– Я думал…

– Я хотела…

– Извини, – сказали они одновременно.

– Ты первая, – предложил Спенс.

– Я… я была у доктора Уоллеса.

– Ты заболела?

Тори молча покачала головой. Сначала Спенс вздохнул с облегчением, но тут же понял, что означает этот визит. Он не хотел додумывать эту мысль до конца, уже догадываясь, что она скажет.

– Я беременна, – прошептала Тори.

«Так скоро? Господи, ну почему так скоро?» – с тоской подумал он, а вслух произнес:

– Поздравляю, похоже, мы с тобой молодцы.

Она кивнула.

– Теперь остается только одно… – Выговорив это. Тори затаила дыхание, «Ну пожалуйста, Спенс, не отпускай меня. Скажи, что ты не хочешь, чтобы мы разводились, что я нужна тебе… Скажи, что любишь… Боже мой…»

Да, кажется, она решила не тянуть с этим. Как жаль. Возможно, он сумел бы привязать ее к себе, вызвать ответные чувства – если бы у них было больше времени.

– Я поручу Биллингсу подготовить бумаги сегодня после обеда.

Сегодня? Не может быть! Уже сегодня?

– Хорошо, – побелевшими губами прошептала Тори и побрела к себе в спальню, стараясь держать спину прямо и считая шаги, чтобы не разреветься прежде, чем за ней закроется дверь.

– Какие основания для развода указать?

– Основания? – тупо переспросила она.

– Да, для развода нужна причина. Что написать: нарушение супружеской верности или пренебрежение обязанностями? Тори повернулась и молча посмотрела на него.

– В случае измены суд потребует доказательств. Мне предъявить нечего, так что, думаю, стоит остановиться на пренебрежении супружескими обязанностями… Если ты не была с другим. Тори, которая подалась вперед, похоже, желая что-то сказать, услышав последнюю фразу, отшатнулась, как будто получила пощечину.

– Как ты смеешь предполагать подобное!

– Это упростило бы дело, – Гордость не позволит ему показать, как каждое слово ножом вонзается в сердце, как эта женщина измучила его.

– Я не собираюсь совершать прелюбодеяние, чтобы упростить процедуру развода! Но не понимаю, что останавливает тебя, – разве не в твоих привычках заводить необременительные связи?

Вспомнив, каким он был до встречи с ней, Спенс опустил голову.

– Наверное, я это заслужил. Тори вдруг сникла.

– Прости, это непростая ситуаций для нас обоих.

– Я хотел бы иметь возможность навешать вас и видеться с ребенком. – «Это будет стоить мне дорого – видеть тебя».

– Конечно, как только захочешь, – «Встречи с тобой разорвут мне сердце».

Они помолчали, каждый, лелея свою боль.

– У меня дела.

– Да, иди.

Все было кончено.

– Не могу поверить! – Беи натянул поводья, и коляска «становилась у ворот миссии.

– Прошу тебя, Бен! – Тори сглотнула слезы. Это ужасно – ей все время хотелось плакать, – Сегодня после обеда он встречался со своим адвокатом.

– Я знаю. Я был уверен, что Спенс тебя любит.

– Ну что ж, я должна найти в себе силы смириться с этим. – «И найти силы жить дальше, изо дня в день – без него».

Бен помог ей выйти из экипажа и задержал ее руку в своих ладонях. Тори подняла взгляд и смотрела на него почти с нежностью – он такой заботливый, такой хороший друг! Бен улыбнулся, морщинки собрались в уголках голубых глаз.

– Послушай, когда все это закончится… Ваш чертов развод, я имею в виду. Знаешь, я сделал кое-какие вполне удачные вложения… хотя я и не так богат, как наш друг Спенс Кинкейд, Так вот, если ты согласишься выйти за меня, я буду горд и счастлив.

Тори покачала головой и отступила назад:

– Спасибо, Бен, но ведь ты не любишь меня.

– Ты мне очень нравишься. – Он улыбнулся, и сердце Тори дрогнуло. Такая мальчишеская улыбка, такой верный друг…

– Ты мне тоже нравишься. – Она погладила его по щеке. – Но у нас ничего не выйдет. Ты достоин лучшего. И когда-нибудь ты встретишь свою женщину, которая будет жить и дышать только ради тебя. И скажи мне: что мы все будем испытывать, когда Спенс придет навестить ребенка? Нет. Я не могу так поступить с тобой. Спасибо тебе, но ты ведь знаешь – я люблю его и буду любить всегда.

– Мне почему-то кажется, что все у тебя будет хорошо. – Бен поцеловал ее ладошку, и Тори показалось, что он почувствовал облегчение, когда она отказала ему.

Оливия поставила бутылку шампанского в ведерко со льдом. Прозрачные кубики звякнули, Он опять опаздывает. Но теперь это не важно, потому что это в последний раз. Отныне она будет хозяйкой положения. Не удержавшись, Оливия тихонько хихикнула, представив лицо Джека, когда он узнает, что ока раскрыла его тайну.

– Похоже, ты сегодня в прекрасном настроении дорогуша.

Оливия вздрогнула. Он опять напугал ее.

– Я велела Гарри предупредить меня, когда ты придешь.

– А я вошел через черный ход.

Да, ведь у парадного дежурит чертов репортер из «Обсервер» и еще люди Кинкейда. Ничего, ничего, скоро она от них избавится. И от самого Кинкейда тоже.

– Что же ты, Джек, входи, милый.

– А где все? – Джек медлил на пороге.

– Девочки наверху. Вяжут в основном; сам понимаешь, в последнее время у нас мало клиентов.

– А твои сторожевые псы?

– Им не понравилось работать, не получая денег. – Оливия сжала кулаки. Но ничего, скоро она опять будет богата, и псы приползут на брюхе… – Помоги мне, милый, ты же знаешь, я не умею открывать шампанское.

– Чего ты хочешь, Оливия? – Слеттер не двигался с места.

– Сейчас я хочу шампанского.

Несколько секунд Джек пристально разглядывал ее, потом наконец вошел.

– Мы что-то празднуем, дорогая? – спросил он, беря бутылку.

– Я праздную, милый.

Он держал в руках бутылку, капельки воды блестели на толстом стекле. Оборачивая горлышко салфеткой, Слеттер спросил:

– Ты мне скажешь, что именно мы празднуем, или я должен догадаться?

– Всему свое время, милый.

Она смотрела на него и удивлялась – как легко этот человек обманул ее, да и не только ее. Хлопнула пробка, и Оливия подпрыгнула от неожиданности.

– Ты что-то нервная сегодня, – улыбаясь, заметил Слеттер.

– Говорят, ты уезжаешь? – Оливия протянула ему свой бокал.

– Да. – Пузырьки заплясали в хрустальном плену. – Сан-Франциско мне наскучил.

– То есть ты позволишь Кинкейду выгнать тебя из города?

Слеттер улыбнулся:

– Давай сформулируем, это по-другому. Я достаточно умен, чтобы понять, что настало время сменить обстановку.

Оливия пригубила вино.

– Ты никуда не уедешь, Джек.

– И кто же меня остановит?

Оливия встала, из-за стола, увеличивая расстояние между ними, и выкрикнула:

– Ты прекрасный актер, но я все о тебе знаю!

– И что же ты знаешь?

Сердце ее бешено колотилось, Сейчас она получит то, о чем не могла и мечтать, – власть над Джеком Слеттером.

– Я приказала следить за тобой. И я знаю, кто ты на самом деле.

Джек поставил бокал на стол и взял в руки хрустальное пресс-папье. Вглядываясь в призрачную глубину шара, он негромко спросил:

– Чего ты хочешь?

Она расслышала угрозу в его тоне, но собственный успех оглушил ее, и она не испытывала страха. Оливия подошла вплотную к Слеттеру и, гладя застежку на его брюках, заявила».

– Мы продолжим наш бизнес и наши отношения. Только теперь приказы буду отдавать я, И первый приказ будет такой – убей Кинкейда.

– Я не сделаю этой глупости. Оливия расхохоталась.

– Ты не понял, дружок, У тебя нет выбора. Или ты подчинишься, или я всем расскажу, кто такой Джек Слеттер.

Она смеялась, не замечая, как он напрягся. Он был опасен, но Оливия как будто ослепла и оглохла. Она дернула его жилет, и пуговицы разлетелись в стороны. Положив руку на обтянутую белой рубашкой грудь Слеттера, Оливия нашла его сосок.

– Теперь ты мой. Я могу делать с тобой все, что захочу, как с любой из моих девок. Мой раб. – Пальцы сжали сосок.

Слеттер зарычал. Она улыбнулась и подняла голову – и успела заметить, как свет блеснул в хрустальном шаре. Это была последняя вспышка света в ее жизни. За ней последовал удар – и тьма. Джек смотрел на дело рук своих, и его била дрожь. Он опустился на колени и приподнял безжизненное тело. Руки его стали влажными. Он уже знал отчего – это кровь, ее кровь.