Никки одарила прожигающим взглядом, заставляя усилить захват на волосах:
— Сейчас я трахну твой рот, — предупредил и удобнее расположился на постели. — Когда станет невыносимо — кричи. Чем громче будешь кричать, тем щадяще буду действовать.
Она не испугается. Я знал это наперёд и не ошибся, увидев, как в предвкушении загорелись её глаза. Грязная шлюха, но до помутнения рассудка желанная мною!
Вновь ощутил обхват пружинистых губ, старательные ласки языка и, теперь уж я, позабыв о выдержки, задвигал бёдрами навстречу желанной разрядке.
Чувствовал горячее дыхание на члене, острые зубки, касание об которые вибрацией отдавалось по всему телу, и напряжённые стенки горла, не в силах справятся с толщиной ствола.
Девушка болезненно впилась ногтями мне в бедро, получая разрешение на глоток кислорода, и громко застонала, когда толчки лихорадочно набирали темп. Я не стремился насадить как можно глубже, мне было достаточно звуков влажных причмокиваний, чёрного взгляда из-под полуопущенных ресниц и податливости, с которой доверилась мне девушка. Этого безумия было достаточно, чтобы ощутить скрученное удовольствие в области поясницы, взрывной волной распространяющееся по всему телу.
Я кончил. Я, чёрт подери, кончил от траха пухлых губ, когда с другими шлюхами мне требовался полный комплекс «упражнений». И желательно без писклявых криков. И исказившихся от экстаза лиц.
Протяжно застонал, прикрывая глаза ладонью, и выпустил из пальцев другой руки волосы девушки. Пришло время признаться самому себе — она другая шлюха. Какая-то неправильная шлюха.
Возможно, она просто моя шлюха.
Открыл глаза и пару раз проморгал, прогоняя перед глазами помутневшие образы.
Никки облизнула губы и с нескрываемой гордостью осмотрела «труды» проделанной работы. Да, она могла позволить себе этот взгляд.
В который раз за сегодня не выдержал и поддался эмоциям — притянул девушку к себе и поцеловал, вбирая сладость и привкус собственного семя. Блять, Стаффорд, что ж ты творишь…
— Ты целуешься после минета? — удивилась девушка, прямолинейность которой меня только забавляла. — Многим парням противно…
— Ну, каким-нибудь глупым мальчишкам, может, и противно, — озорно поглядел на запыхавшуюся девушку и, быстро опрокинув её на спину и нависнув сверху, в свою очередь поинтересовался. — Знаешь, что ещё не любит делать сопляки?
Никки выжидающе приподняла брови и задрожала, почувствовав мои пальцы на своей влажной плоти:
— Они не понимают, какой это кайф лизать и сосать между двух красивых ножек!
Не сдержал многообещающей улыбки, при виде округлившихся глаз девушки и отрывистого учащённого дыхания. Ну, что за реакция! Я разрывался между желанием искусать малиновые губы и разукрасить торчащие соски в ярко-алый цвет. С глухим рычанием исцеловал припухшие губы, медленно спускаясь по подбородку, шее, и ладонями сжал упругую грудь. Она идеально смотрелась в моих руках. Она была создана для моих рук.
Подтянул девушку ближе к себе, сгибая её ноги в коленях, и мысленно чертыхнулся из-за слишком маленькой и узкой кровати, с которой был вынужден переместиться на корточки.
— Господи! — воскликнула девушка, закрывая лицо ладонями, когда наши взгляды встретились. — Не смотри ТАК!
Фыркнул от подобной «просьбы» и коснулся губами лобка, руками раздвигая очаровательные ножки шире, и поднял их себе на плечи. Не знай я всей подноготной черноволосой, подумал бы, что она смущается. А может действительно смущается, жадно глотая воздух, отчего грудь лихорадочно заходила «вверх-вниз».
При первом прикосновении языка к влажной плоти не сдержал стона, подтверждая собственные догадки. Готов был поклясться — по жилам дьяволицы текла не кровь, а спелый мёд. С небывалым энтузиазмом продолжил поиски и раскопки в нежной розовой плоти, наслаждаясь громкими стонами и тонкими пальцами, сжавшие мои волосы.
Языком ощущал, как всё в девушке сжималось в судорогах наслаждения. Удерживал её бедра секунду за секундой, за которые она извивалась подо мной, исследующего каждую впадинку с поразительной интимностью. Никки выгибала тело, позабыв о намёке на стыд, активно двигала бёдрами навстречу моим ласкам. Она напрашивалась, чтобы я ускорил движения, усилил напор и подключил пальцы. С радостью исполнил желаемое и свободной рукой продолжал играться с покрасневшими сосками. Идеально! Никки, словно, обнажённый нерв, реагировала на малейшее прикосновение дикой, необузданной страстью. Эта лихорадка, чёрт подери, передалась и мне. Но апогей наступил, когда губы, наконец, нашли клитор и втянули его. Девушка завопила и судорожно сжала ноги, заставляя скользнуть по ней вверх и завороженно наблюдать, как дрожало её тело, трепетали длинные ресницы, а мои любимые губы терзались белыми зубками, подавляя громкие крики. Напрасно. Кажется, оглох, но продолжал улыбаться, подобно придурку.
— Wunderschön (переводчик: восхитительно), — мой голос дрогнул, и я прижался губами к острым скулам, давая возможность девушке прийти в себя. Она дрожала, а я ловил эту дрожь и проносил через себя.
— Ты… — прохрипела Никки и повернула ко мне голову, скрещивая наши взгляды. — Ты переходишь на немецкий в зависимости от ситуации?
Тихо посмеялся над забавным вопросом:
— Это происходит непроизвольно.
— Мне нравится, — призналась Никки и, согнув руку в локте, подпёрла голову ладонью. — Ты мне нравишься.
Вот так откровение. Не удержался от удивлённого смешка, отчего девушка закатила глаза:
— Что? Мне кажется, это очевидно. Иначе бы с тобой не спала.
Наигранно призадумался и вновь провёл губами по малиновому искушению.
«Прекращай эту хуйню!» — мысленно одёрнул себя и усмехнулся:
— Никки, ты мне тоже нравишься, иначе бы у меня не встал!
Никки рассмеялась и взлохматила мои волосы, за что получила лёгкий шлепок по ягодицам. В притворном возмущении запыхтела, напоминая выпустившего иголки ёжика, и оседлала меня, плотно прижав лодыжки к моим бёдрам.
— Лучший комплимент в моей жизни!
Наше совместное рваное, громкое дыхание нарушила мелодия входящего вызова. Виновником оказался мой мобильный телефон, к которому я нехотя потянулся, рукой удерживая девушку на себе. Какой бы кретин нас не потревожил, он не заставит отстранить от себя черноволосую. Уж слишком идеально она смотрелась в моих руках.
— Да? — недовольно рявкнул в динамик, позволяя девушке пальчиками перебирать волосы на моём затылке.
— Мистер Майер, вы где? — голос моего личного помощника, Артура, отрезвил. Бросил взгляд на часы, и устало прикрыл глаза.
— На рейс не успеваю, — непроизвольно перешёл на немецкий, услышав голос помощника с сильным акцентом и вспомнив о родных пенатах. — Во сколько следующий?
— К одиннадцати успеете подъехать?
В запасе полтора часа. Отлично!
— Договорились. У тебя всё?
— Мистер Вебер просил перенести встречу на утро. Это возможно?
Очертил большим пальцем женский сосок и вновь почувствовал непреодолимое желание поиграться с розовыми горошинками. О чём там Артур толковал?
— Пошёл мистер Вебер нахуй. Я буду отсыпаться. Встреча только вечером, иначе пусть забудет о выгодных условиях поглощения компании.
— Так и передам!
Услышал весёлые нотки в голосе Артура и сам улыбнулся. За время, проведённое в Нью-Йорке, успел соскучиться по своим корням. Артур, как никто другой, всегда ассоциировался у меня с домом.
— Ты опоздал на самолёт, — поспешила обрадовать Никки, когда я сбросил вызов.
— Успеваю на следующий, — в свою очередь обрадовал, по крайней мере, ожидал очередного остроумного замечания, но девушка слезла с меня на противоположную сторону кровати. Что за чёрт?
— Ты улетаешь в Германию, — не спрашивала она и несмело уточнила, будто боясь собственного вопроса. — Надолго?
— Я возвращаюсь домой.
Наверное, никогда не пойму эту девушку. Точнее, её мотивов. Вот сейчас, например, на кой-хер она подняла свою футболку и скрыла от меня своё изумительно тело?
