– Насколько я знаю, все можно сделать довольно быстро и… – Она прикусила губу, ища подходящие слова, – не причиняя женщине особых неудобств.

– Да что вы? Может, вы меня научите, как это можно сделать?

Сарказм в его голосе заставил Тори покраснеть.

– Уверена, мистер Кинкейд, вы все это проделывали не раз, и не мне вас учить.

– Но я делал это другим способом, а не так, как вы предлагаете, – не причиняя особых неудобств. Может, вы мне скажете, чего именно вы хотите?

Пальцы Тори сжались в кулаки.

– Приступайте наконец!

Но он даже не пошевелился. Она ждала, и каждый удар сердца казался ей оглушительным. Секунды текли, и каждая была вечностью, а Спенс оставался неподвижным. Тори повернула голову и взглянула на него. Он лежал на спине, глядя в потолок.

– В чем дело, мистер Кинкейд? Вы собираетесь что-нибудь делать?

– Знаете, хоть вы и назвали меня варваром, но я никогда не насиловал женщин.

– Но мы женаты!

– В другой раз, Принцесса.

– Я… мне не нравится, когда меня так называют. – Тори поморщилась.

– А мне не нравится, когда вы себя так ведете – как Принцесса Ледышка.

– Пожалуйста. – Тори отвернулась, глотая слезы. Должно быть, он находит ее настолько отвратительной, что не может заставить себя выполнить свои обязательства.

Казалось бы, она должна испытывать облегчение – ничего не было, и тело ее так и осталось девственным. Но вместо облегчения Тори безумно захотелось разрыдаться, устроить истерику, разбить что-нибудь! Надо взять себя в руки, иначе можно сделать какую-нибудь глупость и вызвать новые насмешки. Ему придется овладеть ею на ее условиях – или вообще никак. Придется – потому что, если он хочет получить свободу, он должен будет рано или поздно выполнить свою часть сделки. Скоро ему надоест игра в страсть, и все пойдет… нормально, уверила себя Тори. Она отодвинулась как можно дальше к стене и постаралась заснуть. «Представь, что в постели никого нет», – приказала она себе. Но это было легче сказать, чем сделать. Она слышала каждый вздох Спенса, чувствовала малейшее движение его большого тела. От него исходил странный, будоражащий кровь аромат. Этот аромат не давал ей расслабиться. Она должна сопротивляться, не дать его привлекательности взять верх, а собственным низменным желаниям возобладать над разумом. Эти желания угрожают ее достоинству, ее спокойствию. Даже хуже – они угрожают целостности и неприкосновенности ее души и сердца. Спенс смотрел в зеркало на потолке и наблюдал за женой, которой жаждал обладать так страстно, что орган его ныл от тупой боли неудовлетворенного желания. Нужно хоть немного расслабиться, иначе он просто взорвется, лопнет, разлетится на куски… Черт! Это было даже странно – никогда прежде обычный поцелуй не возбуждал его столь сильно, ни одна женщина не вызывала столь бурной страсти. Тори снилась ему с первой встречи – но сны не могли сравниться с ощущением ее теплого тела, трепещущего в его объятиях. Он желал ее, хотел быть нежным и мечтал сделать все, чтобы им обоим было хорошо… Что, черт возьми, произошло? Она буквально таяла в его руках, а потом вдруг все изменилось, Hg почему? Почему чувственная женщина снова превратилась в ледяную принцессу?

Он так и не смог найти ответа на этот вопрос. Но твердо пообещал себе сделать все, что в его силах, лишь бы вернуть ту, другую, которая так страстно целовала его…

Тори цеплялась за остатки сна. Это было так чудесно – белый песок, бирюзовая вода, сияющее солнце… Кто-то был с ней на пляже – какой-то мужчина, он протягивал ей красную розу и улыбался. Он шел к ней по белому песку. Ткань сна бледнела и расплывалась, но ей так не хотелось просыпаться. Пожалуйста, только не сейчас. Пусть сначала он обнимет ее, пусть он сначала… Боже, о чем она думает?

Пытаясь спрятаться от света, проникавшего сквозь плотно смеженные веки, Тори повернулась на другой бок. Что-то защекотало ее нос, она ощутила знакомый возбуждающий запах и в ту же секунду поняла, что кровать какая-то уж очень теплая. Удивленная, она открыла глаза и уставилась на завитки волос перед своим носом. Несколько секунд она просто лежала, чувствуя, как учащается дыхание и румянец заливает ее щеки.

– Доброе утро, Принцесса.

Широкая грудь, на которой мирно покоилась ее щека, приподнялась, и от низкого голоса Спенса она наконец проснулась окончательно. Оказалось, что она лежит, прижавшись к мужу, рука обнимает его за талию, а ее нога устроилась поверх его бедер. И кожа их соприкасается, потому что ее ночная рубашка сбилась… С бьющимся сердцем и пылающими щеками Тори рывком села и отодвинулась как можно дальше от этого варвара.

– Кинкейд, как вы… – Она дернула на себя простыню, чтобы прикрыться ею, но перестаралась, и теперь он лежал перед ней совсем обнаженный.

– Спокойнее, Принцесса. И не пугайся так. Если я не ошибаюсь, ты собиралась заиметь от меня ребенка.

Тори изумленно уставилась на свидетельство его утреннего возбуждения, которое гордо вздымалось в паре десятков сантиметров от ее носа. Что-то сжалось внутри, но Тори приписала это испугу и торопливо набросила на него простыню. Спенс лениво протянул руку и сбросил ее с себя.

– Вы что, вовсе забыли о приличиях?

– Как и любой варвар. – Он с удовольствием потянулся, напрягая мышцы. Тело его двигалось, жило странной, завораживающей жизнью.

Тори сидела, прижавшись спиной к стене, не в силах отвести взгляд от этих полных животной грации движений. От Спенса исходили волны энергии и чувственности. Вот они достигли ее, и кожа Тори потеплела, она почувствовала внутри дрожь, и, когда он рывком встал, ее рука инстинктивно метнулась в попытке удержать, вернуть – что? Что-то необходимое… Пытаясь совладать с непослушными эмоциями, Тори прижала простыню к груди. Она припомнила вчерашний вечер: его руки, горячее тело, губы… Нет-нет! Это нужно прекратить.

– Что вы собираетесь делать? – Не в силах отвести взгляд, она смотрела, как он ходит по каюте, любовалась им, не желая признаться самой себе, что ей безумно нравятся его узкие бедра и ягодицы, чуть более бледные, чем остальное тело.

– Я собираюсь помыться, побриться и позавтракать, – Улыбнувшись, он потер колючий подбородок.

Тори отвернулась, досадуя, что он видел, как жадно она на него смотрит. Хотя кого она пытается обмануть? Эти золотистые глаза слишком проницательны. Иногда кажется, что они смотрят прямо ей в душу. Он наверняка знает о ее желании… Но разве настоящая леди может желать человека, которого не любит?

Должно быть, он просто околдовал ее, и теперь она превращается в распутницу, в аморальное существо… Она катится вниз, падает в пропасть… Но она сумеет остановиться вовремя!

Взгляд Тори метнулся к Спенсу. Он стоял возле туалетного столика. Утреннее солнце омывало его своими лучами, лаская золотистым светом это совершенное творение Господа. Никогда раньше Тори не приходило в голову, что она сможет со столь болезненной остротой наслаждаться видом и присутствием человека, начисто лишенного всяких моральных принципов.

Взглянув в зеркало на потолке, Тори чуть не застонала. Ничего удивительного, что он не захотел ее вчера – она так некрасива! В поисках защиты от мучивших ее комплексов она вновь ухватилась за праведный гнев.

– Мистер Кинкейд, неужели все ваши любовницы обожали любоваться на себя в зеркало, лежа в постели?

– В смысле? – Он бросил на нее через плечо удивленный взгляд.

– Зачем здесь это зеркало? – Она указала на потолок. Спенс нахмурился и вновь занялся бритьем.

– Это яхта Алана, – нехотя бросил он.

Губка скользнула по бронзовому плечу, и струйки мыльной воды потекли по загорелой спине. Глаза Тори жадно следили за блестящими каплями, стекавшими к узким бедрам. Во рту у нее пересохло. Так нельзя. Надо рассердиться. Это позволит забыть о глупом желании провести пальцами по его влажной коже…

– Не будет ли с моей стороны непростительной смелостью спросить, куда мы направляемся? – язвительно выпалила она.