Представленная в сознании картина прошлого была настолько настоящей, что появление Чарльза, точно удар по голове кувалдой, безвозвратно вернул в реальность.

В жестокую реальность.

— Я подумал, ты не откажешься от кофе, — кивнул на столик мужчина и внимательно всмотрелся в моё лицо, — Всё хорошо?

— Давно не было так хорошо, — честно призналась я и забралась на кровать, — Спасибо!

Чарльз кивнул:

— Не буду тебе мешать…

— Ты будешь спать на диване? — мои брови взлетели вверх, когда мужчина стремительно направился вон из комнаты, — Кровать большая, мы можем…

— Не можем, Никки, — перебил и неожиданно подошёл слишком близко, чтобы я успела придумать столько дальнейших развитий событий, что в висках начала прорезаться боль. Но Чарльз удивил. Снова.

— Ты очень красивая девушка. Непростительно красивая.

— А ты непроходимый джентльмен.

— Именно поэтому ты и выбрала меня в качестве мецената.

Я попыталась возразить, но Чарльз одним взглядом не дал вымолвить ни слова:

— Это не упрёк, Никки, а констатация факта. Я помогу твоему брату.

Что? Я не ослышалась?

— Чарльз…

Я не знала, что следует сказать, а может, сделать. Была способна открывать и закрывать рот, не находя нужных слов. Он серьёзно? Если это шутка, то очень жестокая, но судя по взгляду, в котором не было ни намёка на весёлость, происходящее сейчас реально.

— Спасибо, — прошептала и поморщилась от ничтожности произнесённого слова, — Я… что мне сделать, чтобы…

— Ничего, Никки, — неверующе уставилась на мужчину, которого искренне забавляла моя реакция, — Ты сейчас порвёшь пояс халата.

Непонимающе перевела взгляд на свои пальцы, сжимающие пояс до побеления костяшек, и выпустила ткань на «свободу». Чёрт подери, мои пальцы отбивали произвольную программу чечётки.

— Ничего не бывает просто так, — упрямо заявила и в упор посмотрела на мужчину, — Я не верю в меценатство.

Чарльз устало потёр переносицу, но сохранил на губах намёк на улыбку.

— Мне срочно нужно возвратиться в Нью-Йорк.

«С завтрашнего дня начну бомжевать», — мысленно сделала для себя заметку и с сожалением обвела взглядом роскошную спальню.

— Мой партнёр празднует свой юбилей, и с моей стороны игнорировать его приглашение — неуважение.

— Понятно.

— Если не хочешь чувствовать себя обязанной, позволь продлить твои услуги ещё на неделю.

Я во все глаза уставилась на мужчину и почувствовала, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке до самых ушей.

— Хочешь меня ещё на неделю? — ляпнула и тут же с чувством ударила себя по лбу, — То есть приглашаешь в Нью-Йорк?

— Мне будет спокойнее, если на светском вечере я буду в сопровождении с прекрасной англичанкой.

— Я согласна! — тут же выпалила и поднялась с кровати, чтобы казаться напротив мужчины и по деловому протянуть руку, — Согласна!

Спустя час, лёжа на спине и разглядывая высокий потолок, я впервые за несколько лет своего существования обратилась к Богу. Знала, что давно не давала о себе знать, но небеса про меня не забыли. Они послали спасение в виде мистера Миллера, и я, не будь дурой, не смела отказаться от божьего дара.

Это не сон!

Я открыла глаза и тут же зажмурилась, с головой зарываясь в белоснежное одеяло.

Это не сон! Быстрые сборы, семичасовой перелёт в бизнес-класс и улыбчивый мистер Миллер, — всё не насмешка Морфея, а справедливые деяния штуки-Судьбы.

Я выбралась из кровати и, не обращая внимания на холодный пол, босиком прошла до панорамы заснеженного Нью-Йорка. Квартира Чарльза располагалась в центре города на самой вершине небоскрёба, открывая вид на высоту птичьего полёта. Восхитительная высота, от которой дух захватывал, и сердце в лёгком страхе замирало. Многочисленные многоэтажки, казалось, растворялись под моими ногами, когда я подходила слишком близко к окну, как и растворялось множество людей, напоминающие оживлённый муравейник.

Вот это жизнь! Прекрасная и счастливая жизнь мистера Миллера, с который он так щедро поделился со мной. От этого и радостно и страшно, ибо кому, как ни мне известна истина: большим куском сильнее подавиться можно. А я сейчас распробовала самый сытный кусок халявного торта.

Мелодия входящего звонка заставила отступить от «пропасти» и с разбегу запрыгнуть на кровать, чтобы окапаться в воздушном одеяле и подушках.

— Да? — ответила на звонок, слегка запыхавшись, — Привет, мам.

Кроме матери мне никто звонить не мог, да и её звонок был слишком ожидаем после моих десяти пропущенных.

— Малышка, привет! У тебя всё хорошо? Ты так настойчиво звонила…

— Я хотела встретиться, — опустила слова приветствия, уловив в голосе матери торопливые нотки, — Но ты, похоже, была занята.

— Да, малышка, я сейчас не в Лондоне. Мне так надоели проблемы твоего отца, что я улетела на Мальдивы!

— Без папы?

Мать тяжело вздохнула и заговорила моим самым нелюбимым тоном а-ля «маленькому ребёнку всё надо объяснять на пальцах»:

— Твой отец — бесчувственная сволочь, пожалевший для родной жены несколько центов. Я не могла оставаться с ним под одной крышек.

Он пожалел деньги для собственных детей, было бы странно, если бы мать продолжал осыпать золотом. Откуда у него это золото…

— Но ты не одна? — понимающе хмыкнула, вырисовывая в сознании точечную фигуру материи и моложавые черты лица. Чёрта с два, она проводит время в одиночестве!

— Приятель твоего отца, с которым он так некрасиво поступил, очень добр ко мне… Не представляю, как бы я прожила ещё хоть день с твоим отцом!

— Вы разводитесь?

— Да! — ни секунды не поколебавшись, воскликнула мать и продолжила причитать о недостатках отца.

Мне прекрасно известна сволочная порода родителя, как известны меркантильные взгляды матери. Развод — ожидаемый исход для нашей семьи, но как же гадко на душе.

— У папы совсем всё плохо? — спросила скорее для галочки, потому что ответ был очевиден.

— Твой отец — козёл! Ему место не в бизнесе, а на пастбище!

— Мама! — в раздражении воскликнула на очередное ругательство, — Прибереги оскорбления для суда, что-то мне подсказывает, отец так просто тебя не отпустит.

Кстати, о суде…

— Ты навещала Шейна? — с издёвкой поинтересовалась, перебивая очередное бла-бла, — Хотя бы звонила?

— Ох, малышка, — мне оставалось удивляться, как менялся голос матери от боевого «я порву твоего отца» до убитой горем женщины, — Я не в силах пережить то, что происходит с Шейном…

— Мама, ты на Мальдивах, — поражённо воскликнула и от разъедающей внутренности ярости впечатала кулак в подушку, — А Шейн сгнивает за решёткой! Тебе с отцом вообще дела до сына нет?

— Не говори мне про эту сволочь! — опять начала гнуть свои линию мать, и я поняла, что весь разговор — бессмысленная трата времени. Если бы осталась стоять у окна и считать количество пролетающих птиц, то толку было бы в разы больше. По крайней мере, моя нервная система не пошатнулась от лже-заботливого голоса матери.

— Я попробую поговорить с Нико, — всё-таки сдалась родительница, — Но ты же понимаешь, что я не могу скинуть на него все свои проблемы! Он и так помог мне сбежать от твоего отца!

Ещё один удар обрушился на когда-то набитую пухом подушку.

— Хорошего отдыха, мам.

Я сбросила вызов, так и не ответив на её запоздалое «а ты где?». Какая разница? Никогда мне не забыть, как она гладила меня по голове после задержания Шейна и причитала излюбленным тоном: «Ты не пропадёшь в этом мире!» Жаль, тогда я не умела читать между строк: «Теперь выкручивайся собственными силами!»

— Проснулась?

За шумом мыслей не заметила, как в квартиру зашёл Чарльз, на ходу сбрасывая промокший от снега пиджак.

— С мамой разговаривала, — не стала лукавить, наблюдая, как в квартиру следом за мужчиной заходит миловидная девушка, — Глупый и бессмысленный разговор получился.