Повернула голову в сторону мужчины и услышала его тихое сопение, радуясь, что ему, наконец-то, удастся нормально поспать. Я же настроилась оберегать его сон, даже затаила дыхание, способное потревожить умиротворённого Томаса. Однако сама не заметила, как отдалась во власти Морфея, и вновь день-ночь смешались для меня в единый отрезок времени, по прошествии которого мучилась головной болью и дикой слабостью.

В один прекрасный день, когда со стоном открыла глаза и поморщилась, вдруг осознала, что меня не тревожит ломка суставов. Более того, тело послушно выполняло команды, и я могла позволить себе сгибать пальцы рук и ног без былого усердия. Но самым радостным моментом во всей эпопеи восстановления было разрешение врачей выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

Моим многочасовым гляделкам в окно пришёл конец, и я могла позволить себе не только пожирать взглядом лавочки в окружении зелёной территории, но и пройтись между ними под руку с Томасом.

В один из таких прекрасных дней он ждал меня на лавочке под цветущим после зябкой зимы деревом, когда я в раздражении покидала кабинет мистера Фишер. Научилась понимать примитивные немецкие слова, так что категорический отказ доктора не был ошибкой моего нулевого знания языка. Он отказал не только в выписке из больницы, он отказал в приёме необходимых мне препаратов.

— Мистер Фишер не разрешил принимать таблетки, — пожаловалась Томасу, в раздражении опускаясь на лавочку. — А мне, чёрт возьми, нельзя прерывать курс!

Мужчина не понимал глобальности проблемы, раз так просто пожал плечами:

— Начнёшь курс заново, как только восстановится организм.

— Мисс Кинг ясно дала понять, что медлить нельзя, — настаивала на своём, вспоминая неутешительный диагноз гинеколога. — Я не собираюсь становиться бесплодной!

Томас оторвался от экрана мобильного телефона и уставился на меня с таким выражением лица, что сомнений не оставалось — он целиком и полностью на стороне мистера Фишера:

— Ты зря паникуешь! — постарался успокоить мужчина, на что я снисходительно выгнула бровь. — Не криви лицо, Ник, и перестань нести откровенную чушь. Будут у тебя дети.

Моя бровь изогнулась непостижимым образом от подобного заявления:

— А у тебя будут?

Уголки губ мужчины характерно дрогнули:

— Раз у тебя будут дети, логично, что и у меня.

— То есть у нас? — уточнила и ощутила неприятную искорку злости в самое сердце, однако откровенный взгляд Томаса, блуждающий по моему лицу, заставил в смущении отвернуться. — Переста-а-а-нь ТАК смотреть.

— Как? — рассмеялся мужчина и притянул в свои объятья. — Ты очень красивая, Ник. Не могу на тебя не смотреть.

Злость улетучилась также быстро, как и настигла мою впечатлительную натуру. Вовсе я не красивая во всей больничной тягомотине: волосы никак не желали распутываться, лицо от переизбытка жидкости напоминало минное поле, а изящные изгибы тела скривились от выпирающих костей. Но глупо отрицать, что слова Томаса нехило прибавили самооценки, отчего мысли о внешности отступили в глубины сознания.

— Я немного изменила свои планы на жизнь, — решилась поделиться с мужчиной, раз речь зашла о будущих детях, как оказалось, общем потомстве. — С моей непредсказуемой жизнью, когда в любой момент могу то впасть в кому, то быть приконченной чокнутым, я решила не ждать тридцати лет. Если получится забеременеть в двадцать один, то об аборте больше не заикнусь.

— Всё будет, Ник, — чувствовала улыбку на виске и улыбнулась в ответ, вдохновлённая податливостью Томаса в таком щепетильном вопросе:

— Хочу одного ребёнка.

— Один ребёнок — стопроцентный эгоист! — на удивление не согласился мужчина, заставляя меня с готовностью отчеканить:

— Двое — стопроцентные соперники! По собственному опыту знаю.

Томас рассмеялся:

— Уговорила, пусть будет трое!

Очень часто мужчина одаривал меня взглядом, а-ля «думал, разговариваю с адекватным человеком, а не дурочкой», так вот сейчас я с готовностью вернула его коронный взгляд:

— Ну, сам и родишь.

Вскрикнула от внезапной щекотки в области рёбер и со звонким смехом задёргалась в мужских руках, избавляясь от мучительной, одновременно сладкой пытки:

— Я скучал по тебе, — горячо зашептал мне на ухо Майер, отчего замерла в его руках и пропустила приятную вибрацию по телу. Не часто он был столь откровенным в своих чувствах и каждый редкий раз — полная неожиданность для не приготовленной меня. Прильнула губами к его щеке и влажной дорожкой спустилась к губам, желая исцеловать каждый дюйм любимых губ, не скупившихся на приятности.

Впервые в жизни, я была уверена, что меня любят. Томас не романтик, не говорил красивых слов, не осыпал ванильной мишурой, лишь бы я не разглядела всех его недостатков. Нет. Он проявился во всех гранях, и каждому Томасу готова признаться в любви: злому, раздражённому, недовольному, нахмуренному, весёлому, доброжелательному, саркастичному… любого любила и чувствовала, что моя любовь взаимна. Впервые в жизни она оказалась кому-то нужной.

— Я скучаю по дому, — прошептала и залюбовалась длинными пальцами, перебирающие кончики моих волос. — Может, ты переговоришь с мистером Фишером, и он сжалится надо мной?

Непонимающе нахмурилась, когда мужские пальцы выпустили волосы и лишили меня тепла своих ласк:

— Переговорю, — милостиво согласился Томас и ошарашил неожиданной новостью. — Тем более Свен ждёт тебя в Нью-Йорке, говорит, твой ненаглядный Джузеппе соскучился.

Не стал удерживать, когда отстранилась от объятий и в упор посмотрела на спокойное лицо мужчины. Нет, он явно не спокоен. На ментальном уровне ощущала, как его распирало от непонятно откуда взявшейся…обиды?

— Я скучаю по нашему дому в Грюнвилле, — исправилась, ладонью касаясь щетинистой щеки. — И я не вернусь в Нью-Йорк до тех пор, пока мы не перенасытимся друг другом.

Готова поклясться, если бы не щетина, я бы имела удовольствие лицезреть намёк на румянец. Но в тот момент было достаточно многообещающей улыбки и поцелуя, опалившего моё запястье:

— Грюнвальд, Ник.

К этому нужно привыкнуть.

Девушка сильнее сжала пальцами мужскую ладонь и улыбнулась:

— Нервничаешь?

Ответить Томасу не дала распахнувшаяся дверь, гостеприимно приглашая виновников торжества в дом. Свен с чувством похлопал друга по спине и аккуратно приобнял черноволосую за плечи, в приветливом жесте пропуская в просторный холл, в котором послышался громкий стук маленьких шажков.

— Какая большая! — рассмеялся Томас, подхватывая годовалую малышку на руки. — Ну, привет, красавица!

Девочка ухватила пухленькими ручками отросшую щетину мужчины и звонко рассмеялась, когда он показано заохал. Черноволосая подхватила смех малютки и пальцами пощекотала её румяные щёчки, не ожидая, что она так быстро сменит ориентиры — забрыкалась в руках мужчины и настойчиво ухватила девушку за шею.

— Я тоже по тебе скучала, — заверила Никки и прищурилась, замечая любопытный взгляд малышки на своём запястье. — Твой крёстный подарил.

Клери пытливо старалась перелезть на руки девушки, однако Томас крепко держал неугомонную в своих объятьях, пока не передал улыбающемуся отцу.

— Где Эмили? — спросила девушка и двинулась в сторону гостиной, в которой на угловом кожаном диване нашла не подругу, а глотающего крепкий напиток золотоволосого мужчину.

— Ого-о-о, — присвистнула Никки, шутливо исполняя реверанс под почётным кивком Эйтона. — Что-то ты рано…

— Это вы опоздали, — пожурил он и отмахнулся от рук, так и норовивших взлохматить золотую копну на голове. — Даже не думай кокетничать со мной!

Никки от неожиданного заявления рассмеялась и шутливо встретила кулак с плечом шутника, который тут же был перехвачен:

— Главное, малыш, держи себя в руках, — заговорщицки подмигнул. — Хотя бы при Томасе.

— Не в этой жизни! — закатила глаза девушка и рассмеялась, когда златовласка получила болезненный подзатыльник от подошедшего Майера. — Как поживает любовь всей твоей жизни?