— Просто не рассматриваю тебя в качестве любовника.

Автомобиль остановился у главного входа ресторана, и я, не имея желания увеличивать минуты своего опоздания, поспешно покинула салон. Неожиданный ветер, своим холодным порывом разметал мои волосы по лицу, заставляя лихорадочно оправлять прическу.

— Спасибо, что подвёз! — заглянула в салон и на своё удивление обнаружила пустеющее водительское кресло. Чарльз обошёл автомобиль и встал рядом со мной, отчего была вынуждена отступить на расстояние вытянутой руки. Непозволительная близость с бородачом не смущала, скорее, раздражала.

— Почему, Никки? — спросил и, наплевав на личное пространство, обхватил руками мои плечи. — Почему не рассматриваешь меня в качестве любовника?

— Чарльз…

— Будь честной со мной. Я же сказал тебе правду? Скажи и ты!

Схватилась пальцами за руки мужчины, желая избавиться от захвата, и замерла, поймав его взгляд. На секунду показалось, что на меня смотрел Мудак, но нет. Его глаза — смесь терпкого виски и необузданной дерзости, когда глаза Чарльза — оттенки молочного шоколада. Никогда не любила молочный шоколад, уж слишком сводило зубы от приторности.

— Ты меня не привлекаешь, как мужчина. Ты не в моём вкусе, — настойчиво опустила руки бородача и сочувственно поджала губы. — Вот и правда.

Чарльз сощурился и потёр ладони друг о друга, будто избавляясь от теплоты моего тела.

— Твоя одержимость Томасом бессмысленна. Знаешь, почему? Он трахал женщин, чьими компаньонскими услугами я пользовался. Рьяно доказывал их порочность, — вернул мне сочувственную улыбку. — И твою доказал.

Неприятно. Слишком неприятно, что даже больно.

— Наказываешь?

— Быть порочной — уже наказание.

Проводила взглядом бородача и сдержалась, чтобы в след мигающим фарам автомобиля не показать средний палец. Пусть я не ангел, но и Чарльз сделал всё, чтобы лишиться своих пушистых крылышек.

Зашла в ресторан и обвела взглядом на удивление заполненный гостями зал, что было странно наблюдать в первой половине дня. Наш ресторан славился своей ночной жизнью: приглушённый свет, живая музыка, атмосфера романтики и любви, — всему этому быть, но только после шести часов вечера, когда я покидала заведение и не раздражалась множеством влюблённых парочек.

Однако сейчас влюблённых парочек было полно, будто переместилась во времени и очутилась на Дне всех влюблённых.

— Что за движуха? — поинтересовалась у бармена и, проигнорировав его отзывчивость, во все глаза уставилась на восседающего за чашечкой кофе мужчину. — А ты, что здесь делаешь?

Плейбой демонстративно оттопырил мизинец и отпил крепкий кофе, бровями играясь в сторону главного входа:

— Очень вкусный кофе, Никки. Почему Миллера не пригласила на чашечку?

Глазастый чёрт!

Невинно похлопала глазами и бросила пальто на ближайший барный стул:

— О чём ты?

— Мечешься между двумя братьями, кто больше предложит, а? — рассмеялся мужчина, заставляя почувствовать зарождающийся в груди гнев. — Двадцатка тысяч долларов для тебя не слишком много, да? Миллер поднял ценник?

Чего-о-о? Какие двадцать тысяч?

— Ты охуел? — прошипела и дёрнулась в сторону блондина, вызывая очередной поток смеха. — Молча пей кофе, пока не вызвала охрану!

— Молчу-молчу-молчу!

Эйтон спрятал улыбку за глотком напитка и неожиданно дал знак бармену, желая увеличить дозу терпкого состава более крепким вкусом. Несмотря на свою злость, не смогла удержаться от удивлённого возгласа. Кофе и алкоголь — это мощно.

— Ты бессмертный, что ли?

— Скорее сумасшедший, — поправил мужчина и, отставив чашку кофе в сторону, обратил всё внимание на стакан коньяка. — Присоединишься к застолью?

— В два часа дня?

— Моя религия такова: чем раньше начнёшь, тем на дольше растянешь удовольствие!

Усмехнулась и присела на стул, давай согласие на немой вопрос бармена.

— Не завидую твоей печени.

Эйтон рассмеялся, наблюдая, как я в нерешительности вертела стакан виски в пальцах. Дико хотелось утолить трёхнедельный голод, но до чего же жалко прерывать марафон начинающего зожника.

— Я, вроде как, бросаю пить.

— Правильно делаешь, — согласно кивнул Эйтон и, подражая змею-искусителю, опустошил свой напиток. — Но бросать надо постепенно, иначе сорвёшься!

К чёрту! Сделала долгожданный глоток и ощутила забытый огонь, разливающийся по телу, обжигающий горло и заставляющий в ту же секунду взбодриться. И гнев, и обида, — всё превратилось в фоновой режим, я намеренно фокусировалась на приятном тепле.

— Если Свен узнает — мне пиздец!

Эйтон рассмеялся:

— Ты боишься эту лапу?

Поддержала смех весельчака и взглянула на него другими глазами: без злости и предвзятости. Ну, бабник, ну, зудит у человека в одном месте… Не ставить же на нём крест?

— Свен кажется таким… — призадумалась и щёлкнула пальцами, вспомнив вылетевшее из головы слово. — Холодный! Свен такой холодны-ы-ы-й!

Очередной стакан был выпит до последней капли, прибавляя работу подуставшему бармену. Ещё! Ещё! Ещё!

— Ну, что это за характеристика человека, а? Он же не из холодильника вышел! — хохотнула, чуть не подавившись напитком, а Эйтон продолжал забавляться. — А Томас у тебя, надо думать, горячий? А я? Я какой?

Старательно оглядела вылизанный образ мужчины и не сдержалась — прыснула со смеху:

— Тёплый!

Прижалась лбом к холодной поверхности барной стойки и не могла остановить хохота, краем глаза наблюдая за подрагивающими губами блондина. В возмущении взмахнула руками, когда гад обделил вниманием мои «искромётные» шутки и уставился на задницу проходящей мимо официантки:

— Кобель!

Эйтон пригрозил пальцем:

— Любитель женщин! — неожиданно опустил взгляд на мои бёдра и что-то прикинул в своей одурманенной алкоголем голове. — Если тебя это успокоит, то твоя задница лучше будет!

— Кобель!

— В мире столько красивых женщин, Никки! Каждая, абсолютно каждая заслуживает внимания! Как я могу, хоть одну, обидеть?

— Да ты и не обижаешь…

— Потому что добрый человек! — поддакнул Эйтон и неожиданно приуныл. — Не представляешь, как одиноко среди пропащих друзей! У всех любовь! А кому остаётся, как ни мне, осчастливить прекрасную половину человечества? Всё на мне, Никки, всё на мне…

Замерла со стаканом у рта и медленно переварила услышанное:

— А Томас филонит?

Эйтон одарил меня взглядом а-ля: «Я должен отвечать на такие глупости?»

— Да всем известно, что он по уши влюблён в тебя!

Отставила стакан в сторону и поддалась корпусом вперёд, заглядывая в серые глаза:

— Кому, всем?

— Эй, парень! — позвал непонимающего бармена и уверенно кивнул мне, давая знак, что сейчас «всё будет». — Скажи, Томас любит её?

Готова поклясться, парень сдержался, чтобы не закатить глаза и не послать поддатое начальство к чёрту:

— Томас любит тебя, — покорно повторил бармен и поспешно удалился к другому концу стойки.

Закрыла лицо ладонями и глупо захихикала, чувствуя, как щёки приобретают алый оттенок. Любит… Одно слово, но сколько эмоций оживило внутри меня, заставляя хотеть то плакать, то смеяться. Вот бы это было правдой!

Эйтон продолжал причитать о своей несчастной роли, а я, точно в тумане, достала телефон из кармана джинс и увидела непрочитанные сообщения от Томаса. Кажется, я его игнорила и, кажется, его это чуть-чуть взбесило.

«Завтра в 19.00 возвращаюсь в Нью-Йорк»

«Остановлюсь в Four Seasons. Уверен, номер комнаты ты не забыла