По ребятам видно, что от происходящего они не в восторге. Но вариантов у нас немного, я же всегда испытывал тягу к представителям низкого социального сословия и вроде легко находил с ними общий язык.

— Ну, с чем бесы не шутят… — киваю и тянусь за бутылкой.

Трактирщица вновь оскаливается:

— За лекарство оплата сразу. А узнаю, что обманули с полтинником, в деревню лучше не возвращайтесь — на суп пущу. Тутошние человечиной полакомятся с удовольствием. Новшество и редкий деликатес.

Произнося это, отрубает какой-то мелкой белке башку огромным тесаком. Сразу укладывает на её место следующую. И таких целое ведро.

Джон аж побледнел.

Сильно сомневаюсь в правдивости её слов, скорее, запугать пытается, мегера. Хотя, если судить именно по ней, вполне может!

— Добро! — улыбаюсь, стараясь показать безразличие к угрозе.

— А где найти-то упомянутого чудо-проводника? — озадачился Тимофей, опередив меня.

— Фыр-р-р. С этим как раз всё просто. В ближайшей к выходу куче дерьма или навоза. Недавно вон те молодцы вышвырнули тело отсюда. У них и узнайте, если смелости обратиться хватит! — с подколом. — Ленард вам нужен.

— Вон оно как. Ну, так себе сделка получается! — недовольно говорит Джон.

— Не нравится, лучше ищите, — огрызаясь карга и отворачивается.

— Поищем его? — Тимофей гасит перепалку в зародыше.

Согласно киваю.

— Давай вдвоём пройдёмся, — обращаюсь к Тиму. — Вы доедайте и придержите места. Всей толпой бродить не стоит. Много пьяных, внимание лишнее привлечём.

Мысль, что все знают о деньгах, выданных людям, не радует.

Протискиваясь между столами, один хрен притягиваем к себе общие взгляды, выходим. Слева темнота и лес. Улица с жилыми домами прямо. Справа стоят большие сараи, сюда и пойдём для начала.

Те молодчики быстро вернулись, значит, недалеко его оттащили.

Сделав пять шагов, слышу стоны, но откуда, не разобрал. Здесь действительно жутко воняет навозом. Видимо, стойла рядом. И да, вижу их за зданием.

Замечаю движение едва заметное. Всматриваюсь. В куче навоза копошится тело, лицом вниз, ещё и голова буквально вдавлена.

Переглянувшись, подходим и вытягиваем тело за ноги, чтоб не лезть в дерьмо. Дергается и мычит что-то неразборчивое.

— Дай настойку, — просит Тимофей.

Протягиваю бутыль.

Ногой переворачивает мужика, не особо церемонясь, в темноте и грязи толком не видно лица, но одно точно: он в хлам. Явно не до разговоров.

— Эй, космонавт, как полёт? Нормально проходит?! — громко кричит Тим. Обходясь без рук, вновь толкает подошвой, легонько.

— Э-э-э, — всё, что смог из себя выдавить пьяница.

— Жаль воды не додумались прихватить, — комментирую.

— Да чёрт с ней, гляди, как надо… — улыбается Тимофей.

Присев, откупоривает бутыль прямо у его уха, пробка громко чпокает. Толкает локтем в щёку со словами:

— Пьём или нет, я не понял?! — на порядок тише, чем ранее, когда пытался достучаться до сознания.

Ленард тут же приоткрыл глаз, а челюсть чисто интуитивно задёргалась, словно он уже пьёт.

Тимофей без раздумий подсовывает ему горлышко бутыля и опрокидывает в рот.

Тело присасывается, словно к соске, жадно лакая и, кажется, даже не дыша. Секунд через десять в сосуде пусто.

Вдруг прочухав, выплёвывает.

— Не уверен лишь в дозировке, — констатирует Тим, почёсывая подбородок.

— А не по фигу? — спрашиваю, хмуря брови.

Громкое бульканье в кишечнике Ленарда переходит в затяжной залп газов, сопровождаемый неприятным хлюпаньем и усилением вони. Судя по аккомпанементу, он обосрался.

Резко поднимает голову, подскакивает до положения сидя, в панике крутит головой.

— Ща блеванёт, — предвижу, отступая на шаг и оттаскивая товарища.

Практически синхронно пропитушка извергается, не вставая и не отворачиваясь, более того, продолжая вращать башкой. Зона поражения больше метра, едва до нас не достреливает. А извержение лишь набирает обороты, причём волны длинные, не успевает вздохнуть бедолага. Мечется, падает на бок, продолжая рваться, сморкаться и пердеть.

Не знал даже, что подобное может совмещаться. В первой же паузе жалобно стонет.

— Лишь бы не помер, — со смешинкой подмечает Тимофей.

Действительно, сквозит из всех щелей и со страшной силой.

Наблюдаем минут десять, пока, наконец, не пошло на снижение оборотов.

Да и тип вроде бодрится потихоньку. Руками помогая, встаёт на карачки в собственной блевотине.

— Эй, тело, ты как, жить будешь?! — поймав момент, спрашивает Тим.

— Отвалите, уроды! — выдавливает. — У меня нет ничего, идите нах. Или обыщите, если не брезгуете, — взмах руки.

Ублюдина едва не попадает в меня каплями мерзких жидкостей. И снова блюёт, заходя на очередной круг.

— Мы не кредиторы! — поясняю, желая избежать новых попыток обрызгать нас.

— Да мне пох! Отвалите, ублюдки, — очевидно, толком ничего не понимая. Несколько секунд спустя, чуть продышавшись, добавляет: — Вы чем меня траванули, суки? На органы пустить хотите? Хрен вам плавал! Мой желудок ни одним дерьмом не пробить.

Протирает себе лицо не менее грязными руками. А я замечаю странность: Ленард переливается, словно хамелеон. Точнее, моментами становится словно прозрачным, потом на миг — ярким и снова обычным.

Логикой объяснить не получится. Внимательно наблюдаем.

Типа аж размазывает, ломая. Крючится от боли и скалится, а перестав блевать, падает на бок и приоткрывает один глаз, к нам присматривается.

— Ёпти! Людишки, шо ли?! Какого вам от меня надо, алсены? У вашего брата я точно ничего не занимал… — Вероятно, использовал местное ругательство, не распознаваемое системой.

— Пока не занимал, судя по всему, — поржал я, но уже без злости.

Тело приподнимается на локтях, явно заинтересовавшись.

— А что, есть возможность? — слегка заискивая и с надеждой.

— Заработать, да! — поясняю.

— Выпить дайте, живодёры! — требует. — Чего вы мне сунули? Сука! — Задумался. — Настойка. От Альданы. — Пауза. — Старая мразь. Ведьма. Жаба болотная, опять чего-то про меня наболтала. — Снова чуть ждёт. — Что бы ни наплела вам, всё лажа, лишь бы продать снадобье свое!

— Ну, то есть поднять сотню шеллов за вечер тебе не интересно… — пробрасываю с провокацией.

— Чего, какую сотку? Уроды, я выблевал из-за вас на десятку. Гоните пузырь! — требует Ленард, явно преувеличивая стоимость выпитого.

— Ну да, для того и отпаивали, чтоб ты сразу обратно залился, — усмехается Тимофей.

— Да насрать зачем. Гоните бухло! — не теряя надежды.

— Хрен там плавал, — добивает Тимофей.

Эта пьянь аж застонал от разочарования.

— Нам утром на болото надо. И оружие бы подыскать какое. Поможешь, получишь на руки семьдесят и долг трактирщице отдадим. Сможешь дальше бухать в своё удовольствие.

— А, мля! Понятно теперь. На болото вам? Жаба решила меня похоронить… — вздох. — И денег, поди, наперёд запросила. — Тянет руку: — Встать помогите.

— Нет, — наотрез обрубаю.

Тимофей делает шаг назад.

Кожа Ленарда всё ещё переливается, но уже меньше.

Скривив мину, помогает себе сам. Правда, сначала встаёт на колени и с большим трудом.

— Ну, допустим, соглашусь, — рассуждает. — Сразу скажу, трезвым подыхать не пойду! — встаёт, полностью перестаёт мерцать.

Покачиваясь, неуверенно делает шаг, едва устояв, а после рыгает и, резко дёрнувшись, опять сблёвывает. Но теперь уже в сторону, и быстро заканчивает.

Поднимает на нас грустный взгляд.

— На кой вам вообще болото упёрлось, людишки?

— Да на прогулку собрались, вот начать решено с самых пейзажных мест этой локации, — глумлюсь.

Ленард прищурился.

— Ну тогда двести! И даже обещаю не нажраться в хлам…

— Учитывая, с чего ты свои речи начал, слово твоё гроша ломанного не стоит, — поясняю отношение, но всё же решаю переиграть чуток: — Сто пятьдесят, но частями. Пятьдесят трактирщице сразу, остальное тебе на обратном пути. Согласен?!