— Да, моя квартира примыкает к студии. А соединяет их вот этот переход, — он указал на одну из дверей. — Очень удобно.

Рут прекратила поиски и сдалась.

— Ничего не понимаю, — сказала она, нахмурившись. — Не могла же она испариться! Я помню, как инспектор положил её здесь, на край стола…

Гайд позволил им поискать еще, затем, удовлетворенный, спокойно сказал:

— Не думаю, что вы найдете книгу, мистер Хольт. По правде говоря, она у меня здесь, с собой. — Он открыл портфель и достал оттуда книгу.

Рут и Филипп были поражены.

— Как, черт побери, она опять к вам попала?

— Из сумки капрала Вильсона.

— Из сумки?.. Вы хотите сказать, Энди взял книгу с моего стола?

— Может быть, если только вы сами её не отдали.

— Конечно не отдавал. Какого черта я стал бы это делать?

— Не знаю, сэр, — серьезно сказал Гайд. — А теперь я хо чу, чтобы вы внимательно подумали: был ли момент, когда он мог незаметно для вас взять со стола эту книгу?

— Нет… Не думаю. Мы все время были вместе.

— Мисс Сандерс не все время находилась здесь, сэр. Она весьма любезно проводила меня вниз к выходу. А где вы были в тот момент?

— Бог ты мой! И в самом деле, я на несколько секунд заглянул в лабораторию. Черт меня побери! Я всегда говорил, что Энди — жулик, но не думал…

Конец фразы заглушил телефонный звонок. Рут сняла трубку и повернулась к Гайду:

— Это вас, инспектор.

— Надеюсь, вы не будете возражать, — извинился инспектор. — Я предупредил, где меня можно найти, если срочно понадоблюсь.

Филипп понимающе кивнул, Рут передала Гайду трубку.

— Гайд у телефона. Да… продолжайте, сержант… Когда это было?.. понимаю… Он все ещё бредит?.. Верно!.. Нет, не делайте этого, оставайтесь с ним, а я буду держать связь с вами. Благодарю за звонок.

С задумчивым видом инспектор повесил трубку.

— Звонили из больницы. Энди Вильсон заговорил. Он в бреду, но кое в чем есть определенный смысл. Трудно сказать, где бред, а где правда.

— А что он сказал?

— Похоже, он обращается к вам, сэр. Он твердит:"— Филипп, уничтожь фотографию".

Наступило молчание, прерванное Рут, которая медленно повторила фразу:

— "Уничтожь фотографию"? Какую фотографию? У нас в студии тысячи фотографий. О какой из них он говорит?

Инспектор Гайд выжидал, продолжая внимательно наблюдать за Филиппом. У того мелькнула в глазах какая‑то мысль.

— А не мог ли он говорить о фотографии Рейнольдса с женой, как вы считаете, инспектор?

— Вполне возможно, — согласился Гайд.

— Но теперь‑то вы поверите, что такая фотография на самом деле существует? Или существовала?

Гайд промолчал.

— "Уничтожь фотографию", — протянул Филипп. — Все это прекрасно, старина Энди, но как это сделать, если у меня её нет?

Он начал мерить шагами комнату, а Гайд наблюдал за ним с нескрываемым интересом.

— Все‑таки я вот что вам скажу: я много бы отдал, чтобы снова держать в руках эту фотографию.

Не прошло и суток, как он вспомнил эти слова.

На следующее утро на столе инспектора Гайда зазвонил телефон, и с другого конца линии донесся возбужденный голос Филиппа Хольта.

— Есть новости, инспектор! Мне надо кое‑что вам рассказать.

— Я весь внимание. Слушаю вас…

— Этим утром моя секретарша задержалась с приходом на работу, и я сам просматривал почту. Там был большой конверт с моим адресом и лондонским почтовым штемпелем. Я сохранил его для вас.

— Очень хорошо. Продолжайте, сэр.

— Внутри конверта я обнаружил фотографию — портрет моего брата, точно такой же, как в витрине студии!

— Вашей собственной работы?

— Именно, инспектор! А когда пришла мисс Сандерс, мы долго ломали голову, пытаясь разгадать эту загадку, и в конце концов решили, что это, должно быть, просто шутка — кто‑то вынул портрет из витрины и послал его по почте.

— Не сказал бы, что удачная, — протянул Гайд. — Фотография действительно была из витрины, мистер Хольт?

— В том‑то и дело, инспектор, что портрет Рекса из витрины исчез, а на его месте висит фотография Шона Рейнольдса и его жены с аккордеоном!

Гайд долго молчал, переваривая услышанное, прежде чем что‑то сказать.

— Действительно, очень странно…

— Надеюсь, вы сумеете выяснить, кто же они все‑таки такие, возбужденно продолжал Филипп, — и тогда мы, наконец, сдвинемся с места.

— Я обязательно займусь этим, сэр. Сейчас же пришлю к вам человека за конвертом с фотографией. Он же осмотрит витрину.

— Прекрасно! Меня не будет все утро, но мисс Сандерс на месте.

— Могу я узнать, каковы ваши планы на сегодня?

Филипп несколько опешил от такого вопроса.

— Честно говоря, инспектор, я собирался отвлечься от дел и попробовать себя в роли сыщика, если вы не против. Вы сможете найти меня в Мейденхеде, в отеле "Королевский сокол", где я буду заниматься изучением книги регистрации гостей. Не возражаете?

Он едва сдерживал волнение, ожидая реакции инспектора. Но ответ Гайда был спокойным, с легким налетом иронии:

— Это свободная страна, сэр.

Филипп уже собирался повесить трубку, когда инспектор добавил:

— У меня единственный вопрос, мистер Хольт. Не можете вы или мисс Сандерс вспомнить, когда вы последний раз смотрели на витрину, — до того, как в ней кто‑то похозяйничал?

— О… Я не уверен… Вы же знаете, как это бывает, когда каждый день видишь одно и то же–ни на что уже не обращаешь внимания…

— Совершенно верно. Скажите, чья это была идея — взглянуть на витрину. Ваша или мисс Сандерс?

Филипп ответил не задумываясь.

— Будь я проклят, совершенно не помню. Кажется, идею подала Рут.

* * *

Видимо, Филиппу Хольту повезло — когда он приехал в "Королевский сокол", управляющего Тэлбота не оказалось, иначе никто и не подумал бы дать ему копаться в книге регистрации. Миссис Кэртис и занудно тянула время, но её сопротивление в конце концов было сломлено.

— Я прошу помочь мне в очень важном деле, миссис Кэртис, — настаивал Филипп, мобилизовав все свое обаяние. — Мне нужны имена и адреса всех гостей, живших здесь в ту неделю, когда погиб мой брат.

— О, дорогой мой, это довольно необычно, не правда ли? Я хочу сказать… Ну, наверно, ничего плохого тут нет, но все‑таки я не очень понимаю, зачем вам…

— Просто меня не удовлетворяет заключение властей, миссис Кэртис. Я наотрез отказываюсь верить, что мой брат покончил жизнь самоубийством! Я намерен копнуть глубже, ведь полиция спит на ходу.

— О, мне показалось, что инспектор Гайд такой очаровательный человек, настоящий джентльмен…

— В том‑то и дело: он слишком джентльмен. Лучше бы он действовал решительнее! Сколько драгоценного времени он упустил, занимаясь в основном расспросами обо мне! А ему следовало бы интересоваться подлинными преступниками. Например, теми, кто средь бела дня стрелял вчера в Энди Вильсона.

— Стрелял в Энди Вильсона? — миссис Кэртис перепуганно заморгала. Боюсь, я вас не совсем понимаю.

— Разве вы не читали об этом в газетах, миссис Кэртис?

Покачав головой, она одарила его улыбкой, которая в её юные годы бесспорно была обольстительной, но теперь выглядела куда скромнее. Пришлось Филиппу пересказывать ей историю с покушением на Энди Вильсона, и закончил он словами:

— Я считаю, покушение на Вильсона как‑то связано со смертью моего брата.

— О, Боже, какой ужас! И полиция тоже так считает?

— Понятия не имею, что считает полиция. Я устал от бесполезного ожидания, когда они начнут шевелиться. Вот почему я хочу сам провести небольшое расследование, — и он улыбнулся в надежде получить одобрение.

Видимо, ему это удалось. Во всяком случае, она согласилась разрешить просмотреть книгу регистрации.

— Ладно, мистер Хольт, но я должна сказать вам, что все гости, находившиеся здесь во время… в то время, мне лично хорошо знакомы. Кроме доктора Линдерхофа, конечно.