— Дориан так умен, что не может время от времени не совершать глупостей, — объявил лорд Генри.

— Женитьба не совсем такой шаг, какой можно делать время от времени, — напомнил Бэзил своему другу.

— Я не сказал, что он женится. Я сказал, что он помолвлен. Тут есть некоторая разница, — ответил лорд Генри со своей особенной тонкой улыбкой.

— Но вспомни о происхождении Дориана, его богатстве и положении в обществе! — воскликнул Бэзил. — Как может он жениться на девушке не своего круга!

— Если ты непременно хочешь, чтобы Дориан вступил в этот брак, повтори ему свои слова. Тогда он уж точно на ней женится.

«Жениться на девушке не своего круга!»

— Я надеюсь, что она хорошая девушка, Гарри, — вздохнул Бэзил.

— Она больше, чем хорошая, она красивая, — пробормотал лорд Генри, потягивая вино из бокала.

— Пусть она хоть раскрасавица, Гарри, но мне не хотелось бы видеть Дориана рядом с дурной женщиной, — твердо сказал Бэзил.

— Вот сегодня сам и посмотришь. Мы увидим ее в театре. Дориан сейчас присоединится к нам, а потом поведет в театр.

— И ты это одобряешь, Гарри? — спросил художник, кусая губы и нервно меряя шагами кабинет. — Наверно, всё вместе — глупое детское увлечение.

— Я с некоторых пор ничего не одобряю и не осуждаю, — заметил лорд Генри. — Это уж самому Дориану решать.

И тут появился Дориан. Он сбросил вечерний плащ и обоим друзьям пожал руки.

Весь розовый от возбуждения.

— Гарри, Бэзил, поздравьте меня. Никогда я не был так счастлив, — Дориан, порозовевший от возбуждения и радости, был сейчас необыкновенно хорош собой.

— Надеюсь, ты будешь счастлив всегда, — сказал Бэзил. — Но как ты решился так скоропалительно сделать предложение этой юной особе?

Дориан рассказал друзьям, что случилось это накануне вечером.

— После того как я с вами расстался, Гарри, я переоделся, поужинал в итальянском ресторане на Руперт-стрит и пошел в театр. Сибила играла и была великолепна. Она родилась актрисой. Я сидел в жалкой ложе и не помнил себя от восторга. Я забыл, что я в Лондоне, что сейчас девятнадцатый век…

Когда спектакль кончился, я пошел за кулисы. Мы с ней вместе сидели, и вдруг я заметил нежность в ее глазах. Сам не знаю, как это получилось, но мы поцеловались. Она вся дрожала. Никогда еще в жизни не было у меня такой минуты, — тихо сказал Дориан.

«Мы поцеловались!»

— Разумеется, наша помолвка — великая тайна. Я не знаю, что скажут мои опекуны. Одно я знаю, — сказал он, — я люблю Сибилу Вэйн и готов все на свете отдать за то, чтобы она была моей.

И еще кое-что, Гарри. Когда я с Сибилой, я жалею о том, чему вы меня научили. С нею я другой человек. Обидеть ее может только чудовище, чудовище без совести и без сердца. При ней я снова делаюсь добрым. Когда мы с ней, я забываю ваши злые вредные уроки.

— А именно?.. — поинтересовался лорд Гарри, лакомясь десертом.

— Все ваши теории о жизни, — ответил Дориан.

И на этом разговор был окончен. Все трое отужинали, надели плащи. Лакей кликнул карету, и они отправились в театр.

Им подали карету.

Толстый импресарио.

Лорд Генри и Бэзил подъезжали в элегантной карете к жалкому зданию театра, горя нетерпением увидеть Сибилу.

Что за красотка поразила сердце Дориана? Пленит ли она в той же мере их испытанные сердца? Или Дориан глупо и необдуманно отказывается от возможности составить более приличную партию?

Жирный импрессарио, унизанный перстнями, проводил их на места. И вот, сопровождаемая аплодисментами, на узкую сцену вышла Сибила. Да, конечно, она хороша, подумал лорд Генри, одна из прелестнейших женщин, каких ему доводилось встречать в своей жизни. Давали «Ромео и Джульетту», на подмостках стояли актеры в жалких одеждах. И вот вышла Сибила. Тело ее струилось, руки были как прохладная слоновая кость. Все трое смотрели, как играла она знаменитую сцену. То была трогательная, волнующая сцена, и много раз Сибиле приходилось ее играть. И всякий раз она очаровывала зрителей. Но сегодня, непонятно почему, Сибила была скучна и безжизненна. Никакой радости не выражали ее глаза, когда останавливались на возлюбленном, на Ромео. Казалось, она произносила слова, не задумываясь об их смысле.

Играла она очень плохо, и Дориан бледнел, глядя на нее. Лорд Генри и Бэзил сочли ее просто совсем неопытной актрисой. Конечно, выглядела она дивно, но играла совершенно кошмарно. Второй акт кончился под громкие свистки.

Играла она очень плохо.

Лорд Генри встал и надел плащ:

— Она изумительно хороша собой, Дориан, но играть она не умеет. Пойдем отсюда.

Провал Сибилы привел Дориана в отчаяние. И как она его унизила, перед друзьями!

— Прошу прощенья, что вы зря потеряли вечер, — извинился он. — Она посредственная, пошлая актриса.

— Не надо так говорить о человеке, которого ты любишь, Дориан, — предостерег его Бэзил. — Возможно, мисс Вэйн нездорова. Любовь важнее искусства.

— Да не волнуйся ты, Дориан, — сказал лорд Генри. — Ведь не думаешь же ты, что твоя жена и впредь будет играть на сцене? Так не все ли тебе равно? Пойдем все втроем в клуб и там дружно выпьем за красоту мисс Вэйн.

Но Дориан был безутешен.

— Уходите! — крикнул он. — Сердце мое разбито!

Он высидел весь спектакль до конца, а потом бросился за кулисы к Сибиле. Она стояла в своей уборной со счастливым лицом.

«Уходите!»

— Как я мерзко сегодня играла! — сказала она весело.

— Отвратительно, — подтвердил он. — Это было ужасно. Ты больна?

— Я никогда уже не смогу хорошо играть, — сказала она. — Ты ведь понимаешь? Пока я не узнала тебя, театр был для меня всё. Сегодня я впервые увидела, какая всё это глупость. Ты подарил мне нечто лучшее. Я поняла, что такое любовь. Ты для меня прекраснее, чем все вместе взятые пьесы Шекспира! Любовь моя! Мой Прекрасный Принц! Ты для меня всё!

— Неужто ты не понимаешь, что ты наделала? Ты убила мою любовь, — холодно произнес Дориан. Он смотрел на нее злыми глазами. — Я любил тебя потому, что ты была великолепна. Потому что ты так талантлива. А увидел, что ты бездарна и глупа. Какой же я был идиот! Я не желаю тебя больше видеть! — злобно кричал он.

Сибила испугалась. Как Прекрасный Принц может быть так несправедлив?

«Ты убила мою любовь!»

Он же говорил ей, что любит, он ее целовал, обещал ей счастье. Как мог он так, вдруг, перемениться? Она заплакала, упала перед ним на колени, не отпускала его.

— Не будь так жесток со мною, любимый. Я буду очень стараться, я исправлюсь. Обещаю тебе, в следующий раз я буду играть хорошо. Я так люблю тебя, ну пожалуйста, не оставляй меня, — молила она.

Дориан смотрел на нее снизу вверх злыми глазами. Он презрительно кривил губы. Слезы ее ничуть не тронули, не растопили его ледяного сердца. Он отшвырнул Сибилу и отвернулся от нее.