— Ба! — зарычал старик Оливер, — Если ты когда-нибудь получишь это ранчо, те несколько долларов, что я скопил, разлетятся за шесть месяцев! Ты растратчик — ты просто растратчик, Чарли!

Юноша спокойно ответил:

— Кроме того, я видел, как ты начищал старую упряжь. Она несколько лет провисела на чердаке. Она была сухая, как старая кость, и…

— Заткнись! — рявкнул Оливер Ди. — Ты говоришь, как дурак! Ты…

Он в гневе осекся, а Джимми засмеялся.

— Делай, что хочешь, Оливер, — сказал он. — Только прежде подумай. Тогда поймешь, что Чарли имеет право голоса.

— Чарли не имеет никакого права! — сказал Оливер Ди. — Оставайся на ужин, потом лови свою лошадь и отправляйся домой или к чертовой матери — мне все равно! Вы все на меня наезжаете. Все! Начиная с моего собственного сына. Эй, кто это? Черт возьми, это же Джон Гвинн! Идите сюда, Гвинн. Я сейчас расскажу, что они со мной делают.

Рассказ ранчера был исполнен печали, и Райннон выслушал его с улыбкой.

— Вот так и бывает, — иронично произнес он. — Взять, к примеру, человека в тяжелейшем положении: ни земли, ни денег, из имущества — лишь изношенные сапоги на ногах, и каждый считает своим долгом на него наехать. Мне жаль вас, Ди, даже собственный сын против вас!

— А вы еще один, — отозвался Оливер Ди. — Тоже мне, шутник нашелся! В мое время молодых людей учили держать язык за зубами. Это Джеймс Ди. Джимми, пожми руку Джону Гвинну.

Джеймс Ди оказался высоким, крепким, сильным и добродушным. Рукопожатие его было энергичным.

— Наслышан о вас, Гвинн, — сказал он. — Думаю, что все в наших краях в последнее время о вас слыхали. Вы отлично стреляете. Рад с вами познакомиться.

Райннон хмуро про себя улыбнулся. Вряд ли Джеймс Ди догадывался, как мало Райннон обрадовался вежливому приветствию.

Колокол на ужин прозвенел тяжелой, бухающей нотой, которая отозвалась во внутреннем дворике и отдалась гудящим эхом от дальних стен.

— Господи! — воскликнул Оливер Ди. — Ужин готов, а я еще не умылся. Старуха опять задаст мне жару. Поторапливайтесь, парни. Надо спешить.

Все бросились к умывальнику, а затем прошли в дом, не успев как следует вытереть воду за ушами и сзади на шее. Когда они вошли в столовую, миссис Ди придирчиво оглядела их, а когда ее взор остановился на Райннон, она смерила его ледяным взглядом, в котором он не прочитал особого гостеприимства.

— Садитесь рядом со мной, Джон Гвинн, — сказала она. — Мне надо с вами поговорить.

— Погоди, Ма, — сказал Оливер Ди. — Тебе лучше спросить Беллу, где она его посадит.

Миссис Ди повернулась к супругу с таким ужасающим гневом, что красноречивый Оливер Ди на некоторое время притих. Вошла Изабелла. Она подошла к Райннону и пожала ему руку с самой искренней и яркой улыбкой — настолько яркой, что не будь Райннон увлечен другим образом, эта улыбка осветила бы его до глубины сердца. Около Джеймса Ди она остановилась, расспрашивая его о семье.

— Ладно уж, садись, — сказал ее отец. — Ты нас задерживаешь.

— Оставь в покое ребенка! — приказала миссис Ди. — Слава Богу, в доме есть хоть один человек с приличными манерами.

— Подойди сюда, Изабелла, доченька. Сегодня сядешь рядом со мной, а Джон Гвинн с другой стороны.

— Мы надеялись, что вы приедете, — сказала Изабелла. — Мы хотели поговорить о том, как упал подъемник и как вы спасли Чака Мэпла.

— Вот что получается, когда нанимаешь мошенников и бесполезных работников, — сказала миссис Ди, обращая лицо к Райннону, а глаза к своему мужу.

— Бесполезных? — взорвался Оливер Ди. — Чак Мэпл за один день сделает больше, чем могут мечтать три обыкновенных ковбоя!

— Виноват его конь, а не он, — заявила миссис Ди.

— Мэм, — сказал муж, — позвольте задать вам вопрос.

— Давай, Оливер, — ответила она. — По-моему, в первый раз в жизни ты задаешь мне вопрос. Обычно ты только командуешь.

Он слегка покраснел.

— Ответь мне вот что! Коров сгоняют у тебя на кухне?

Миссис Ди свирепо посмотрела на него.

— Может быть, у тебя в кабинете? — в свою очередь спросила она мужа.

Он презрительно фыркнул.

— Если их не сгоняют у тебя в столовой или спальне, что ты можешь знать о работе мужчин и лошадей?

Миссис Ди побледнела — не в смущении, не в страхе, но в ужасной ярости, поскольку, как ни старалась, не могла найти достойного ответа выпаду, не могла подыскать ни единого слова.

А ее муж, наслаждаясь таким ошеломляющим, таким полным успехом, выпрямился на стуле и принялся балансировать нож на рукоятке.

Райннон мельком взглянул на присутствующих. Он заметил широкую, довольную усмешку Джеймса Ди, который смотрел в тарелку, тщетно пытаясь скрыть удовлетворение победой мужской половины.

Поэтому ответный залп пришелся по нему.

— Подними голову, Джеймс Ди, — сказала миссис Ди. — Подними голову и смейся вслух, иначе задохнешься! Подними голову и смейся! Это как раз в духе мужчин семейки Ди — сидеть и смеяться, когда оскорбляют женщину. В ее собственном доме! За ее собственным столом! Собственный муж!

Джимми Ди поднял голову, как будто к его носу приставили револьвер. А на его лице, ярко-красном, не было ни тени веселости.

— Что же до тебя, Оливер Ди, — сказала жена, после этой небольшой разминки воскрешая потерянную было способность говорить, — что же до тебя…

— Давайте забудем Чака Мэпла и его работу, — серьезно произнесла Изабелла.

— При чем здесь Чак Мэпл? — огрызнулась ее мать.

— С него все началось, — сказала Изабелла.

Райннон ждал нового словесного залпа, но миссис Ди не произнесла ни звука. Они с мужем на секунду встретились взглядом, и Райннон заговорил о своем новом работнике, его странной итальянской внешности и сильных руках, о его жизнерадостности.

Это внесло мир в грозовую атмосферу стола, который, похоже, рассматривали как поле битвы, а не место сбора семьи. А наградой Райннон послужила самая ослепительная улыбка Изабеллы. Она удивила его: между ней и остальными членами семьи чувствовалась огромная разница. У нее была такая же смуглая кожа, такие же темные глаза, но все же она отличалась. И даже они это знали. Одним словом она остановила ссору за столом — обычное занятие отца и матери.

За ужином больше ничего примечательного не случилось, за исключением одной вещи, которую Райннон уяснил впоследствии.

Миссис Ди спросила:

— Как Уилл и Морт?

— Я думал, они приедут, — удивленно ответил Джеймс.

— Правда? — отозвался Оливер Ди и пожатием плеч дал понять, что вопрос с Уиллом и Мортимером Ди исчерпан. Но позже Райннон о них вспомнил.

Потом его заинтересовал Чарли Ди. Ему так и не удалось разглядеть в юноше признаки могущественных способностей, которыми его оделял шериф, однако этим вечером он стал замечать, что Чарли, даже когда не разговаривал, внимательно слушал окружающих. Он, искоса посматривая, постоянно наблюдал за ними. Казалось, что он шестым чувством воспринимал все, что происходило вокруг.

После ужина они вышли в патио, потому что вечер был теплым и тихим, в небе дрожали и переливались звезды. Крест Пегаса находился в зените, Пастух заходил, Орион с яркой Бетельгейзе вставали с востока.

Они расселись полукругом.

— Я, наверное, пойду, — сказал Райннон.

— Останьтесь, — ответил Оливер Ди. — Белла, вынеси гитару и развлеки своего молодого человека.

Она послушно пошла в дом.

— Эй, — сказал Джеймс Ди, — А что, Изабелла…

— Нет! — перебила его миссис Ди. — Папа просто опять дурачится. Можно подумать, что ему не терпится выгнать дочь из дома.

— Дайте девушке шанс, дайте девушке шанс, — тихим голосом произнес Чарли Ди, — иначе она пропадет.

— Что ты хочешь этим сказать, Чарли? — резко спросила его мать.

— Чарли прав, — сказал отец.

Райннону миссис Ди сказала, правда достаточно мягко:

— Не смущайтесь тем, как бесстыдно Оливер разговаривает с бедной Изабеллой.