Наконец-то, говорил я себе, выходя из бара, сделан первый по-настоящему важный шаг.

Когда я вернулся за Берни в клуб «Флориана», его там не оказалось. У метрдотеля мне удалось выяснить, что он ушел минут двадцать назад.

— Один? — тревожно спросил я, и в сердце закралось недоброе предчувствие.

— Нет. — В голосе метра слышалось неодобрение. — С одной из наших девиц.

Я хорошо знал амурные наклонности Берни и был уверен, что теперь не увижу его до утра. Поэтому я вернулся в отель, чтобы еще раз побеседовать с барменом Джейком Хессоном, но дверь бара оказалась запертой.

В вестибюле изнемогал от безделья знакомый мне дежурный. Протирая рукой слипавшиеся глаза, он мусолил грязными пальцами потрепанный журнал.

— Извините, — сказал я, облокачиваясь о конторку и протягивая ему пачку сигарет, — я не расслышал как вас зовут?

— Ларсон. Спасибо, я не курю.

— Мне показалось знакомым лицо вашего бармена. Как его имя?

— Джейк Хессон.

— Не он ли работал раньше в баре у Майка? Знаете, неподалеку от заведения «Флориана»?

— Правильно. — Старик-дежурный смотрел на меня тупым, непонимающим взглядом. — Он устроился к нам примерно год назад.

— А поточнее не можете сказать?

— В прошлом сентябре. А почему вам это так важно?

— Значит, его у вас не было, когда здесь жила мисс Бенсон?

— Мисс Бенсон? — Ларсон отложил журнал в сторону. Взгляд его теперь выражал нерешительность. Он, очевидно, не мог понять, кто я такой и как со мной следует обращаться. — Вы имеете в виду танцовщицу, которая исчезла при загадочных обстоятельствах?

— Ее самую. Хессон еще не работал у вас, когда она здесь жила?

— Нет.

— Понятно. Но он говорит, что был с ней знаком.

— Так кто вас интересует — он или мисс Бенсон? — спросил Ларсон.

— Мисс Бенсон. Я пишу о ней статью для «Мира преступлений». Сколько времени она жила в вашем отеле?

— Значит, полиция решила открыть ее дело заново?

— Его и не думали закрывать. Ну, так сколько времени она у вас жила?

Пододвинув к себе книгу регистрации постояльцев, Ларсон начал не спеша перелистывать страницы.

— Она поселилась десятого августа. С семнадцатого августа считается выбывшей.

— Выбывшей, но не уплатившей?

— Верно. Она должна гостинице тридцать долларов. Вряд ли мы их когда-нибудь получим.

— Но у вас остался ее багаж?

— Его забрали фараоны. Там всего-то и было — чемодан и сумка.

— Гости к ней приходили часто?

— Ни разу.

— А по телефону звонили?

Ларсон покачал головой:

— К ней заходила молодая женщина. Но это было уже после того, как она исчезла. Дня через три. А так у нее никого не было.

— Что за женщина к ней заходила?

— Не знаю. Вошла в вестибюль и спросила, не нашлась ли мисс Бенсон. Я обещал сообщить ей, если ее найдут.

— Вы заявили в полицию?

— Только этого не хватало! Достаточно того, что фараоны перевернули вверх дном весь отель. Может, вы считаете, это привлекло бы к нам новых постояльцев? Ошибаетесь! Мы и так еле скрипим, и такая реклама нам ни к чему. Последние жильцы сбегут.

— Вы не запомнили ее фамилию?

Ларсон вновь полистал книгу и протянул мне визитную карточку, приколотую к последней странице.

Я прочитал: «Джоун Николс, квартира В, Линкольн-авеню, 76, Уэлден 756000».

— Благодарю, — сказал я, опуская карточку в карман своего пиджака. — Хессон обитает где-нибудь поблизости? Мне хочется повидать его.

— Нет. Он снимает комнату на Бей-стрит, двадцать семь. Зачем он вам понадобился?

— Я как сорока — подбираю все, что блестит. Когда матушка собиралась произвести меня на свет, эта нахальная птица напугала ее. Поэтому и характер у меня такой. Ну, еще раз спасибо. Увидимся утром.

Я не спеша удалился, а он остался за конторкой с выпученными от удивления глазами.

В номере я немедленно завалился в постель, но спать мне не пришлось. Через несколько минут дверь с грохотом распахнулась и на пороге появился Берни.

— Что ты шляешься по ночам? — недовольно пробормотал я. — Не даешь людям спать.

Берни нетвердой походкой приблизился к кровати.

— Ты дрыхнешь, а я вкалываю из последних сил, — укоризненно произнес он. — Боже, есть ли еще на свете такие остолопы! — Шумно отдуваясь, он опустился на край постели. — Могу сообщить интересные новости: у нашей красотки объявился кавалер!

— У Фей Бенсон? — Я мгновенно принял сидячее положение. — Ты нашел парня?

— Нет. До этого еще далеко, но у меня в кармане полный перечень его примет. Такие куколки, как Бенсон, не скучают в одиночестве. Тебе следовало бы знать, что это противоестественно. Мне рассказала о нем моя новая знакомая, которую я подцепил в ресторане. Между прочим, ее зовут Дон и мы с ней теперь большие друзья. Отличная она девчонка! Редко встретишь женщину, которая обращала бы так мало внимания на предрассудки.

— Что ты у нее узнал?

— Она уже подрабатывала в клубе, когда там появилась Фей, — сказал Берни. — Дон говорит, что в клубе никто с ней не был близко знаком. Не то чтобы она была какой-нибудь зазнайкой, просто держалась сама по себе. Но как-то Дон видела ее с мужчиной. Это случилось на третий день после ее поступления на работу. Она разговаривала с водителем автомобиля, стоявшего в конце аллеи позади клуба. Как следует Дон рассмотреть его не сумела: аллея плохо освещается, а кроме того, на глаза у него была надвинута шляпа. Да, он еще носил темные очки! А машина была отличная — зеленый «кадиллак»!

— Ну и кретин же ты! Даже мне ясно, что он спрашивал у нее дорогу.

— Сначала я тоже так подумал. — Приоткрыв глаза, Берни подозрительно посмотрел на пол. — Можешь смеяться, если тебе угодно, но у меня способности прирожденного сыщика. Через два дня Дон снова видела этого парня. Они толковали о чем-то с Фармером возле запасного выхода. Тут уж она не упустила возможности хорошенько его рассмотреть. Она даже спросила у Фармера, кто он такой, но тот сказал, что незнаком с ним. Знает только, что он поджидает Фей. Я все записал на листочке, на случай если подведет память. — С довольной ухмылкой на лице Берни пошарил рукой в кармане и извлек листок бумаги: — Вот, послушай. Наш незнакомец высокого роста, футов шесть, а то и больше, худощавый и загорелый. На верхней губе у него тонкая полоска усов. Даже ночью он не расстается с темными очками. Когда его видела Дон, на нем было пальто из верблюжьей шерсти, белая нейлоновая сорочка и галстук в горошек. На одной руке он носит золотой браслет, на другой часы, тоже золотые. В отношении золота на Дон можно положиться. На вид ему лет тридцать пять. Ну как, неплохой портрет?

Я выхватил бумажку из трясущихся рук Берни и сунул в ящик столика возле кровати.

— Неплохой. Что ж, мы делаем некоторые успехи. Полиции, надо полагать, об этом красавчике ничего не известно. Других сведений у тебя нет?

— Пока нет. С Дон трудно вести деловой разговор — она только и знает, что твердит о деньгах. Как усядется на своего любимого конька, никакими силами не стащишь. Она…

Чтобы прервать поток красноречия Берни, я вытолкнул его в коридор. Потом, погасив свет, снова улегся в постель.

Утром, в половине десятого, я первым делом заглянул в номер к своему компаньону. Он лежал поперек кровати в одежде и ботинках, рот его был широко открыт.

Сказав Ларсону, чтобы он не беспокоил Берни, я забрал «бьюик» со стоянки и отправился на поиски Джоун Николс.

Адрес, указанный в визитной карточке, привел меня на тихую улочку на другом конце города. Жила Николс в огромном многоквартирном доме, к парадному входу которого вело несколько выщербленных ступеней. Поставив машину у тротуара, я вошел в вестибюль и остановился возле доски с почтовыми ящиками. Фамилия «Николс» не значилась ни на одном из них. Тогда я вышел на улицу и постучал в дверь к дворнику.