Лилиан встала и прошлась по комнате. Потом обернулась к дочери:

– Твое поведение вчера вечером не осталось не замеченным гостями. И должна отметить, что большинство из них так и не поняли, каким образом молодая девушка оказалась на улице вдвоем с мужчиной.

– Я не приглашала мистера Кинкейда…

– А теперь у меня в доме полиция, которая задает бог весть какие вопросы! Половина города уже сплетничает о твоих отношениях с мистером Кинкейдом.

– Они не могут думать обо мне так дурно!

– Элизабет и Маргарет как раз были здесь, когда доставили эти ужасные розы. – Лилиан смотрела на дочь ледяным взглядом. – Элизабет была так добра, что упомянула о Саре Бернар – якобы та принимает красные розы только от своих любовников. Ты догадываешься, какой вывод они сделали? А за ними и все остальные!

– Эти люди знают меня всю жизнь! – Когда до Тори дошел ужасный смысл того, что сказала мать, комната поплыла у нее перед глазами. – Неужели они подумали, что я могла… что я сделала бы что-то столь… У меня нет никаких отношений с мистером Кинкейдом или с кем-то еще!

– А чего ты ожидала после вечерней прогулки по городу с мужчиной, да еще с таким! Он просто неприлично хорош собой! – Лилиан покачала головой. – Мистер Хейуард был очень недоволен.

Тори нервно крутила кольцо с сапфиром и бриллиантами на пальце правой руки.

– Я и не знала, что должна придавать значение тому, что думает мистер Хейуард, – мрачно проговорила она.

– В таком случае, дорогая, пожалуй, тебе пора начать придавать этому значение, – холодно ответила Лилиан. – Не стоит обманывать себя надеждой, что Спенсер Кинкейд вдруг влюбится и воспылает желанием на тебе жениться.

Тори вжалась в диван. Лилиан некоторое время молча разглядывала ее.

– Мистер Хейуард сказал, что вчера вечером ты была груба с ним. Ты не должна потерять его, гоняясь за призрачной надеждой заполучить Кинкейда. – Лилиан говорила так, будто обращалась к умственно отсталому ребенку. – Конечно, мистер Кинкейд очень красив и умеет очаровать женщину, но в пользу мистера Хейуарда говорит то, что он готов назвать тебя своей невестой.

– Он это сказал?

– Знаешь, Виктория, я уже потеряла всякую надежду, что ты когда-нибудь выйдешь замуж.

– Я этого не знала. – Тори сжала руки, стараясь не выдать своих эмоций.

– Ну, ты ведь уже не молоденькая девушка. – Лилиан села рядом с дочерью на диван и вздохнула: – И ты никогда не была красавицей.

Тори с тоской поняла, что ее ожидает очередная нотация. Иногда ей казалось, что она полжизни провела, выслушивая нравоучения матери. От ее лишенного эмоций голоса и колючих, недобрых слов тело и душа Тори наполнялись холодом, который не могло растопить даже жаркое солнце, щедро заливавшее комнату яркими лучами.

– Думаю, свадьбу нужно сыграть в июле. Это даст нам достаточно времени, чтобы все спланировать и продумать.

– Свадьбу? – Тори непонимающе уставилась на мать.

– Да, дорогая, твою свадьбу. – Тори смотрела с недоумением, и Лилиан пояснила: – Твою свадьбу с мистером Хейуардом.

– Но я не давала согласия выходить замуж за мистера Хейуарда! – Тори захлестнула паника. Если что и могло превратить все угрозы отца в реальность, то это именно эти холодные, практичные слова матери о необходимости все спланировать должным образом.

– Я знаю, – безмятежно гладкий лоб Лилиан прорезала небольшая морщинка, – но ты согласишься. Мистер Хейуард пообещав не обращать внимания на твою вчерашнюю выходку.

Тори посмотрела в синие глаза матери, и ей стало страшно.

– Я не хочу выходить замуж за Ричарда Хейуарда!

– Не пойму, что с тобой не так? – Лилиан печально вздохнула.

– Я его не люблю, – прошептала Тори.

– Так полюби кого-нибудь другого. Уверяю тебя, если ты вышла замуж, это не значит, что ты должна проводить много времени в обществе своего мужа.

Тори промолчала. Она придерживалась мнения, что если люди женятся, то именно потому, что им хочется как можно больше времени проводить вместе.

– Виктория, мы говорили об этом и раньше, но сейчас, мне кажется, пришло время вновь напомнить тебе, что не стоит так уж беспокоиться о физической стороне брака и супружеской жизни.

– Что?

– Вполне естественно, что ты боишься того момента, когда тебе придется лечь в постель с мужем. Ни одна леди не может получать удовольствие от… подобного. К счастью, ни один настоящий джентльмен и не ждет этого от своей жены. Леди вынуждена подчиняться желаниям своего мужа с единственной целью – зачать ребенка.

Тори покраснела. Ее мать уже говорила ей об этом раньше, но ее эти пояснения не успокоили. Скорее наоборот, они лишали ее душевного покоя.

– В первый раз больно почти не бывает. Если мужчина настоящий джентльмен, он не будет затягивать эту процедуру. Лично я в это время обдумываю меню, для следующего званого вечера. Как правило, все заканчивается раньше, чем я дохожу до десерта. Если все сложится удачно и ты сможешь быстро зачать, то мистер Хейуард оставит тебя в покое.

Тори почувствовала дурноту, как только представила, что Хейуард приближается к ней, его влажные руки прикасаются к ее коже, его рот… Тори задрожала.

– Я не могу выйти замуж за Хейуарда.

Лилиан уставилась на дочь таким взглядом, словно та была тараканом в праздничном пироге.

– Неужели тебе недостаточно того унижения, которое я пережила, когда жених бросил тебя у алтаря? А теперь ты намерена отвергнуть последнюю возможность выйти замуж. Я не понимаю… Ты не похожа на меня и других членов нашей семьи. Ты ведешь себя… странно. Неужели ты не испытываешь никаких эмоций?

– Мама, я люблю тебя, – сказала Тори. Она почувствовала себя загнанной в угол. Почва уходила из-под ног. Она растерялась.

– Любишь? Вот как! – Лилиан вынула из рукава кружевной платочек. – Как ты можешь причинять мне такую боль? Кто бы мог подумать: моя дочь – старая дева! Я, Лилиан Августа Клэридж родила… непонятно что! Моей руки добивались мужчины четырех графств!

– Я не хотела тебя обидеть. – Тори почувствовала, как слезы подступают к горлу.

– Ты выйдешь замуж за Хейуарда. – Лилиан поднялась с кресла. – Ты не можешь снова унизить меня.

Тори сидела на диване и смотрела, как мать, шурша юбками, идет к двери. Она изо всех сил сдерживала слезы и чувствовала себя одинокой как никогда. Как будто ее только что бросили в пустыне, кругом на сотни миль один песок, и нет надежды на спасение. У порога Лилиан остановилась и обернулась к дочери. Выдержав паузу, она заявила:

– Сегодня днем тебя навестит мистер Хейуард. Я пригласила его. Ты его примешь. Надеюсь, ты меня не разочаруешь.

Тори всегда старалась быть примерной дочерью. Образцовой. Но ей никогда это не удавалось. Если она выйдет замуж за Хейуарда… Желудок ее сжался от одной мысли об этом. Невозможно! Должен же быть какой-то выход.

Спенс вышел из конторы «Вестерн юнион» и, щурясь от яркого солнца, направился к ожидавшему его экипажу. Он назвал кучеру адрес и забрался в карету, ощущая еще не ставшую привычной тяжесть «кольта». Сегодня утром Спенс провел около двух часов с полицейским инспектором Джоном Сэмюэльсом и понял, что придется взять дело в свои руки. Сегодняшнее утро как раз подходило для того, чтобы начать. Джейсон Кинкейд не раз говаривал своему сыну: «Человек может добиться чего угодно – надо только по-настоящему захотеть». Сам Джейсон был живой иллюстрацией истинности этого изречения. Он родился в семье бедного фермера, но сумел создать настоящую империю и женился на единственной дочери герцога Эшфорда. Спенс улыбнулся, вспомнив своего старшего брата Алекса, маркиза Лестерского. Как хорошо, что он не первый ребенок в семье, в который раз подумал Кинкейд. Вообще ему повезло с братьями. Старший принял от деда титул и земли, а младший, Тайлер, как раз годился для того, чтобы принять из рук отца бразды правления семейным бизнесом. Таким образом Спенс получил желанную свободу и возможность вести тот образ жизни, который ему нравился. Он не тратил зря времени и к тридцати четырем годам добился многого, в том числе и богатства, хотя истинные размеры его состояния были известны очень немногим. Спенс считал, что самое интересное в бизнесе – принять вызов, просчитать возможные шаги противников, провести хитроумную комбинацию и добиться успеха. Чертовски увлекательная игра! И не только в бизнесе. На этот раз вызов был брошен двумя женщинами: Викторией Грейнджер и Оливией Фонтейн. Он более или менее представлял себе, как нужно действовать в отношении Оливии, но Виктория все еще оставалась неразрешимой загадкой. Вокруг Спенса всегда вилось множество женщин. Он научился обращаться с ними, не задевая ни их, ни своих чувств. Никогда ничего не обещал, всегда твердо давая понять, что дальше приятного вечера дело не пойдет. Да он и не связывался ни с одной женщиной, которая могла бы претендовать на большее или каким-то образом пострадать от их отношений. Этот урок ему преподал отец давным-давно, когда застукал их с Нэнси Коннорс на сеновале. Спенсу было тогда пятнадцать, а Нэнси восемнадцать. Отец появился, когда его сын расстегивал штаны, Джейсон позволил Нэнси одеться и уйти. После чего прочел Спенсу короткую лекцию: «Никогда не связывайся с девушкой, если не собираешься на ней жениться. Если тебе невтерпеж – иди к женщинам, которые смогут удовлетворить твою потребность, но сами не пострадают. Если ты обесчестишь девушку, я лично прослежу, чтобы ты не пренебрег своим долгом и женился на ней». В тот же вечер Джейсон отвез сына в город и представил его мисс Эмбер Старр. Спенс получил свои первые уроки в комнате над борделем, на розовых простынях, которые пахли лавандой. Учительницей была хорошенькая блондинка. С того памятного дня ни одной невинной девушке больше не грозила опасность. До настоящего времени. До встречи с Викторией Грейнджер. Он никак не мог выкинуть из головы красотку с ледяным взглядом, и мысли его были отнюдь не благочестивы. Пружины застонали, когда Спенс беспокойно заерзал на сиденье. Чтобы успокоиться, он уставился в окно. Мимо проехал вагон конки, Рядом со щеголем в шелковом цилиндре и темно-сером сюртуке сидел китаец – торговец овощами, одетый в традиционные темно-синие штаны и куртку; на голове его красовалась широкополая соломенная шляпа; многочисленные плетеные корзинки свисали сбоку экипажа. Спенсу нравился Сан-Франциско, Этот город основали искатели приключений, и здесь еще сохранился вольный дух. Спенс знал, что многие из тех, кто лениво прогуливается по гранитным тротуарам в модных костюмах, недавно еще месили здесь грязь и топтали деревянные тротуары. И работали на золотых приисках, одетые в отрепье золотоискателей. Спенс иногда завидовал им и думал: каково это – построить город, перемешав в нем множество национальностей и сословий? Одним из результатов такого смешения стало сосуществование свободной морали и строгих правил в обществе. На углу Маркетстрит и Гэристрит стояла группа мужчин разного возраста. Они наблюдали проходящими девушками. Это место называлось «мыс Горн», так как высокие дома образовывали здесь своего рода аэродинамическую трубу, в которой постоянно гулял сильный ветер. Спенс улыбнулся, глядя, как две девушки с возгласами негодования пытаются удержать юбки, которые рвались из рук, что позволяло мужчинам разглядеть в пене кружев две пары соблазнительных ножек. После знакомства с Лилиан Кинкейд он не удивился, заметив среди мужчин Куинтона Грейнджера. Говорят, в Англии добропорядочность некоторых женщин доходила до того, что они даже купались в сорочках. А уж такую достойную леди, как Лилиан, наверняка никто не видел голой с того дня, как она родилась. Не мудрено, что бизнес Оливии процветает. Вспомнив рыжеволосую хозяйку борделя, Кинкейд перестал улыбаться. Эту проблему нужно решить не откладывая. Экипаж прокатился вниз по Фаррел-стрит и остановился у трехэтажного здания, где властвовала мисс Фонтейн. Спенс вышел из экипажа и предупредил кучера: