– Воспроизведамус! – скомандовал Клинч. Звукозаписывающее существо задрожало, скрипнуло, пискнуло, но ничего осмысленного не воспроизвело.

– Воспроизведамус, я кому сказал! – рассердился завхоз.

Ухогорлонос съежился, икнул, соскочил с табуретки и попытался сбежать, но у самых дверей его перехватила стремительная Пейджер.

– Мерги, дай-ка его мне, – попросил Гаттер. Мальчик усадил несчастное создание на колени и принялся почесывать его за ухом. Вскоре Ухогорлонос перестал дрожать, прижался к Порри и заурчал, совсем как кошка.

– Хороший, хороший зверь, – ласково говорил Порри. – Ушик, горлик, носик. Успокоился? Ну а теперь осторожненько Воспроизведамус.

– Вы знаете, как я уважаю Бубльгума, – неожиданно звучно произнес Ухогорлонос.

– Это во время битвы обломки Каменного Философа мне сказали! – обрадовался Гаттер. – Молодец, Горлоносик, продолжай.

– Спокойно. Это твой любимый предмет для уничтожения. Если хочешь прекратить весь этот балаган, стреляй по зеркалу, ответственность беру на себя. Мне-то теперь что.

Наступила пауза.

– Ох не нравится мне все это, – сказал Ухогорлонос. Еще пауза.

– Занятная конструкция. А вам не кажется, профессор, что фокусное расстояние великовато?

Пауза.

– Где профессор Сгинь?

– Если бы движение существовало, можно было бы предположить, что она ушла. Но поскольку движения не существует…

– Это Бубльгум говорит с Философом после разрушения факультетов, – сообразил Сен. – Ну-у-у, это было гораздо раньше. Все, дальше можно не слушать.

Тем не менее, команда дослушала до диалога Мелинды Сгинь и Каменного Философа.

– Повтори-ка последнюю запись еще раз, Ухогорлик, – задумчиво сказал Порри.

Все еще раз прослушали загадочную беседу декана Гдетотаммера и Первертского Мыслителя.

– Как интересно, – пробормотал Гаттер. – «Предстоит сразиться сама знаешь с кем». И смеются. А что в этом смешного-то? Разве только…

Он перестал говорить и начал думать[151]: «Значит, перед той ночью кто-то устанавливал в зале „занятную конструкцию“… Потом голос сразу отовсюду… Мордевольт появился сразу в центре зала. Потом к нему подбежал Сен, но Мордевольт не вышел, а выпустил Черную Руку… Потом я в него выстрелил, а он раз – и исчез. И появился уже в другом месте… Да он просто со скоростью света перемещался! И ни разу никого из нас не коснулся. А потом он спрятался за зеркалом… Потом взрывы во всех углах… И нашли только плащ с дыркой… За зеркалом… Зеркало… и фокусное расстояние… Не может быть!»

– Сен, Мерги! – закричал Гаттер. – А много было в зале осколков зеркала?

– Горы, – ответил Сен. – Тебя еле откопали. Даже странно, что из одного Зеркала Исполнения Желаний столько стекла получилось.

– Вот так номер, – сказал Порри. – Вот это да. Вот это класс. Круто. Ну я и облажался. Победитель Мордевольта! Офигеть. Ну надо же. Вот так вот. Да-а-а.

– Очень содержательные выводы, – заметил Сен. – Что случилось-то?

– Там не было Мордевольта. Там вообще никого не было.

– Как это не было?! – возмутилась Мергиона. – А с кем мы бились?

– У тебя, Мерги, все в порядке. Ты действительно билась с Черной Рукой. А я бился с голографической картинкой, создаваемой системой зеркал. А голос был из динамиков, их рассовать по углам вообще пара пустяков.

– Значит, так, – сказал Сен, когда взрыв эмоций, последовавший за открытием Порри, слегка улегся. – Что мы имеем. Кто-то – но не Мордевольт – устроил инсценировку нападения на нас Врага Волшебников и его «смерть». Сам он находился вне зала, он же запустил Черную Руку. За зеркалом был спрятан фиолетовый плащ и труба, а скорее, ее муляж. С точки зрения запутывания следствия это был гениальный ход. Все преступления списываются на покойного, оставшиеся в живых чисты.

– То есть настоящий злодей жив-здоров и готовит новую пакость? – уточнил Клинч. – Мистер Икс возвращается. Название. Сам придумал.

– Давайте вспомним все подозрительное и попробуем понять, кто мог быть этим иксом, – предложил Порри.

– И давайте начнем с тех, на кого рука не поднимется подумать, – развил идею завхоз. – С руководства.

– Тем более, что и Философ называл его профессором, – поддержала Мергиона.

– Ну, этот старый маразматик и пошутить мог! – заметил Сен, но все-таки взял лист бумаги и стал чертить таблицу «Подозреваемые».

За несколько часов мозгового штурма вырисовалась следующая картина:

Подозреваемый №1. Профессор МакКанарейкл (номером первым мисс Съюзан стала благодаря Клинчу, ляпнувшему: «Шерше ля фам. Правило. Сам придумал»). Единственный активный участник событий, который получил порцию чужой магии в отсутствие свидетелей. Порция, конечно, была скромной (какая там магия у Пузотеликов), но все-таки… Кроме того, Сью восстанавливала Каменного Философа после первого опрокидывания, и сразу за этим начались обезмаживания. В пользу МакКанарейкл говорила ее активная, точнее, оголтелая жизненная позиция. Как-то это не вязалось с действиями исподтишка. Но резонный вопрос завхоза: «А может, она не та, за кого себя выдает? Вот сколько ей лет на самом деле?» оставил мисс Сьюзи в списке подозреваемых.

Подозреваемый №2. Профессор Лужж. Ненормальная увлеченность Югоруса магией вполне могла привести к идее забрать себе всю магическую энергию мира. А после сцены в кабинете Бубльгума самое грозное приспособление для обезмаживания – двенадцатиствольный миномет Мордевольта – сейчас находилось в месте, доступном только главе Слезайблинна.

Подозреваемый №3. Профессор Развнедел. Во-первых, вся эта заварушка с Трубами помогла родственнику Развнедела остаться на посту премьера. Во-вторых, ну не может маг быть таким тупым! А вот притворяться тупым вполне может. А зачем? Подозрительно.

Подозреваемый №4. Профессор Бубльгум. Тринадцатая ловушка лежала у него в кабинете, причем установил ее там не Мордевольт. Но тогда почему Бубльгум не позволил Лужжу до нее дотронуться? Накануне схватки с голографическим призраком был замечен Сеном в Зале Трансцендентальных Откровений. Снял с поста ментодеров. Впрочем, тот, кто запросто притворился Мордевольтом, вполне мог выдать себя и за Бубльгума, – ментодеры ребята простые. И главное, с мотивом никак не получалось. Зачем великому волшебнику вся эта возня с Трубами[152]?

После появления в списке подозреваемых ректора раззадорившийся Клинч предложил вписать туда Мелинду Сгинь, Харлея, мадам Камфри, Фору Туну, Гаргантюа, всех привидений Первертса, Порри, Мергиону, Сена, Дубля, себя самого, Каменного Философа, Ухогорлоноса, Браунинга, Асса, Бальбо…

– Нет, – решительно сказал Порри, услышав «Бальбо» и сразу вспомнив закон, по которому второстепенные герои… ну, вы помните. – Так у нас ничего не получится. Остановимся на основных фигурантах. МакКанарейкл, Лужж, Развнедел, Бубльгум.

– И все попали в ловушку на свалке, – сказала Мергиона. – Бессмыслица получается.

– Кстати, вопрос, – сказал Сен. – А чего вас понесло на свалку?

– Как это чего? На свалке ты нашел свой бинокль, и мы проверяли это место…

– Какая свалка?! – возмутился Аесли. – Мне его принесли в камеру… то есть, в комнату. Он был на дне мешка с игрушками. А кто сказал, что я его на свалке нашел?

– Бубльгум, – растерянно произнес Порри.

– Попался, голубчик! – закричал Клинч. – Сколько веревочке не виться, пригодится воды напиться! Народная пословица. Сам придумал!

– Но тогда это он, – Гаттера бросило в жар. – Если Бубльгум принес тебе бинокль…

– Бинокль мне принес Развнедел, – сказал Аесли.

– Попался, голубчик! – с еще большим энтузиазмом провозгласил отставной майор. – Если рыльце в пушку, то и весь коготок увяз!

– Погодите, мистер Клинч, – поморщилась Мергиона. – Сен, ты хорошо помнишь, что ты говорил Бубльгуму с Развнеделом, когда они приходили в больницу? Может, ты сказал что-нибудь похожее на «свалку»? Например: «Такая карьера на помойку!»