– Прилетай в Париж один, можешь остановиться в моей квартире, мне очень хочется тебя увидеть.

В голосе Мари-Анж послышались ностальгические нотки, ведь Билли был единственным человеком на свете, которому она могла доверять.

– Я бы с удовольствием взглянул на твоих детишек, – задумчиво ответил он.

– Как поживает твой французский?

– Плохо поживает, почти, умер. Мне не с кем на нем разговаривать.

– Постараюсь звонить почаще.

Мари-Анж не хотелось спрашивать Билли напрямик, есть ли у него деньги на поездку в Европу, и онабоялась его обидеть, предлагая оплатить билет. Но желание увидеть его было так сильно!

– У нас тут сейчас особой запарки нет, я поговорю с отцом, может быть, они смогут обойтись без меня на ферме недельку-другую. Посмотрим, может, я что-нибудь придумаю.

– Спасибо, что ты всегда со мной, – сказала Мари-Анж с улыбкой, которую Билли помнил с детства.

– Для этого и существуют друзья. Надеюсь, ты знаешь, что я всегда готов тебе помочь. Тебе не надо было скрывать от меня правду, иногда я чувствовал, что что-то неладно, а иной раз тебе удавалось меня убедить, что все в порядке и ты счастлива.

– По большей части так оно и было, я действительно была счастлива. И у меня замечательные дети. Но Бернар с такой скоростью тратил деньги, что мне становилось страшно.

– Ничего, теперь все будет хорошо, – заверил Билли, – главное, что ты и дети живы и здоровы.

– Я знаю. Ты не обидишься, если я предложу тебе деньги на билет?

Мари-Анж боялась смутить Билли, но ей очень хотелось его увидеть, и она подозревала, что ему может не хватить собственных средств. Она вдруг почувствовала себя такой одинокой, такой покинутой, ей стало казаться, что они с Билли не виделись тысячу лет, хотя на самом деле они расстались чуть больше двух лет назад. Но за это время произошло столько событий, что хватило бы на целую жизнь: она вышлазамуж, родила двоих детей, чуть не погибла от рук собственного мужа.

– Если я приму от тебя деньги, чем я тогда буду отличаться от твоего мужа?

Билли говорил совершенно серьезно, он не хотел вести себя по отношению к Мари-Анж, как Бернар. К сожалению, он даже не представлял масштабы «подвигов» Бернара.

– О, я подскажу, что ты должен делать, чтобы не быть на него похожим, – рассмеялась Мари-Анж. – Это очень просто: не покупай на эти деньги нефтяную скважину.

– А что, это мысль! – Билли тоже рассмеялся, он решил, что Мари-Анж шутит. – Я подумаю, что можно сделать, и потом позвоню.

– Я буду в парижской квартире. – Мари-Анж вдруг вспомнила, что не поздравила его с праздником. – Кстати, с Новым годом!

– И тебя тоже. И вот еще что, малыш: можешь сделать мне одно одолжение?

– Какое?

Мари-Анж казалось, что она снова стала школьницей.

– Попытайся до моего приезда ни во что не вляпаться.

– Означает ли это, что ты решил приехать?

– Это означает, что я подумаю. А ты пока позаботься о себе и детях. А если этого типа выпустят из тюрьмы, я хочу, чтобы ты сразу же летела сюда.

– Не думаю, что его выпустят, во всяком случае в обозримом будущем.

Однако предложение Билли было не лишено смысла, и Мари-Анж поблагодарила его за участие.

Закончив разговор, она пошла спать. Элоиза спала в детской кроватке, поставленной рядом с ее кроватью, а в соседней комнате посапывал Робер. Мари-Анж улыбнулась, думая о Билли.

А он в это время разговаривал с отцом. Том Паркер поначалу очень удивился, когда сын попросил у него денег взаймы, но потом, подумав, решил, что может наскрести нужную сумму при условии, что Билли впоследствии ее вернет. Билли обещал вернуть долг, он копил деньги на медовый месяц и накопил уже четыреста долларов.

Когда Билли вернулся в гостиную, его сестры заметили, что он непривычно задумчив. Старшая попыталась с ним заговорить, но он ее даже не услышал.

– Да что с тобой, Билли? – встревожилась она, передавая ребенка мужу.

– Ничего особенного.

Он рассказал родным о том, что случилось с подругой его детства. Все искренне посочувствовали Мари-Анж. Дебби выслушала его с интересом, но ничего не сказала.

– Я собираюсь в Париж. Ей сейчас очень тяжело, и я должен быть с ней рядом, хотя бы в память о нашей старой дружбе. Это самое малое, что я могу для нее сделать.

Все, конечно, помнили, что Мари-Анж подарила ему «порше».

В комнате воцарилась тишина, и вдруг Дебби сказала:

– Я переезжаю в Чикаго.

Все удивленно посмотрели на нее.

– С чего это вдруг? – спросил Билли.

Дебби смутилась:

– Я всю неделю хотела тебе сказать, да не решалась. Я нашла там работу.

Билли испытал странное волнение. Он и сам еще не понял, рад или огорчен, понимал только, что растерян. Впрочем, мысли о предстоящей свадьбе далеко не в первый раз приводили его в растерянность.

– И что же дальше?

– Пока не знаю, – честно сказала Дебби. Вся семья слушала их разговор, затаив дыхание. – Думаю, нам не стоит жениться. – Помолчав, она добавила шепотом: – Я не хочу провести всю оставшуюся жизнь на ферме, я ее терпеть не могу.

– Но я – фермер, – просто сказал Билли. – Это моя работа.

– Ты мог бы заняться чем-нибудь другим, если бы захотел, – просительно сказала Дебби.

Билли погрустнел.

– Давай обсудим это на улице.

Он встал и подал Дебби пальто. Они вышли на веранду. Как только за ними закрылась дверь, в гостиной все заговорили разом. То, что Билли рассказал им о Мари-Анж, потрясло всех, особенно миссис Паркер, которая за нее очень переживала.

Самая старшая из сестер кивнула в сторону двери, за которой скрылись молодые люди.

– Как ты думаешь, мама, они когда-нибудь поженятся?

– Бог его знает. – Миссис Паркер пожала плечами. – Кажется, я больше не понимаю, что люди делают и почему. Те, кому следовало пожениться, не женятся, а те, кому надо бы держаться друг от друга подальше, торопятся под венец. Я только одно поняла: люди готовы все испортить, дай им волю, во всяком случае, большинство. Мы с папой – исключение.

Она улыбнулась мужу, который был все еще ошеломлен обрушившимися на них новостями.

Когда Дебби уехала, Билли, никому ничего не объяснив, направился прямиком в свою комнату. Его родители, братья, сестры и остальные родственники все еще сидели в гостиной, но он молча прошел мимо них и тихо закрыл за собой дверь.

В аэропорту Шарль де Голль Мари-Анж с красной розой в руке ждала, когда самолет из Чикаго совершит посадку. Робера она держала на руках, Элоиза сидела в коляске. Мари-Анж была в брюках, толстом свитере и теплом пальто. Детей она одела в одинаковые красные пальтишки, которые напоминали Мари-Анж о собственном детстве. Билли она увидела сразу, как только он сошел с самолета. Ей показалось, что он совсем не изменился с тех пор, когда они вместе ездили в школу. Разве что сейчас на нем был не комбинезон, а белая рубашка, джинсы и теплая куртка, а на ногах – новенькие ботинки. Увидев Мари-Анж, Билли улыбнулся и пошел ей навстречу своей обычной походкой, которую она так хорошо помнила. Мари-Анж сразу вспомнилось, как он вот так же шел к ней, когда они встречались в одном из своих излюбленных местечек в летние каникулы, а потом разговаривали, разговаривали обовсем...

Мари-Анж молча протянула Билли розу. Он взял цветок и некоторое время так же молча всматривался в ее лицо, потом обнял и прижал к себе, ощущая знакомое прикосновение ее шелковистых волос. У обоих возникло ощущение, будто они вернулись домой после долгих странствий, каждый считал другого своим лучшим товарищем, и даже через два года между ними все осталось по-прежнему. Именно так все должно быть в идеале – только редко бывает в реальной жизни. Ни Мари-Анж, ни Билли не догадывались, что испытывают те же чувства, которые когда-то испытали Франсуаза и Джон Хокинс, когда встретились в Париже. Обняв Мари-Анж, Билли чуть отступил, чтобы рассмотреть детей. Оба были милыми, и оба походили на Мари-Анж.