— Мама, — сказал Чарли, — позволь представить нашего соседа, о котором мы недавно говорили. Это…

— Оливер Ди! — сказала миссис Ди.

— Что, Мэгги? — отозвался, нахмурившись, муж.

— Ты рассчитываешь сесть за обед в этом грязном платке, что повязан у тебя вокруг шеи?

— А что с ним такое, а? — спросил Оливер Ди. — Я одел его только в Понедельник.

— Мне все равно, когда ты его одел. Он грязный. Я не сяду за стол, если ты его не сменишь.

— Ну и не надо. Это я его ношу. Если он не волнует меня, не вижу причины, по которой он должен волновать тебя, и…

— Оливер Ди, — сказала его жена, чуть понизив голос, — сейчас же поднимись к себе в комнату и повяжи другой нашейный платок.

Мистер Ди застонал, но послушался.

— Это Джон Гвинн, — сказал Чарли.

— Здравствуйте, — сказала миссис Ди. — Входите. Надеюсь, папа стрелял не в вас?

— Не знаю, — сказал Райннон.

— Должны знать, — серьезно сказала она. — Я не позволяю иметь оружие в этом доме. Такие времена давно прошли. А теперь проходите к столу. Хотя вряд ли у вас есть аппетит, поскольку вы все утро просидели, ничего не делая.

— Он убил оленя, — сказал Чарли в защиту гостя.

— Это не работа, — отрезала его мать. — Краснокожие именно этим и занимались.

— Не обращайте на нее внимания, — пробормотал Чарли Ди.

— Что такое? — цыкнула на него миссис Ди. — Вам же, молодой человек, будет гораздо лучше, если вы будете обращать на меня больше внимания! Проходите, Джон Гвинн. Проходите и расскажите мне о вашей ферме. Это самое красивое место по дороге в город. У меня на сердце становится легче, когда я вижу всю эту зелень и стучащую ветряную мельницу.

— Да, — сказал Райннон. — Это приятный звук.

— Приятный, — согласилась миссис Ди. — Мы не будем ждать папу. Он всегда опаздывает. В последнюю минуту ему всегда нужно привести себя в порядок или еще что-нибудь в этом роде. Бог знает, как я прожила с этим человеком столько лет!

Они прошли в столовую, пол которой покрывал красный пушистый ковер, настолько изношенный, что его края стали серыми. На окнах висели красные плюшевые шторы, на которых отсутствовало более половины кисточек.

На стене висела увеличенные фотографии мужчин в белых стоячих воротничках. Похоже, они надели их впервые, поскольку выражение лиц у всех было вымученное. Леди на снимках были под стать мужчинам — с выпирающими сзади юбками, гладко причесанными волосами, собранными в пучок на затылке, и кудряшками, спадающими по обе стороны лица.

Райннон смотрел на это великолепие и нашел его угнетающим, а больше всего — громадную люстру, свисающую с потолка и грозящую грохнуться прямо на стол.

— Изабелла, — позвала хозяйка. — Где ты?

По лестнице простучали каблучки, раздался шелест юбок. Райннон обнаружил, что смотрит на симпатичную, худощавую, темноволосую девушку, явно сестру Чарли. При виде незнакомца ее глаза сверкнули.

— Это Джон Гвинн, у которого кормовая трава и молочные коровы, — сказала миссис Ди. — Благодарю Господа за ваших коров, Джон Гвинн, — добавила она. — Теперь я могу купить в городе приличное масло. А если бы, скажем, посылала бы за ним к вам на ферму, оно было бы, наверное, свежее. По дороге из города оно вроде как подтаивает.

Райннон согласился.

Изабелла Ди подала ему прохладную, узкую маленькую ладонь и улыбнулась — открыто, одобряюще.

— Садитесь здесь, рядом со мной, — сказала она. — Нет, садитесь напротив, чтобы нам было удобнее разговаривать.

Они расселись.

— Изабелла только что вернулась домой из школы. Наводила блеск, так сказать.

— Училась курить, — заметил Чарли.

— Заткнись и оставь в покое сестру, — сказала миссис Ди.

— Я совсем не возражаю, сказала Изабелла, опять улыбаясь Райннону. — Я современная. Чарли думает, что ему нравятся старомодные девушки, но…

— Я всего лишь думаю, так ведь? — мрачно сказал Чарли.

В комнату вошел отец и занял место во главе стола.

— Что у нас на обед, Ма? — спросил он. — Я сегодня проголодался.

Он в ожидании положил руку с ножом на стол.

— Достаточно всего, — строго сказала Маргарет Ди. — Положи нож на стол, выпрямись и держи руки на коленях. Ты сегодня уже ел.

— Никогда не забывает мне напомнить, что я ел в собственном доме, — сказал Оливер Ди Райннону.

Вошел повар-китаец в белом, несущий дымящийся поднос.

— Клянусь Богом, пахнет хорошо. Что это, Вонг?

— Разговаривать о еде невежливо, — сказала миссис Ди.

— Оставь бедного папу в покое, — сказала Изабелла Ди.

— И он тут же отобьется от рук, — сказала мать.

— Я хочу поговорить с Джоном Гвинном, — сказала Изабелла. — Давай не ссориться, мама, ну пожалуйста! — Затем обратилась к Райннону: — Мне хочется как-нибудь приехать и посмотреть вашу очаровательную ферму.

— Приезжайте в любое время, — пригласил Райннон.

— Когда вы не работаете? — спросила она.

— Он все время работает, — вмешался Чарли.

— Когда приедет Белла, объявит перерыв, — провозгласил Оливер Ди.

— Ее зовут Изабелла, — гневно встряла миссис Ди.

— Надо же, — с вызовом произнес Оливер Ди. — Я не имею права назвать собственную дочь ее именем!

— Это не ее имя, — сказала миссис Ди.

— Я что, должен произносить целую речь, когда обращаюсь к ней? Я думал, назвать ее Иза или Белла, но Белла победила. Она же отзывается на это имя! А лучшее доказательство существования пудинга — съесть его.

— Ты говоришь о своей дочери, будто она какой-то простой повар, — заявила миссис Ди.

— Что может быть лучшим занятием для женщины, чем занятие повара? — возразил несгибаемый Оливер Ди. — Тебе тоже очень идет, когда ты стоишь на кухне вся в белом, а пар от печки бьет тебе в лицо!

— Отстань от меня, — сказала миссис Ди, не слишком довольная комплиментом.

— Вот что я вам скажу, — произнес неугомонный Оливер Ди, — Я приходил домой, шел на кухню, подкрадывался к ней сзади и целовал. «Отойди», говорила она, а я отвечал: «Я тебя люблю». Невозможно не любить хорошего повара, Гвинн!

— Оливер! — зазвенел голос миссис Ди.

Изабелла искренне рассмеялась, глядя на Райннона.

— Бедный папочка! — сказала она.

— Ты его поощряешь, — пожаловалась мать. — Что о нас подумает Джон Гвинн?

— Он вообще о нас с тобой не думает, — заявил глава семьи. — Он думает о Изабелле. Верно, Гвинн?

— Боже мой! — воскликнула раздразненная миссис Ди. — В жизни не слыхала ничего подобного. Какой позор, Оливер Ди!

— А почему нельзя назвать все своими именами? — спросил Оливер Ди. — Изабелла молоденькая. Изабелла симпатичная, так ведь?

— Разве внешность нашего ребенка имеет какое-нибудь отношение к твоему языку?

— Для тебя не имеет. А для Джона Гвинна имеет. Вот он сидит, молодой и красивый…

— Оливер! — воскликнула разъяренная жена. — Я сейчас выйду из-за стола!

— Вначале доешь суп, — сказал Оливер Ди. — Разве он не красивый, Белла?

— Конечно, красивый, — сказала Изабелла, и ее улыбка призвала Райннона не обращать внимания на пикировку родителей.

— Молодой и красивый, а к тому же уже вставший на ноги на своей потрясающей ферме! Что еще нужно девушке? Что еще нужно парню, если только она научится готовить? И какой смысл закрывать глаза на то, что они могут друг другом заинтересоваться?

Чарли Ди откинулся на спинку стула и засмеялся.

— Оливер, — вскричала миссис Ди, — всякие глупости…

— Ну, мама, — сказала Изабелла, — пусть папа себе поговорит. Меня это нисколько не трогает. Джона Гвинна тоже!

— Изабелла, твои слова нескромны.

— Черт возьми, Мэгги, — сказал Оливер Ди, — давай смотреть правде в глаза.

— Почему бы и нет? — спросила неустрашимая Изабелла. — Я не часто вижу на ранчо молодых людей. А вы, Джон Гвинн, — девушек.

— Я ничего не вижу, кроме коров, — усмехнулся Райннон.

— Сдаюсь, — сказала миссис Ди. — В мои годы молодые люди умели себя вести, а девушки разговаривать.