— Ну конечно, дорогая. В конце концов, ты моложе нас. Только будь осторожна.

— Хорошо. Я не задержусь.

Свернув с тропинки и углубившись в лес, Дилан намеренно обогнула то место, где стоял призрак. Некоторое время она просто шла, наслаждаясь красотой природы и тишиной. Было что-то древнее и таинственное в этих скалах из песчаника и базальта. Дилан остановилась, собираясь сделать несколько снимков для матери.

«Услышь меня».

Вначале Дилан не заметила женщину, а только уловила ее загробный шепот. Но затем мелькнуло что-то белое. Призрак стоял впереди нее, на выступе скалы.

«Следуй за мной».

— Опасное предложение, — пробормотала Дилан, окидывая взглядом крутой склон с вьющейся но нему едва различимой тропинкой. Возможно, сверху открывался прекрасный вид, но Дилан не испытывала никакого желания следовать за своей новой подругой из загробного мира.

«Пожалуйста... помоги ему».

«Помочь ему?»

— Кому помочь? — спросила Дилан, зная, что призрак не слышит ее.

Они никогда ее не слышали. Это была игра в одни ворота — они появлялись, когда хотели, и говорили, что хотели, если вообще говорили. А потом, когда у них иссякали силы, они просто исчезали.

«Помоги ему».

Призрак заколыхался, делаясь прозрачнее. Стараясь не потерять женщину из виду, Дилан ладонью прикрыла глаза от льющегося сквозь деревья света. Плохо сознавая, что делает, она стала подниматься по крутому склону вверх, хватаясь за стволы густо растущих сосен и буков.

Когда Дилан наконец добралась до выступа, на котором стоял призрак, его там уже не было. От дождя и ветра песчаник так потемнел, что снизу не было заметно узкой вертикальной расщелины в скале, которая сейчас открылась ее взгляду. Из темноты расщелины донесся шелестящий шепот призрака.

«Спаси его».

Дилан огляделась. Ее окружали только поросшие лесом горы. И ни одной живой души. Исчез даже призрак, заманивший ее так высоко.

Дилан заглянула в узкую, зияющую мраком расщелину, затем просунула туда руку и ощутила прохладу и влажность. Ни единого звука не доносилось из темноты.

Тихо, как в склепе.

Если бы Дилан допускала существование монстров из народных преданий, ее воображение вмиг нарисовало бы чудовище, которое могло прятаться в глубине этого лаза. Но Дилан не верила в сверхъестественное. Если не считать способности время от времени видеть представителей загробного мира, которые не причиняли ей никакого вреда, Дилан была человеком рациональным, даже, можно сказать, циничным.

Любопытство настоящего журналиста побуждало ее выяснить, что может скрываться там внутри. Если верить призраку, кто-то нуждался в помощи. Кто-то получил травму и не может выбраться? Заблудился в этих горах и провалился в расщелину?

Из кармана рюкзака Дилан вытащила маленький фонарик, включила и направила слабый луч в темноту. Только сейчас она заметила сколы, оставленные долотом, будто кто-то намеренно расширял лаз. Но делал он это очень давно: дождь и ветер успели стереть следы, оставленные инструментом.

— Эй?! — негромко крикнула Дилан в темноту. — Есть кто-нибудь?

Тишина.

Дилан сняла рюкзак и, держа его в одной руке, а фонарик в другой, полезла внутрь. Более крупному человеку пришлось бы протискиваться в расщелину боком. Лаз оказался узким только в самом начале, за поворотом проход значительно расширялся.

Дилан оказалась в пещере. Здесь было пусто, и только потревоженные летучие мыши шумно хлопали крыльями.

Складывалось впечатление, что пещера по большей части рукотворная. Потолок над головой Дилан поднимался почти на двадцать футов, на стенах она заметила странные рисунки, очень похожие на иероглифы: какие-то родовые символы и геометрические фигуры, сплетенные в изысканный узор.

Зачарованная красотой рисунков, Дилан направила луч фонарика вправо и, затаив дыхание, следила, как он высвечивает древний орнамент, покрывавший все стены. Дилан шагнула к центру пещеры и что-то задела носком туристского ботинка.

С глухим стуком загадочное нечто откатилось в сторону. Дилан посветила фонариком и тихо вскрикнула:

— О черт!

Это был череп. В тусклом свете он пугающе сиял белизной и таращился на Дилан пустыми черными глазницами.

Если именно его просила спасти женщина-призрак, то Дилан опоздала минимум лет на сто.

Она направила фонарик вглубь пещеры, не зная, что хочет обнаружить, но слишком завороженная тайной, чтобы уйти. Луч высветил скелет. Останки этого человека, пожалуй, были еще более древними.

Мурашки побежали по рукам Дилан от неожиданного и непонятно откуда возникшего сквозняка.

И в этот момент она увидела...

Огромный прямоугольный камень, украшенный такими же, как и на стенах, рисунками. Дилан не нужно было подходить ближе, чтобы понять: она попала в склеп, и перед ней — саркофаг. Закрывавшая его тяжелая плита была отодвинута. Это могли сделать только нечеловеческой силы руки.

Неужели кто-то — или что-то — покоится там?

Дилан ужасно хотелось заглянуть внутрь.

Она сделала несколько осторожных шагов, рука, сжимавшая фонарик, вспотела. Не подходя слишком близко, Дилан направила луч света внутрь саркофага.

Пусто.

Странно, но почему-то пустота испугала ее сильнее, нежели полуистлевший прах, который она могла обнаружить.

Над головой забеспокоились летучие мыши: они тревожно запищали и стайкой сорвались с насиженного места. Дилан присела, чтобы они не задели ее, и решила, что пора отсюда выбираться.

Она повернула голову, определяя, где выход, и в этот момент услышала какой-то шум, словно зашевелилось нечто, размерами значительно превосходящее летучую мышь. Загремел камень, и раздалось тихое рычание.

«Господи, а вдруг я не одна в этой пещере?»

Волосы на голове зашевелились, и сердце бешено заколотилось, прежде чем Дилан успела напомнить себе, что не верит в сверхъестественное.

Не разбирая дороги, она бросилась к выходу, кровь стучала в висках, лишая способности мыслить здраво. Выскочив наружу, Дилан едва могла перевести дух, радуясь спасительному солнечному свету. На ватных ногах она спустилась по склону и побежала к ожидавшим ее спутницам.

Ему вновь снилась Ева.

После смерти она продолжила терзать его во сне, словно ей было мало того, что она предала его при жизни. Все такая же красивая — и вероломная! — она твердила, что сожалеет о своем поступке и хочет все исправить.

Он не верил ни единому ее слову.

Призрак Евы был только частью того безумия, в которое Рио неумолимо погружался.

В снах его подруга плакала и умоляла простить ее за подлость, которую она совершила год назад. Ева убеждала, что раскаялась, что продолжает любить его и всегда будет.

Она была призрачным и мучительным напоминанием о прошлом, которое он хотел забыть навсегда.

Он доверился женщине, и это очень дорого ему стоило. Взрыв на старом складе обезобразил его лицо, изувечил тело. Он так до конца и не оправился от полученных ран, которые явились бы смертельными для обычного человека.

А что стало с его головой?

Разум медленно покидал его, Рио практически утратил связь с реальностью за то время, что провел в Богемских горах.

Он мог со всем этим покончить. Ему как представителю Рода — расы, совмещающей гены людей и пришельцев с другой планеты, — достаточно было выйти на поверхность и подставить себя солнечным лучам. Они испепелили бы его почти мгновенно. Именно это он и собирался сделать. Но оставалось невыполненным задание: закрыть вход в пещеру и навсегда похоронить ее тайну.

Рио потерял счет времени и не знал, как долго находится здесь. Проходили дни и ночи, недели и месяцы, сливаясь в нескончаемый поток. Он прибыл сюда с воинами Ордена. Перед ними стояла задача — найти и уничтожить Древнего, спрятанного в этих горах несколько столетий назад.

Но они опоздали.

Пещера была пуста. Древнего кто-то освободил.

Рио вызвался остаться здесь и обрушить вход в пещеру, в то время как остальные воины отправились назад в Бостон. Он не мог поехать с ними, он не знал, где теперь его дом. Рио хотел попытаться найти себя, — возможно, вернуться на родину, в Испанию.