Удовлетворенная столь убедительным анализом ситуации, Мариэтта успокоилась, но тут снаружи неожиданно послышался треск, и кучер, разразившись потоком ругательств, свернул в сторону. Карета накренились, и Мариэтта, вцепившись в кожаный ремень, выглянула в окно. На дороге она увидела телегу с бревнами; часть бревен раскатилась по дороге.

Взглянув на Макса, Мариэтта поняла, что описание этой сцены не произведет на него никакого впечатления: глаза его были зажмурены, зубы стиснуты – видимо, в этот момент он испытывал сильную боль. Лучше бы он и в самом деле остался у Афродиты, но теперь рассуждать об этом было уже поздно.

– Вы хотите, чтобы я... – начала она.

– Нет.

– Но вы даже не знаете, что я собираюсь сказать...

– Мне все равно.

– И все-таки не желаете ли вы прилечь ко мне на колени – так я смогу защитить вас в случае новых толчков.

Макс презрительно взглянул на нее:

– Может, вы меня еще и по головке погладите?

– А вы действительно хотите, чтобы я и это сделала? – невинно поинтересовалась Мариэтта.

Макс фыркнул и тут же застонал, поскольку боль, разрывавшая его голову, стала невыносимой. Прежде он никогда не мучился от головной боли и, вероятно, поэтому отказался от предложенной доктором настойки опия. Та же глупая гордость не позволила ему положить голову на восхитительные колени Мариэтты Гринтри.

Однако когда карета подскочила на выбоине, вся его гордость вдруг исчезла.

– Сделайте это, – проговорил он побелевшими губами, – пожалуйста.

Тайно торжествуя, Мариэтта придвинулась к Максу и, устроившись посреди подушек, аккуратно приподняла его голову. Небольшое усилие, и вот уже голова Макса покоится у нее на коленях, а она обнимает его за плечи, помогая сохранить равновесие.

– Теперь вам лучше, лорд Роузби? – осторожно поинтересовалась она.

Макс не ответил. Боль была мучительной, но теперь его окружал аромат Мариэтты, и обнимало ее нежное тело. Он вздохнул, когда она легонько провела кончиками пальцев по его коже, и, повернувшись, прижался к ней лицом, ощущая округлость ее груди, возвышавшейся над его щекой. Ему вдруг захотелось расстегнуть ее корсаж и прижаться губами к обнаженной коже, а потом провести языком по пышным выпуклостям.

– Вашей карете нужны новые рессоры, – объясняла между тем Мариэтта тем менторским тоном, который он терпеть не мог.

– К сожалению, я пока не могу себе этого позволить, – пробормотал он в тугой материал корсажа.

«Быть так близко и не иметь возможности этим воспользоваться – что может быть глупее?» – подумал Макс и тут же одернул себя. Как-никак он все еще джентльмен, разве нет?

– Как же так? Вы не можете позволить себе купить новые рессоры для кареты, но спокойно наносите визит Афродите? Я не назвала бы это разумным.

Макс недовольно поморщился:

– Разве это вас касается, мисс Гринтри?

Она пристально взглянула на него:

– Кто знает. Кстати, какую девушку вы собирались попросить у Афродиты? Ведь вы, конечно, кого-то выбрали до того, как заметили меня.

В голосе Мариэтты прозвучало самодовольство, и Макс решил, что она имеет на это право – ведь он предложил ей оплатить целую ночь. Боже, и что это на него нашло? Просто какое-то сумасшествие... Макс крепче прижался к ней. От нее пахло розами и женщиной, несмотря на корсет, она была невообразимо мягкой... и, кажется, чего-то ожидала от него.

– Какую девушку, Макс? Или их было столько, что вы и вспомнить не можете?

Макс удивленно взглянул на нее:

– Почему вы так считаете?

– Возможно, это была Мейв? – Мариэтта вдруг почувствовала себя очень неуютно.

Макс чуть пожал плечами.

– Нет, – наконец проговорил он, – не Мейв. – Он был твердо уверен, что джентльмену не пристало распространяться о таких вещах.

Неожиданно Мариэтта испытала непреодолимое желание вырвать волосы, которые она поглаживала.

–Я не прошу вас раскрывать ваши тайны, милорд, просто мне интересно, есть ли у вас любимый тип женщины. Я слышала, что у каждого мужчины есть свои предпочтения. Например, цвет волос, глаз, рост... Ну и все такое. Так есть у вас предпочтения, милорд?

– Нет, – упрямо заявил Макс. – И потом, почему вы называете меня «милорд»?

– Ну, вы лорд, а мы почти незнакомы. Мне не следует называть вас по имени.

– Я больше не лорд, – пробормотал Макс и беспокойно пошевелился, а потом вздохнул. Этот вздох вызвал у Мариэтты сочувствие. Может, Макс и высокомерен и характер у него не самый лучший, но сейчас он очень страдает. – Я ничто, – добавил он так тихо, что ей пришлось наклониться, чтобы расслышать его.

– Ах, Макс, это вовсе не так! – Мариэтта закусила губу и замолчала. Макс тоже молчал, раздумывая о своем неясном будущем.

Выглянув в окно, Мариэтта поняла, что они въезжают на элегантную площадь с садом и красиво подстриженными деревьями в центре. Подъехав к городской усадьбе в георгианском стиле, карета остановилась.

– Где мы? – поинтересовалась она. – Не думаю, что знаю эту площадь.

– Это Бедфорд-сквер. – Макс явно обрадовался возможности сменить тему.

– Бедфорд?

– У аристократов это немодное место. Мой отец купил дом у герцога Бедфорда за гроши, поскольку жить здесь не хотел никто, кроме юристов. Отец надеялся, что, если тут будет жить герцог, это привлечет и других аристократов, но дело не выгорело. И все же отец считал, что заключил хорошую сделку.

Дверь дома открылась, и пожилой дворецкий, прихрамывая, спустился по четырем небольшим ступеням. За ним, аккуратно придерживая множество нижних юбок, следовала полная женщина.

– Дэниел! – громко крикнул дворецкий, как только кучер спрыгнул с козел.

Дэниел Коучмен был человеком огромного роста с широкими плечами и оттопыренными руками, поэтому ему потребовалось совсем немного времени для того, чтобы вынуть Макса из кареты. У подножия лестницы к присутствующим присоединился еще один мужчина – высокий худой джентльмен в сюртуке неприятно зеленого цвета и панталонах из шотландки. Он тут же начал управлять происходящим, все время напоминая об осторожности.

– Повнимательнее, Дэниел, повнимательнее! Надеюсь, постель уже готова?

Круглое лицо миссис Поумрой раскраснелось.

– Да не волнуйтесь вы так, сэр. Все в порядке, и постель согрета для лорда Роузби.

– Тогда несите его наверх. Вы послали за доктором, Поумрой?

Трое слуг вдруг притихли, избегая смотреть друг другу в глаза.

– Нет, сэр, – ответил Поумрой. – Доктор не придет.

– Не придет? – возмущенно сверкнул глазами джентльмен. – Какого черта ты болтаешь, будто он не придет?

– Доктор сомневается, что лорд Роузби сможет ему заплатить, сэр.

Злость крикливого джентльмена вдруг сменилась смущением.

–Ясно. Что ж, пошлите за ним еще раз и скажите, что я заплачу.

– Да, сэр, спасибо, сэр.

Пожилой дворецкий, по-видимому, испытал большое облегчение.

Дэниел Коучмен перенес Макса вверх по лестнице, а затем вошел с ним в дом. Пожилая чета Поумроев последовала за ним.

На Мариэтту никто даже не обратил внимания. Джентльмен в зеленом сюртуке поднялся по ступенькам последним, отдавая по пути все новые и новые распоряжения. Через мгновение исчезнет и он, и она останется на улице одна.

– Сэр!

Услышав ее голос, джентльмен остановился и повернулся. У него были точно такие же красно-коричневые глаза, как у Макса, но гораздо менее пугающие.

– Простите, кто вы?

– Я мисс Мариэтта Гринтри, сопровождаю лорда Роузби из «Клуба Афродиты». Он чувствовал себя слишком плохо и не мог ехать один. Никто из его слуг не приехал ему помочь...

В словах Мариэтты прозвучал скрытый упрек, и джентльмен сразу это понял.

– Как видите, мисс Гринтри, Поумрои – люди пожилые, и даже лучше, что они остались здесь и подготовили дом. Дэниелу пришлось править каретой, но он хороший человек, на него можно положиться в случае необходимости. Что же касается меня, я только что прибыл, иначе можете быть уверены, я тут же предложил бы свои услуги.