«Это Прекрасный Принц сделал меня такой!»

Пышный ужин в поместье.

Неделю спустя Дориан сидел в оранжерее своего поместья Селби, беседуя с хорошенькой герцогиней де Монмут, которая вместе со своим мужем, усталым шестидесятилетним господином, была в числе двенадцати приглашенных. Ликуя от того, как удалось ему провести Джеймса Вэйна, он устроил пышный ужин у себя в поместье. Он был как-то особенно беззаботен и оживлен.

Он развлекал гостей остроумными рассказами, как вдруг увидел чье-то лицо, снаружи прижатое к оконному стеклу. У него перехватило дыхание, его пробрала дрожь. Это был Джеймс Вэйн, и он на него смотрел!

На другой день он никуда не выходил из дома. Большую часть времени он сидел у себя в кабинете, сам не свой от страха. Мысль о том, что за ним следят, не давала ему покоя.

Стоило ему закрыть глаза, перед ним вставало злое лицо матроса, глядевшего на него сквозь отуманенное стекло. Но, быть может, ему это только почудилось, и брат Сибилы вовсе не явился его убить? Он же уплыл на корабле в далекую Индию! Да к тому же Дориану удалось его обмануть! Маска юности спасла Дориана от неминуемой смерти.

Но если даже это всего лишь была игра воображения, как ужасно, когда тебя преследуют призраки! Что за жизнь ожидает его, если грехи прошлого станут неотступно его преследовать! Зачем он убил Бэзила? Зачем уступил минутному порыву безумия? Вновь и вновь перебирал он в памяти подробности своего преступления, и все они были ужасны.

За ним следят!

Наконец он успокоился. Убедил себя, что стал жертвой чересчур богатой фантазии. И вот, после трех дней страха и безвылазного заточения, он позвал своих гостей на большую охоту и вышел в сосновый лес.

Свежий запах зимнего утра, казалось, вернул его к жизни. После завтрака он с часок прогуливался с герцогиней, потом вскочил на коня и погнал его через парк, чтобы присоединиться к охотникам.

Он подскакал к лорду Джеффри, который целился из ружья на зайца, бегущего в отдалении. Дориан тоже выстрелил. Выстрелы прозвучали одновременно, и раздались сразу два крика: один — крик раненого животного, другой — предсмертный человеческий крик.

— Боже правый! — простонал сэр Джеффри, — я попал в человека!

Через несколько мгновений тело уволокли. Дориан в ужасе смотрел на происходившее. Казалось, где бы он ни появился, за ним следовала беда. Весь заряд прошил грудь незнакомца, и тот умер на месте.

«Боже правый! Я попал в человека!»

Никто не знал, кто он такой. Говорили, что у него на обеих руках татуировка, и, стало быть, он, верно, моряк. Услышав такое известие, Дориан оторопел. Сердце у него замерло. Безумная надежда всколыхнулась в груди.

— А видели вы этого моряка? Нельзя ли как-нибудь узнать его имя? Где тело? Я должен тотчас его видеть.

— Он в пустой конюшне, на ближней ферме, сэр, — отвечал ему один из слуг. — Местный народ не любит держать такое в доме. Говорят, мертвец приносит несчастье.

Дориан решил безотлагательно наведаться в ту конюшню. Он вскочил на коня и во весь опор погнал его по долгой дороге. Неслись назад деревья, падали на дорогу дикие тени, преграждая путь Дориану. Камни летели из-под конских копыт. Наконец, он домчался до фермы. Спешился и бросился к двери конюшни. Но на мгновение помедлил, чувствуя, что сейчас он увидит нечто, от чего решится его судьба.

Он погнал коня на ферму.

На груде мешков лежало тело. Мертвец был одет в грубую рубаху и синие штаны. Кто-то набросил ему на лицо грязный платок. Вставленная в бутылку свеча медленно оплывала на ящике рядом.

Дориан весь дрожал. Но он преодолел себя, осторожно подошел к мертвецу и снял платок с его лица.

Так оно и оказалось. Человек, которого застрелили в лесу, был Джеймс Вэйн! Несколько минут Дориан стоял, не двигаясь, глядя на мертвое тело.

Зато по дороге домой он испытывал огромное облегчение.

Это был Джеймс Вэйн!

«Я должен исправиться».

— Ах, не нужно мне говорить, что ты исправишься, — с усмешкой сказал Дориану лорд Генри, лакомясь икрой. — Ты прекрасен. И я надеюсь, никогда не переменишься.

Дориан Грей покачал своей золотистой головой и провел усталой рукой по волосам.

— Нет, я слишком много совершил в своей жизни ужасных вещей. Я отказываюсь продолжать в том же духе. Отныне, клянусь, я буду добрым. Вечно вы все высмеиваете, Гарри. Вы не можете себе представить, как драгоценно добро. Нет, я непременно исправлюсь.

Затем он небрежно помахал рукой и уселся за стол.

— Впрочем, довольно обо мне, — сказал Дориан. — Вернемся к вашим делам. Что слыхать? Что делается в городе? Давненько я не был в клубе. — И, слегка нахмурясь, он налил себе вина.

— Да вот, все еще говорят о странном исчезновении Бэзила, — ответил лорд Генри. — Английская публика обожает сплетни. Казалось бы, мой развод и самоубийство Алана Кэмпбелла могли бы достаточно их развлечь. Так нет же, они мусолят таинственное исчезновение какого-то художника. В дело включился Скотланд-ярд. Английская полиция утверждает, что человек в сером костюме, уехавший в Париж на полночном поезде, был именно Бэзил. Французская же полиция утверждает, что Бэзил так и не появился в Париже.

Дориан ничего не ответил, он встал из-за стола и присел к роялю. Пробежался пальцами по клавишам. Посидел немного в раздумье. Потом он заговорил.

— А вам никогда не приходило в голову, что Бэзил Хэллоуорд мог стать жертвой убийства? — спросил Дориан.

У рояля.

— Бэзила все любили, врагов у него не было. Зачем бы кому-то понадобилось его убивать? — раздумчиво проговорил лорд Генри.

— Я и сам любил Бэзила, — сказал Дориан с ноткой печали в голосе, — но до меня доходили слухи, будто его убили.

— А-а, газетное вранье. Нет, на мой взгляд, это ничуть не похоже на правду. Конечно, в Париже есть опасные места, но не такой человек Бэзил, чтобы туда ходить, — сказал лорд Генри. — Бэзил был в последнее время скучен, и он утратил свой талант к живописи. Не иначе, как он в Париже свалился с автобуса.

— А что, если я вам скажу, Гарри, что это я убил Бэзила? — лукаво спросил Дориан. Он пристально изучал при этом лицо своего старшего друга. Но ни один мускул в этом лице не дрогнул.

— Я ответил бы тебе, что ты лжешь, Дориан. Убийство — это не по твоей части. Ты человек тонкий, а преступление грубо. Это занятие для простонародья. К тому же убийство — всегда ошибка. Ты никогда бы не совершил ничего такого, о чем нельзя рассказать за обедом, — улыбнулся лорд Генри.

«Преступленье грубо».

Дориан вздохнул, а лорд Генри прошел в дальний угол комнаты и погладил яванского попугая, большого, серого, с розовой грудкой, который раскачивался на бамбуковой жердочке.

— Да, — вздохнул лорд Генри. — В последние годы картины Бэзила были просто ужасны. Стоило ему раздружиться с тобой — и он перестал быть великим художником. Наверное, это ты его вдохновлял. А художник не может себе позволить утратить предмет вдохновения.