Не желая, чтобы фей снова эксплуатировали – припрягли успокаивать местных истеричек, велела им не покидать спальню. В конце концов, мне их подарили, а подарки, как известно, назад не возвращаются.

Ни с кем ими делиться больше не собираюсь!

– Да вот думаю о Мие и Эмме. Маркиза забрала их с собой?

Малышки грустно кивнули.

– Говорят, его величество снова дал ей от ворот поворот и настоятельно посоветовал съездить к родственникам в деревню, – понизив голос до заговорщического шепота, с явным удовлетворением произнесла Ринна.

– А также не торопиться возвращаться в Хельвиву, – хихикнула Лиа.

– Нечего ей тут делать! – воинственно заявила Иви, а потом печально завершила: – Но Мии и Эммы мы больше не увидим.

Не мог ей подарить шоколадные конфеты или какое‑нибудь там колечко.

Постепенно разговор переключился на фею, которую прикарманила себе Мильдгита.

– Она почти все время находится с чародейкой, та ее от себя не отпускает, – расстроенно сказала Лиа. – И эссенцию из нее ежедневно выкачивает, опыты на ней ставит.

Меня передернуло.

И как Редфрит не видит, что за стерва и живодерка эта его ведьма?

– Спящего на них нет! – в сердцах высказалась я. – Может, и хорошо, что он пробудился. Люди его явно заслужили.

– Не надо так, – принялись успокаивать меня малышки. – На земле много людей с добрым сердцем и чистой душой.

– А черную душу можно найти и в Средиземье.

– От Спящего никому хорошо не будет, – покачала головой Ринна. – Рано или поздно, если не уснет, он уничтожит все живое.

– Древним сущностям ведь нужна энергия. А получают они ее, вытягивая из всего живого: людей, зверей, природы. Чу́дных народов… – тихо подхватила Лиа.

– То есть Спящий (а точнее, благополучно Пробудившийся) тоже, можно сказать, выкачивает своего рода эссенцию, – задумчиво заключила я. – Только в глобальных масштабах – из всего мира.

– А ведь о его пробуждении предупреждали Сестры скорби, – вздохнула Иви. Описав в воздухе круг, мягко опустилась на стопку книг и сложила крылья. – Давно еще, но никто им не верил. Все считали их сумасшедшими.

– Сестры скорби? – переспросила я.

– Пророчицы Средиземья, якобы способные видеть прошлое и будущее.

Интересно.

– Но они очень странные, – закатила глаза Ринна. – И очень любят изъясняться загадками.

– Может, потому к ним и не прислушивались. Никогда толком не объясняли. Только запугивали.

– Но почему именно скорби?

– Потому что ничего хорошего они ни разу не предсказали, – хмыкнула Лиа и с явным недовольством, адресованным загадочным сестрам, скрестила на груди руки. – Все страшилками наши народы пичкали, пока мы их не прогнали.

Даже так!

– И где они теперь?

– Да кто их знает! – Фея безразлично пожала плечами. – Одни говорят, что сестры облюбовали для себя Черную гору, другие утверждают, что нашли свое пристанище в Мертвых топях. Но большинство уверено, что их уже давно нет в живых. Пусть чу́дные народы и живут долго, но бессмертных среди нас нет.

– Поверьте, Даниэла, они о‑о‑очень старые, – подхватила Лиа.

– И скорее всего, уже очень мертвые, – прыснула Иви, но быстро вернула себе серьезный вид и проговорила: – А вообще у них много имен: Изгнанницы, Шептуньи, Вестницы мрака.

– Шептуньи?

Не знаю, почему я зацепилась за это слово. В голове сразу воскресли воспоминания: туманный лес и голоса, кружащие вокруг меня.

– Любят вещать замогильным шепотом. Вернее, любили. О них уже давно ничего не слышали.

До самого вечера я была с феями: расспрашивала о народах Средиземья, об истоках вражды с людьми, о которых, как выяснилось, никто уже и не помнил. А слушая малышек, то и дело возвращалась мыслями к загадочным Шептуньям.

Могли ли они звать меня в Йенском лесу, или я просто все выдумываю?

Впрочем, этот вопрос, как и многие другие, вскоре отошел на второй план. Случилось то, чего я с таким нетерпением ждала.

Поздним вечером в Хельвиву прилетели накаи.

– Убирайся! – раздраженно выкрикнула чародейка.

Распахнув окно, нетерпеливо тряхнула рукой. Сорвавшиеся с кончиков пальцев искры понеслись к фее, подхватили ее и, прежде чем и без того напуганное создание успело еще больше испугаться, вышвырнули из лаборатории.

– Неуклюжая идиотка, – процедила сквозь зубы Мильдгита, глядя на расползающиеся по юбке пятна.

То, что она сама задела рабыню, и та, не удержав в руках флакон с зельем, его выронила, Мильдгиту не интересовало. Сегодня ее все раздражало, все злило. Она ругала и проклинала весь белый свет.

Даже его величеству не удалось избежать ведьмовского гнева.

– И дернул же его демон так легко уступить северянину и пригласить в Хельвиву накаи! – шипела Мильдгита, пытаясь оттереть с юбки пятна, но те, наоборот, только увеличивались в размерах, а комнату продолжал наполнять резкий запах. – Проклятье!

Швырнув на пол тряпку, с помощью которой пыталась спасти положение, чародейка заметалась по лаборатории, продолжая перемежать возмущения со злыми ругательствами.

– И Ярый тоже хорош! Я так долго взращивала в Редфрите ненависть к накаи, так упорно шла к своей цели, а этому демоновому посланнику подавай ко двору мерзких тварей!

Не сдержавшись, чародейка в сердцах выругалась, а потом нервно продолжила:

– А Редфрит… Как же я в тебе разочаровалась! Так легко забыл о смерти лучшего друга. Чего же стоила твоя дружба? Тьфу! И как самому от себя не противно?! – Колдунья глухо рыкнула. – А ведь я была уверена, что, уничтожив Тео, подтолкну Галеано к верному решению – пойти войной на Средиземье. К тому же Даниэла! Одно удовольствие было наблюдать за ее страданиями. – Мильдгита прикрыла глаза, погружаясь в приятные воспоминания, и, едва не мурлыча, с улыбкой произнесла: – Она чуть с ума от боли не сошла. Я, конечно, не ожидала, что она с горя привяжет к себе короля. Это было неприятно. Но Фантальм всегда была чудна́я. Взбалмошная, непредсказуемая девчонка. А потом появилась иномирянка…

Даниэлу из другого мира в иные моменты Мильдгита ненавидела даже сильнее новоиспеченной королевы. За ее любовь к презренным, за то, что постоянно выгораживала и защищала ненавистных тварей. Да и Редфрит после ее возвращения был сам на себя не похож.

Куда подевался тот жесткий и непоколебимый в своих решениях монарх? Еще каких‑то два месяца назад Редфрит Галеано был уверен, что накаи нужно уничтожить, а мелкие народцы Средиземья поработить, и вот теперь он собирается вести с Дикими переговоры.

– Чудовищная ошибка, ваше величество. А все эта выскочка из другого мира!

Не сдержавшись, Мильдгита схватила первую попавшуюся под руку колбу и швырнула ее в стену. Темные струйки побежали по серой кладке, а запах в лаборатории стал почти удушающим.

Но королевская чародейка этого не замечала.

Она потому и согласилась на предложение Ярого: уничтожить чужачку руками накаи было заманчиво. Если уж смерть друга не ожесточила сердце правителя, то мучительная кончина любимой (пусть он до конца и не осознал, что влюбился) все исправит.

С магами Сетхэйна они уничтожат презренные народы, и ее семья наконец‑то будет отомщена.

– Ты искала меня?

Мильдгита вздрогнула и резко обернулась. Погруженная в беспокойные мысли, она не слышала, как отворилась дверь. Не услышала и шагов посланника, незаметно к ней приблизившегося.

– Искала, – буркнула ведьма.

Велебор скривился:

– Чем здесь так воняет? – В два шага преодолев расстояние до окна, толкнул ставню и жадно глотнул ртом свежий вечерний воздух.

– Надеюсь, наш договор в силе? – нервно спросила Мильдгита.

– А разве я давал повод думать иначе?

– Это ты мне скажи. – Чародейка тихо усмехнулась и, взяв себя в руки, с ядовитой иронией в голосе продолжила: – В последнее время ты меня избегаешь.

– Я был занят.