Грингалл откинулся на спинку кресла.

— Согласен. Ривертон в больнице охраняется так же, как и в тюрьме. Там он в безопасности. Во всяком случае, завтра я могу заняться другими делами. А предъявить обвинение успею и в субботу утром.

— Большое спасибо, Грингалл. — Каллаган благодушно улыбнулся. — Я всегда знал, что вы настоящий друг.

Он спокойно закрыл за собой дверь.

Филдс вернулся в десять минут пятого. В руках он держал отчет баллистической экспертизы и протянул его Грингаллу.

— Повезло с Каллаганом, сэр?

Грингалл улыбнулся.

— Он хотел узнать, когда я собираюсь предъявить обвинение Ривертону. Я был бы рад узнать, почему для него это так важно. Думаю, у Каллагана за душой что-то есть. Он выложил далеко не все. Знаю я эту птицу!

Филдс расплылся в улыбке.

— Я сказал ему, что завтра предъявлю обвинение Ривертону, — продолжал инспектор, — но это ложь, как вам известно. До следующей недели я не собираюсь этого делать. Врач говорит, что Ривертону надо немного оправиться. Ну а когда я сказал Каллагану, что собираюсь в Баллингтон завтра, он сделал ход вперед и сказал, что хочет подготовить к этому миссис Ривертон, — как будто она не была подготовлена к такому исходу за последние дни. Он просил меня отложить визит до субботы. И я обещал.

— Интересно, что это может означать? — спросил Филдс.

— У него есть что-то в запасе. Я чувствую это всеми фибрами души. И он собирается что-то предпринять до субботы. Я знаю Каллагана.

— Вы думаете, у него есть свидетель или что-то в этом роде?

Грингалл подошел к окну.

— Он приготовил какой-то трюк. Я помню его в деле Меральтона. Он был почти убит, потому что ставил на Цинтию Меральтон. Он собрал это дело по кускам и доказал, что был прав.

Инспектор взял трубку и начал раскуривать ее.

— Цинтия Меральтон была красавица, одна из тех хладнокровных девиц, из-за которых можно потерять голову, — продолжал он. — Миссис Ривертон, мачеха молодого Ривертона, тоже очень красива. Она — тот тип женщин, который нравится Каллагану. Возможно, он думает, что получит свой шанс — вытащить каштаны из огня в самый последний момент, и тогда их отношения станут другими. Не буду удивлен, если так и случится.

— У него ничего из этого не выйдет, сэр, — сказал Филдс.

Грингалл резко повернулся к нему.

— Я бы не рискнул это утверждать, потому что знаю Каллагана. Он — стреляный воробей и один из самых порядочных частных детективов.

— Ну и что же?

— Он умеет использовать психологические моменты. Он выжидает такого момента и многого добивается. Это его тактика, и притом очень успешная. Вспомните дело Палькетто… Исчез основной свидетель обвинения, и мы несколько дней не могли найти его, а потом было уже поздно. А найти мы его не могли по той простой причине, что Каллаган объявил его невменяемым и упрятал в частный сумасшедший дом. — Он усмехнулся своим воспоминаниям. — Да, у этого парня есть ум… И хватка. И дьявольская изворотливость. Это я вам говорю, Филдс!

Каллаган встал из-за стола и подошел к окну. Он смотрел на отражение уличных фонарей в мокром асфальте. Потом взглянул на часы. Шесть.

Он вернулся к столу, закурил сигарету и позвонил Эффи. Когда она вошла, он объявил, ничем не выдавая своих чувств:

— Кто-то убил Келлса.

— Боже мой! — Эффи побледнела и уставилась на Каллагана.

— Я жду, что сообщение об этом появится в газетах завтра утром или, в крайнем случае, вечером. Как только оно появится, позвони Грингаллу в Скотланд-Ярд. Я надеюсь, что к тому времени баллингтонская полиция отвезет тело в морг. Скажи Грингаллу, что я буду признателен ему, если он пришлет как можно скорее гробовщиков. Понимаешь?

Она кивнула.

— У Келлса никого нет, — продолжал он. — По крайней мере, о нем некому позаботиться. Отец где-то в Штатах. Сама поговори с гробовщиками. Пусть дадут самый хороший гроб. Потом пошли заметку в пару американских и канадских газет. Текст такой:

Эффи кивнула.

— Это ужасно. Он был таким милым… Жаль, что я часто ворчала на него.

Каллаган усмехнулся.

— Да. Монти был молодец.

— Ты знаешь, кто это сделал?

— Да, — кивнул Каллаган. — Я присмотрю за этим делом.

Она вышла. Каллаган слышал, как она тихо всхлипывала, печатая его заметку.

Он снял трубку и набрал номер «Желтой Лампы». Минуту спустя он разговаривал с Перуччи.

— Хэлло, Перуччи, — весело сказал детектив. — Ты ведешь себя по-прежнему хорошо?

— Не ругайте меня, Каллаган, — закричал он в трубку. — У меня опять неприятности.

— Вот как? Что же случилось?

— Хуанита… она уходит от меня. Даже не дала мне возможности подыскать замену. Сегодня заканчивает. Черт возьми… Теперь у меня нет звезды.

— Да, это плохо, — согласился Каллаган. — Ну ничего, найдешь другую.

Он положил трубку и закурил новую сигарету. Потом вышел из кабинета. Эффи крошечным платочком вытирала глаза.

— О чем ты плачешь?

— Я не плачу, — всхлипнула она.

Он усмехнулся.

— Допустим. Но если ты не плачешь, Эффи, тебе надо пойти к врачу и выписать лекарство для глаз. Я иду спать. Прежде чем ты уйдешь, свяжись с Николасом и Финдоном. Скажи им, пусть придут завтра сюда — они могут мне понадобиться. Потом надо напечатать письмо — я завтра утром подпишу его — Муру Пику, Трансконтинентальное Детективное агентство в Чикаго. Сообщи ему, что Келлс погиб и что мне нужен новый первый заместитель. Напиши, что, если хочет, пусть едет сюда. Я дам ему пятьдесят фунтов в год и наградные. Напиши, что это прекрасная работа.

Она медленно кивнула.

Подождала, пока не услышала шум поднимающегося лифта, потом отодвинула машинку в сторону, положила руки на стол, опустила на них голову и горько заплакала.

Каллаган проснулся в десять. Он чувствовал себя отдохнувшим и свежим. Послушал удары китайских часов на камине. Потом встал, подошел к окну и, отдернув занавеску, выглянул на мокрую улицу. Вернулся к постели, немного помедлил, а затем снял трубку и набрал номер Хуаниты.

— Хэлло, невеста! Где твой будущий муж? Он, наверное, забегался? Я подумал: может, мне прийти сегодня и выпить с вами обоими виски, а?

— Не стоит, Слим. Сегодня мы заняты.

— Тоже неплохо. А я приготовил для тебя небольшой подарок — маленькую брошь с бриллиантами. Когда можно будет вручить ее тебе?

— Какой ты милый! Миллион раз спасибо! Послушай, Слим… У меня идея. Завтра вечером Джилл уходит по делам и вернется поздно. Что ты скажешь насчет небольшого обеда, а? И мы сможем поговорить. Это ведь будет в последний раз. В субботу мы уезжаем.

— Вот как? Ты об этом не говорила. А куда, Хуанита? — В его голосе Звучали нотки сожаления.

— Ну, если я тебе скажу… только… ни слова. Мы улетаем из Кройдона в пять часов вечера в субботу. Джилл снял частный самолет. Мы поженимся в Париже. Не говори никому. Я обещала Джиллу, что никому не скажу.

— Буду нем как рыба, — пообещал Каллаган. — Ладно, завтра вечером пообедаем с тобой. Ну, пока, невеста!

— Пока, Слим. Жду тебя завтра около восьми. Наверное, я умру от радости, когда увижу брошку.

Вешая трубку, Каллаган улыбнулся. Он прошел в ванную, побрился, надел темно-серый костюм, пальто, налил виски на три пальца и спустился в контору. Отперев дверь, прошел в свой кабинет, включил свет и открыл правый ящик стола. Он достал «люгер», проверил обойму, вогнал патрон в патронник, поставил на предохранитель и опустил пистолет в нагрудный карман пальто.