Рио нахмурился:

— Не сообщил об этом ни одному П1?

— Вот именно, — подтвердил Нико. — Сергей Якут, который сейчас живет в Монреале, сказал мне, что с ним никто не связывался. Ни с ним, ни с другими знакомыми ему П1. И в довершение всей этой поганой чертовщины нам только что сообщили, что в Денвере произошло новое убийство. Рио, обезглавлен еще один представитель первого поколения. Убийства случаются слишком часто. Какая-то дрянь творится.

— Ты думаешь, этот Ноствеж как-то причастен к происходящему?

Николай прищурился:

— Думаю. Нутром чую, что у этого засранца рыло в дерьме.

Рио кивнул, отчасти радуясь, что разворачивающиеся события отвлекут его от разлуки с Дилан. Долг вновь призывал его, и он почувствовал себя привычно собранным.

Нико продолжил свой путь к технической лаборатории, и Рио пошел с ним рядом, как в старые добрые времена.

Дилан потребовалось примерно пять часов, чтобы доехать до Манхэттена. Около часа дня она была в больнице. Ожидая, пока на стоянке припаркуют ее машину, она позвонила Рио и сообщила, что добралась благополучно.

Надежда окрыляла Дилан: возможно, это последний день, который ее мать проводит здесь, возможно, вообще последний день ее болезни. От этих радостных мыслей у Дилан кружилась голова, когда она вышла из лифта и направилась к дверям онкологического отделения.

Дежурные медсестры возились с принтером, пытаясь устранить какую-то неисправность, так что Дилан не стала задерживаться у стойки, чтобы спросить о самочувствии матери или результатах биопсии. Она остановилась у дверей палаты, чтобы продезинфицировать руки, и в этот момент оттуда вышла медсестра. Она держала несколько наполовину пустых пластиковых пакетов с лекарствами. Заметив Дилан, медсестра кивнула и как-то печально улыбнулась ей.

— Что случилось? — спросила Дилан.

— Полчаса назад вашу маму выписали, и мы убираем палату.

— Выписали? — растерянно переспросила Дилан. — А что случилось? Получены результаты биопсии?

Медсестра кивнула:

— Да, сегодня утром.

Ее тон не предвещал ничего хорошего. Но Дилан решила уточнить:

— Простите, я не понимаю, если ее выписали, значит, с ней все хорошо?

Медсестра посмотрела на Дилан с состраданием:

— Вы ее сегодня еще не видели...

Дилан повернула голову и заглянула в палату. Ее мать сидела на краю кровати лицом к окну и неловко натягивала на себя небесно-голубой кардиган. Она была полностью одета и аккуратно причесана, словно с минуты на минуту должна была покинуть больницу.

— Но почему мою мать выписали?

Медсестра замялась:

— Ну... вы лучше сами с ней об этом поговорите.

Дилан протерла дезинфицирующим гелем руки и вошла в палату:

— Мама?

Шерон повернулась и широко улыбнулась ей:

— О Дилан! Детка, я не ожидала увидеть тебя так скоро. Хотела позвонить тебе попозже.

— Хорошо, что я пришла вовремя. Мне только что сказали, что тебя выписали и ты возвращаешься домой.

— Да, — ответила Шерон. — Я больше не хочу здесь оставаться.

Дилан не понравилось смирение в голосе матери.

— Медсестра сказала мне, что сегодня утром получили результаты биопсии.

— Давай не будем говорить об этом, — отмахнулась Шерон и подошла к столику, на котором лежала уже открытая коробка шоколадных конфет. Она протянула ее Дилан. — Попробуй трюфели. Божественно вкусные! Гордон принес их вчера вечером, он пришел сразу за тобой, вы разминулись буквально на несколько минут. Жаль, что ты с ним не встретилась, Дилан. Он хочет познакомиться с тобой. Я упомянула, что ты ищешь новую работу, и он выразил желание помочь тебе...

— Мама, не надо ни о чем его просить, — простонала Дилан. Достаточно того, что мать рассказала своему боссу о пещере, но, лежа на больничной койке, просить его найти Дилан работу — это уж слишком.

— У Гордона связи с очень серьезными людьми, и он может тебе помочь, детка. Это же будет просто чудесно, если ты станешь сотрудником какого-нибудь крупного издания.

— Мама, — строго остановила ее Дилан, — я не хочу говорить ни о работе, ни о Гордоне Саса, ни о чем другом. Сейчас меня интересуешь только ты. По всей видимости, результаты оказались не очень хорошими. Тогда почему тебя выписали?

— Потому что я этого хочу, — вздохнув, ответила Шерон и подошла к Дилан. — Я не желаю здесь больше оставаться. Мне надоели все эти анализы, трубки, капельницы. Я устала и хочу домой.

— А что говорят доктора? Мы можем обсудить с ними результаты биопсии?

— Дорогая, они уже ничего не могут сделать. Лишь ненадолго отсрочат неизбежное.

Дилан понизила голос до шепота:

— А что, если я скажу, что знаю человека, который может тебя исцелить?

— Не хочу больше никаких докторов. С меня хватит...

— Это не похоже на традиционное лечение. Это... альтернативный метод, его в обычных больницах не используют. Конечно, гарантии нет, но есть шанс стать совершенно здоровой. Мама, я думаю, им нужно воспользоваться. Возможно, это единственный...

Шерон слабо улыбнулась и провела холодной рукой по щеке Дилан:

— Я знаю, как тебе тяжело, детка. Знаю. Но это мое право — сделать выбор. Я прожила Долгую жизнь и больше не жду никаких чудес.

— Но подумай обо мне, — осевшим голосом взмолилась Дилан. — Попробуй... ради меня.

Шерон долго молчала, а Дилан с трудом сдерживала рыдания. Сердце у нее разрывалось на части, она видела, что мать приняла решение, и, вероятно, задолго до сегодняшнего дня.

— Хорошо, — наконец произнесла Дилан, — тогда скажи, мама, что я должна сделать.

— Отвези меня домой. Мы с тобой пообедаем вместе, попьем чаю и просто поговорим. Я хочу этого, по-настоящему хочу, и ничего другого мне не надо.

Дилан позвонила снова только к вечеру. Когда мобильный завибрировал в кармане, Рио с Луканом, Гидеоном, Нико и Чейзом сидели за столом в лаборатории, они обсуждали двойную игру Герарда Ноствежа, которую он, по всей видимости, вел, и решали, как Ордену взять под контроль ситуацию с П1. Рио извинился и вышел в коридор, чтобы поговорить с Дилан.

— Что случилось? — спросил он вместо приветствия, моментально почувствовав ее состояние, — С тобой все в порядке?

Дилан ответила после некоторой паузы:

— Со мной все в порядке. В конце концов со мной все будет в порядке.

— Как твоя мама?

— Устала, — ответила Дилан, хотя усталость звучала в ее голосе. — Рио... я весь день провела с ней в ее квартире в Куинсе. Она попросила, чтобы ее выписали, она отказывается лечиться. Она хочет... Рио, она больше не хочет жить. Она уже приняла решение.

Рио выругался про себя, чувствуя боль Дилан как свою собственную.

— Ты ей рассказала о Тесс?

— Я пыталась, но она не хочет слушать. Меня это убивает. Но если она. приняла окончательное решение, я не смогу ее переубедить.

— Боже мой, Дилан, я не знаю, что сказать.

— Да все нормально. Я сама не знаю, что хочу услышать. — Дилан тяжело вздохнула, но не расплакалась, держалась мужественно. — Мы проговорили с ней целый день, что нечасто делали в последнее время, и нам этого очень не хватало. Было здорово. Я рассказала ей о тебе, рассказала, что встретила удивительного мужчину, которого очень люблю. И ей сразу же захотелось с тобой познакомиться.

Рио улыбнулся, отчаянно желая быть сейчас там, рядом с Дилан.

— Думаю, мы сможем это устроить, — сказал он.

— Перед тем как покинуть больницу, я говорила с доктором. Если смотреть правде в глаза, то без лечения у мамы есть всего несколько недель... ну, может быть, пара месяцев. Они, конечно, выпишут ей обезболивающие, но в любом случае у нас впереди нелегкий период.

— Черт возьми, Дилан, хочешь, я приеду сегодня ночью. Скоро вечер, и, если я тебе нужен, я выеду с заходом солнца и около одиннадцати буду в Нью-Йорке.

— А как же Орден? Думаю, у тебя есть много других дел и обязанностей.

— Я сейчас не об этом с тобой говорю. — На самом деле сегодня ночью он должен был патрулировать Бостон, но черт с ним, с этим патрулированием, если он нужен Дилан в Нью-Йорке. Лукан найдет ему замену. — Дилан, ты хочешь, чтобы я приехал?