Вдруг в голову приходит мысль, которую следует обсудить:

— Скажи, а если у нас получится быстро с продажей, можно ли будет повторить, и если да, то когда?

Аахим усмехнулся:

— А что, есть сомнения? Зачем тогда столько брать? Мы ведь оба знаем, что вы — род кайфожоров. Ленивые, наглые. — Пауза. — Но, правда, не все! — Поднимает взгляд к потолку, прикидывает. — Того, что вам нужно, сейчас больше нет. Болото богато, но, чтобы подготовить такой же объём, минимум две луны надо.

— Пару месяцев? — уточняю на всякий случай.

Подтверждает кивком. Следом спрашивает:

— Денег-то хоть собрали? А то некрасиво, не рассчитавшись, за будущее интересоваться…

Тем временем его варево быстро густеет, остывая.

— Конечно, — отвечаю и, вспомнив, добавляю: — Даже на пять тысяч больше. Найдётся, куда пристроить?

— Пум-пум-пум, — теребит пальцами подбородок. — Яды, немного дурмана. Возможно, жёсткое обезболивающее, — задумался. — Хотя остатки дурманов не отдам. Разве что живой воды тысячи на три могу предложить. Местная высоко ценится, вкус отвратительный, но здоровье мигом восстанавливает. Уверен, вам продавать будут раз в пять дороже, а в спросе можете не сомневаться.

Оборачиваюсь на азиата, задаю вопрос взглядом.

Чуть поколебавшись, тот одобряет.

— По рукам. Всё, что дашь, заберём! — пробрасываю слишком поспешно.

Моментально следует предупреждение:

— Осторожнее со словами будь! — И снова закашлялся.

— Всё хорошо? — не любопытствую, просто с каждым разом приступы у него всё сильнее.

Не отвечает, кажется, начинает задыхаться. Отворачивается, берёт со столешницы флакон с ярко фиолетовой жидкостью и залпом опустошает. Кашель идёт на спад, но вместо него затяжной глухой хрип. Ирмант сгибается. Вижу, как трясутся его руки.

Я пока подготавливаю деньги.

Чуть продышавшись, оборачивается.

— Знаете, болото — не лучшее место для собирателя душ. Даже на пенсии!

— Вы не выглядите старым! — нервно замечает Хетара.

Да и меня, признаться, пугает, что он так назвался. Я бы хотел этот вопрос с ним не поднимать, но придётся, чтобы действительно целыми отсюда выбраться.

— Мы уже слышали такое название. Но что оно значит? Ты действительно питаешься душами?

Каждый раз, когда обращаюсь к нему на “ты”, китаец дёргается от неловкости. Я же намеренно всегда стараюсь так начинать знакомство. По реакции легко понять, с кем имеешь дело.

Джон и вовсе судорожно моргает.

— Правда хотите знать? — сухо уточняет Ирмант.

— Уже не уверен, — отшучиваюсь.

— Вот и я так считаю, — кивает Ааким и замечает у меня кипу шеллов.

Уже успев отсчитать и убрать ровно двушку, остальное протягиваю продавцу.

Всё, что было оговорено в рамках заказа, мы сами собрали. Азиат дал ещё пять сверху, три отдаём за живую воду, остаток — две. Впрочем, немного ещё и у Тима осталось.

Ааким касается денег, и тут что-то происходит. Меня словно обжигает. Резко отдёргиваю руку. А Ирмант как-то зависает. Но я вижу, как по его кисти расходится чёрное пятно, словно насыщенная узорчатая татуировка.

От испуга ребята тоже подскакивают.

Осматриваю свою руку, но не вижу ничего, даже покраснений нет, да и не болит совсем.

— Однако… — озадаченно произносит хозяин дома. Поднимает на меня тёмный взгляд. — А вы, выходит, не такие уж и простые! — Ааким раскрывает ладонь, рассматривает.

Тёмный узор стягивается к центру его ладони так же стремительно, как появился. Но нге исчезает совсем, остаётся небольшая круглая руна с каким-то плохо различимым символом.

Ирмант сжимает кулак.

— Что, что не так? — вообще не понимаю, а потому встревожен.

Глаза иномирца забегали.

— Кто ж тебе правду скажет! Хочешь, считай, что передо мной прирождённый маг. — Засмеялся, да так, что сразу стало ясно: это не правда. Впрочем, продолжает говорить: — Но я хочу сделать тебе подарок. — Швыряет деньги на стол. — Если, конечно, принять не побоишься. — Пауза. — Кстати, будет больно… — и смотрит безумными глазами.

Аж убежать из избы хочется, но, сука, интересно же, интрига невероятная.

— Можно подробней? — любопытствую, но осторожно.

Лёгкая манипуляция руками, и вот уже Ирмант держит чёрный сосуд с узким горлышком. На вид — не больше пары литров объёма.

Идёт к котлу, опускает в него кувшин боком. Огромные объёмы в несколько секунд втягиваются, словно в бездонную бочку. В голове не укладывается, как туда всё влезло, а потому взгляды наши стекленеют.

Заметив это, Ааким вносит ясность:

— Бездонный сосуд! Здесь семьдесят литров, потом разольёте по дозам. Опустев, он сразу исчезнет. — Закончив, протягивает нам, точнее, азиату, предупреждая: — Осторожнее, двумя руками бери.

Сам же держит в одной.

Хитара, на свежую помня, что происходило, когда я передавал деньги, не шибко спешит забирать. И всё же, собравшись, прикасается к кувшину, а ничего не происходит. Но, когда Ирмант отпускает, китаец едва его удерживает. Качнулся, спешно на пол ставит.

Недовольно цыкнув, Ааким нагнулся, коснулся сосуда. На нём вытягивается пара лямок, как вросшие, без всяких колец.

— На спину наденете. Телеги, так понимаю, нет?

Подтверждаю.

— Живой воды налью около семисот грамм, не знаю точно, сколько осталось, — договаривает хозяин.

Впрочем, торговаться с ним и мысли нет. Хотя изначально был на это настроен.

Ирмант продолжает:

— Эй, — зовёт Джона. — Иди со мной, — направляется к одной из двух дверей. Открывает, там целый склад. — Всё, что в стекле, в коробках и сумках, остальное в мешках, вон вдоль стены, — указывает пальцем. — Каждая упаковка подписана, и бумажки везде есть, как, для кого и сколько можно! Вы же среди людей барыжить собрались. Потравите ещё всех, а мне отвечать потом, — ехидно улыбается. — Забирайте вдвоём и проваливайте. — Переводит взгляд на меня: — А ты подумал? Если согласен, задержись на пару минут. Ежели нет, то тоже проваливай!

Парни почти синхронно крутят головами, пытаясь меня отговорить. Ну а я уже всё решил.

Ссыкотно, но готов рискнуть. Не думаю, что он причинит мне вред, захотел бы, никто бы не ушёл. Впрочем, мысль, что, по его мнению, я оказался самым вкусным, безусловно присутствует.

— Останусь… — ломким голосом.

Ирмант скалится довольно.

Парни разобрали багаж, в конце Ирмант выдал подсумок с самой дорогой частью груза — водой. С напрягом, но вроде справляются с весом.

— Дурак! — уже у выхода бубнит азиат.

— У двери буду ждать, — шепчет Джон.

Лишь только дверь захлопнулась, Ааким резко шагает ко мне. Глаза блестят, явно что-то задумал.

— Обойдёмся же без прелюдий… — разводит руки в стороны. — Готов? Тогда задирай рукав выше локтя или открой грудь! — предлагает.

— Пожалуй, первый вариант, — закатываю левый рукав.

Предпочтительнее, чем раздеваться. Протягиваю руку.

Ирмант очень спокоен. Берёт меня за запястье, даже не сжимая. Впрочем, я всё равно жутко напрягаюсь. Он же пальцем легонько касается кожи чуть ниже сгиба локтя.

На месте прикосновения появляется маслянистая чёрная точка. По-моему, это его атма. По крайней мере, точно не моя!

И совсем не больно. Решаюсь задать вопрос:

— Всё?

Выражение его лица говорит об обратном.

— Конечно же нет!

Резко сдавливает и ударяет прямо по этой точке.

Я аж зажмурился, но сразу понимаю, что снова не больно. Успеваю открыть глаза… как вдруг — тёмная вспышка. За ней резкий холод и адская боль. Подпрыгиваю аж от неожиданности, однако Ирмант не отпускает. Слышу шипение, чувствую запах палёной шкуры.

Отчаянно дёргаюсь, пытаясь вырваться из захвата, ещё и трёхэтажным матерюсь. Но толку? Он вцепился мёртвой хваткой. Ещё и улыбается ехидно так.

— Какого хрена?! — воплю.

Парни ломятся в дверь, но она почему-то отказывается открываться. Ааким корчит рожи и ржёт.

— Пусти, блин! — вырываюсь, хотя уже не так больно.