— Что вы имеете в виду?

Каллаган выпустил дым. Выражение искренности и полного доверия появилось на его лице — верный признак того, что он лжет.

— Я скажу вам, как я работал, Грингалл, — начал он. — Если я вернусь к «Селби, Рокс и Уайт» или старому Ривертону и выложу им свою версию этого дела, они могут позволить мне идти своим путем — что было бы лучшим решением — или обратятся в Скотланд-Ярд. Я предупредил миссис Ривертон, что, если связаться с вами, это может иметь неприятные последствия для Щенка. Закон преследует не только за продажу наркотиков, но и за их покупку.

Грингалл кивнул.

— Вы правы. Миссис Ривертон рассказала мне об этом. А какова ваша версия, Каллаган?

— Сейчас вы поймете, — ответил Каллаган. — Я позвонил Рафано и имел с ним разговор в пятницу вечером в Парлар-клубе. Я предупредил его, что если он не станет вести себя лучше, то самое благоприятное, что его ждет, — это высылка в Штаты в сопровождении агентов Скотланд-Ярда. А этот Джейк, как я случайно узнал, не очень-то популярен в Штатах, и ребята Гувера кое-что имеют против него.

— Кажется, я сработал хорошо, — продолжал Каллаган. — Молодой Ривертон на следующую ночь подкараулил меня и послал ко всем чертям. Он был напичкан кокаином и едва осознавал, что делает.

После этого я понял, что попал в целы Рафано предупредил Щенка, чтобы тот вел себя потише и избегал скандалов.

— Очень интересная мысль, — кивнул Грингалл. — Только это не помогло.

— Я знаю, — сказал Каллаган. — Ривертон может говорить?

Грингалл покачал головой.

— Он без сознания. Они поместили его в больницу в Баллингтоне. Может очнуться, но может и умереть, не приходя в сознание. Я бы хотел узнать, зачем он явился на яхту. Должен же он был понимать, что с Рафано ему не справиться.

— Ну, он был в таком состоянии, что его могли не волновать подобные нюансы. Я полагаю, он узнал, что Рафано собирается смыться. Может быть, до него, наконец, дошло, что из него вытянули восемьдесят тысяч. Ему это не понравилось, и он пошел к Джейку, вооружившись пистолетом. В свою очередь, угрозы Щенка не понравились Джейку, и тот тоже схватился за пистолет. Однако Щенку повезло больше.

— Это был прекрасный выстрел, — заметил Грингалл. — Ривертон с двенадцати ярдов поразил Джейка в сердце. Спасибо за помощь, Каллаган. — Он встал и взял шляпу.

— Я полагаю, это называется убийством, — сказал Каллаган.

Грингалл кивнул.

— Что же еще это может быть? Если он поправится, мы обвиним его в убийстве.

Опираясь руками о ручки кресла, Каллаган тоже встал.

— Это могло быть самозащитой, Грингалл. Если Щенок пришел поговорить с Рафано, считая, что тот мог убить его, я думаю, присяжные согласятся с версией самозащиты. Откуда вы знаете, что Джейк не стрелял первым? Может быть, Щенок выстрелил после того, как был ранен.

— Ну, это сейчас трудно утверждать. До свидания, Каллаган.

Он вышел из конторы. Каллаган стоял у камина и смотрел на кучу газет, валявшихся у его ног.

Потом он сидел в темном кабинете и смотрел в огонь. Чертовски странно устроена жизнь, думал он. Она зависит буквально от каждого пустяка. Если бы он сделал так, как настаивала в пятницу Торла Ривертон, он мог бы просто позвонить ей и не увидел бы ее в отеле «Шартрез». Тогда он не видел бы и ее плаща из оцелота. Если бы Джимми Уилпинс не страдал бессонницей, он спокойно спал бы в субботнюю ночь и не видел женщины в плаще из оцелота. Чертовски странно, что Джимми выглянул в окно именно в тот самый момент, когда на пристани появилась Торла Ривертон, а не он сам, Слим Каллаган.

Каллаган, который всегда избегал поспешных выводов, понимал, что там могла быть вовсе и не Торла Ривертон. То, что это была она, — только предположение, не более.

Он встал, включил свет, принес из кабинета Эффи телефонный справочник, разыскал номер Д. Т. Селби, одного из адвокатов Ривертонов, и позвонил ему. Тот оказался на месте.

— Скверные дела, мистер Селби, — сказал Каллаган. — И наверное, хорошо, что полковник Ривертон умер, не узнав о последних событиях. Я полагаю, вы были в больнице и все знаете.

Селби ответил, что не был там. Он собирается поехать туда завтра. Каллаган еще несколько минут поговорил с ним о пустяках и повесил трубку.

Потом он разыскал телефон больницы, набрал номер и попросил позвать экономку.

— Здравствуйте, — сказал он мрачным голосом. — Я мистер Селби из юридической конторы «Селби, Рокс и Уайт». Полковник Ривертон был моим клиентом. Я очень удручен известием о его смерти. Могу только надеяться, что она была легкой. В любом случае его должно было утешить, что миссис Ривертон была рядом.

— Нет, мистер Селби, — ответила экономка. — Это очень печально, но она не могла быть здесь раньше половины первого. Когда я позвонила ей в одиннадцать часов сообщить, что, по мнению врачей, полковник не доживет до утра, она уже покинула Манор-Хауз. Мне сказали, что она выехала сюда. Но у нее в дороге сломалась машина, и она задержалась. Она прибыла сюда только в половине первого, а полковник умер без четверти двенадцать. Такое несчастье!

Вешая трубку, Каллаган улыбался сатанинской улыбкой. Он сжал кулаки. Значит, женщиной, которую видел из окна Джимми Уилпинс, была Торла Ривертон.

Он принес из кабинета Эффи карту шоссейных дорог и принялся внимательно изучать ее. Она выехала из Манор-Хауза и направилась в Фаллтон, на «Сан-Педро». Она не знала, что старик совсем плох, и собиралась вернуться оттуда домой.

Оставив машину где-то возле пристани, она, видимо, позвонила в Манор-Хауз и узнала о звонке из больницы. Ей пришлось мчаться с дьявольской скоростью, чтобы успеть застать полковника в живых, и, возможно, у нее кончился бензин. Она потратила некоторое время на заправку и приехала в больницу, когда Каллаган был уже на борту «Сан-Педро».

Каллаган опустился в кресло и задумался, мысленно перебирая последние события. Клочки бумаги, найденные на яхте, натолкнули его на самые невероятные объяснения двух-трех странных фактов.

Он встал, закурил сигарету, набрал номер Мейфэра и попросил к телефону мистера Юстейса Менинуэя. Услышав знакомый тягучий голос этого молодого джентльмена, он сказал:

— Менинуэй? Хочешь заработать двадцать фунтов? Да? Хорошо, тогда выслушай меня. Есть одна женщина, которая живет в месте, именуемом Манор-Хауз, в Саутинге. Она вторая жена парня, который умер прошлой ночью, — его звали полковник Ривертон — и мачеха молодого Ривертона, замешанного в этом деле на «Сан-Педро». Ты читал об этом в газетах? Я хочу, чтобы ты кое-что разузнал об этой женщине. Хочу знать, кем она была до замужества, какова ее семья, почему она вышла замуж за старика Ривертона и тому подобное. Ты подберешь для меня эти сведения к одиннадцати часам вечера, понимаешь? И мне нужны только факты. Ночью мы встретимся, или я позвоню тебе в «Серебряный Бор» между одиннадцатью и двенадцатью. Если ты сделаешь то, что мне надо, утром получишь двадцать фунтов.

Менинуэй обещал сделать все, что сможет.

Каллаган взглянул на часы. Было пять. Он позвонил в гараж и приказал подать машину. Потом поднялся в свою квартиру, надел пальто и кепку. Открыл стенной сейф, скрытый картиной, и достал десять десятифунтовых банкнот — часть своего выигрыша за победу, одержанную Ленни.

Когда он спустился вниз, машина уже ждала его. Он спокойно выехал из Лондона, внимательно соблюдая правила уличного движения.

В пятнадцати милях от Лондона надвинул кепку на глаза и прибавил газ. Стрелка перевалила за пятьдесят пять миль. Каллаган гнал машину в Фаллтон.

Наклонясь вперед, он не отрываясь смотрел на убегающую ленту дороги. Руки твердо сжимали руль.

И он улыбался.

Тот, кто сказал, что вы никогда ничего не сумеете понять в женщинах, дьявольски прав, думал Каллаган. Чем более они похожи на святых, тем менее таковыми являются. Даже с таким лицом и фигурой Торла Ривертон не сумеет избежать неприятностей.