Как бы то ни было, Эшива уехала из города, но не из тийра, и время от времени выбиралась сюда по своим темным делишкам, или, чтобы повидаться с Занозой. А может, только из-за Занозы и выбиралась. Хасан предпочитал думать, что у индуски есть дела в городе, помимо втягивания мальчика в загулы на несколько ночей, хоть слежка этого и не подтверждала. 

Сейчас-то у нее точно появилось дело в городе. Жаль, что нужно было сказать ей об этом самому. Но такие вещи Слугам не доверишь, Слуги не могут приказывать вампирам или даже просить, зная, что просьба будет выполнена. Франсуа мог бы, однако эту мысль Хасан даже не рассматривал. Франсуа принадлежал Занозе, и незачем ему пока знать, что мальчика не получилось найти без помощи языческой магии.

Эшива ждала звонка. Может, это и есть эмпатия — то, что услышав в трубке бархатное: «да, дорогой?» Хасан понял: она ожидала, что он позвонит. Эшива тут же подтвердила его догадку, сообщив:

— Луна сказала мне, что сегодня ты захочешь меня увидеть.

— А Луна не сказала тебе, где этот мелкий придурок? — поинтересовался Хасан, не утруждая себя приветствием. В конце концов, Эшива с ним тоже не поздоровалась.

— Она что-то сказала, но я не поняла, где это место. Я даже не поняла, что это за место. Там она живет среди людей.

— Кто? Луна?

— Ну, да. Или ее аватар. 

Раньше Эшива хотя бы не бредила. Или просто на фоне Занозы то, что она говорила, казалось осмысленным? Похоже, пока Занозы нет, бредить придется всем остальным.

— Приезжай в «Крепость», — велел Хасан, прежде, чем ведьма успела сказать что-нибудь еще.

Нужно было не дать ей развить идеи насчет Луны. Они больше не казались бессмыслицей, и это пугало. Арни тоже про Луну вспоминал, про луноход или что там у него. Такой же бред, как у Эшивы. Заноза не пропадет и на Луне, но что он там будет есть?

Хасан поймал себя на том, что уже не пытается понять, как Заноза мог на Луне оказаться, и перестал думать о ненормальных вещах. Бред заразен, и иммунитета против него не вырабатывается.

Надо отдать должное Эшиве, она умела хорошо одеваться. Ужасно тоже умела, но у нее хватало ума приберегать ужасную одежду для вылазок за приключениями с Занозой. А в «Крепость» она явилась в нормальном брючном костюме, с сумочкой размером с портсигар, и в шляпке с затеняющей лицо вуалью. К ее приезду в офисе остались только Слуги: дневная смена закончилась, и все люди отправились по домам. Люди работали здесь для людей. Слуги — для остальных. «Турецкая крепость» стояла на границе двух миров, между днем и ночью, и клиенты, приходившие сюда при свете солнца, даже не подозревали о существовании тех, кто бывал в «Крепости» после заката.

Эшиву должен был встретить Арни, но она прошла мимо него, как мимо пустого места, прямиком в кабинет к Хасану. Распахнула дверь, широко улыбнулась — эта ведьма умела прятать клыки, она много чего умела.

— Здравствуй, дорогой! Как мы долго не виделись! Три года, или даже больше?

Недостаточно долго.

Заноза рассказывал, что потерял Эшиву в сороковом году в Праге, а снова они встретились в Белграде, в девяносто пятом. Пятьдесят пять лет не виделись. И это тоже было недостаточно долго. Нет, Заноза такого не говорил, мальчик по необъяснимым причинам любит эту ненормальную. А вот Хасан, если б знал тогда, кого они встретили, прикончил бы ее под шумок. Никто бы и не заметил. В те года в Югославии вампиров можно было убивать десятками. Там и людей-то не считали, что говорить о мертвяках?

И Эшива не могла не помнить, сколько они не виделись. Такое не забывается. Хотя, она, конечно, не знала о том, что тогда устроил Заноза, что сделал с собой, и сколько истрепал нервов и себе, и Хасану. Белобрысый засранец — воплощенное опровержение того, что мертвые не могут чувствовать. Он мало того, что сам ведет себя, как доберман, заразившийся бешенством от сумасшедшей белки, он и всех окружающих заставляет чувствовать себя живыми. Даже чересчур живыми.

— Не хочешь поздороваться? — Эшива уселась в кресло для клиентов.

Она никогда не сидела нога на ногу. Всегда прямая спина, всегда пятки вместе. Хорошее воспитание, в этом не откажешь. Толку, правда, мало.

— Нет, — Хасан встал, — поехали.

Эшива протянула ему руку, чтобы помог встать из кресла. Поразительно, сколько вампиров, старых, осторожных, попадаются на такие фокусы! Тоже… хорошее воспитание.

Хасан прошел мимо нее к дверям, услышал за спиной фырканье, а потом неспешный перестук каблуков. Эшива умела заманивать в сети своих дайнов, и беспомощно протянутая рука, так же, как вовремя подвернувшийся каблук или случайное столкновение во вращающихся дверях какого-нибудь отеля — это были самые простые из ее приемов. Но Эшиве никогда не хватало умения собирать информацию. Знай она о Хасане то, что знал Заноза, она не позволила бы прикоснуться к себе, не рискнула бы даже подойти на дистанцию протянутой руки.

Эшива могла подчинять прикосновением, могла, пусть ненадолго, но делать людей и вампиров своими рабами. Хасан прикосновением мог убивать. И людей, и вампиров.

Заноза об этом знал, и все равно ни черта не боялся.

И если не перестать вспоминать о нем каждую минуту, есть риск упустить что-нибудь важное.

— Ну что, босс? — Арни, понятное дело, ошивался под дверью, вместо того, чтоб быть на рабочем месте. — Узнали, что-нибудь?

— У тебя дел нет? — поинтересовался Хасан.

— Босс, ну, пожалуйста!

— Если мы что-то и узнаем, то в порту.

— Можно, я вас отвезу?

— Нет, мы поедем с Блэкингом. А ты нужен здесь. Все, — Хасан поднял бровь, пресекая любые попытки поныть.

Арни, если подумает, сам поймет, почему от Блэкинга в порту больше пользы, чем от него. И почему Блэкинга нельзя оставить встречать клиентов. Даже тех, кто приходит в «Турецкую крепость» по ночам, оторопь берет при виде двухметрового черного парня, с головы до ног в татуировках и ритуальных шрамах. Клиенты темного времени не боятся вампиров, не боятся духов, но даже они опасаются колдунов. И правильно делают.

Эшива никогда раньше с Блэкингом не ездила, и на то, что он, едва усевшись за руль, тут же включил вместо музыки барабанную дробь, отреагировала так же, как все, кто впервые слышал этот ритм, впервые чувствовал, как вибрирующий воздух заполняет салон, вламывается под череп, проникает в кровь. Правда, не все при этом проверяли свой пульс. Но тут Эшиву понять можно: ей показалось что пульс есть, а это любого вампира шокирует.

Она открыла было рот, чтоб спросить, но поняла, что за грохотом барабанов ее не услышат. Откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.

Смотреть было не на что. Пустые улицы, неизменно зеленые сигналы светофоров, даже на встречной почти нет машин. Где-нибудь на параллельных улицах с каждой минутой увеличивались пробки, светофоры сходили с ума, сбитые с толку водители не справлялись с управлением, пешеходы кидались под колеса, сумятица и хаос разрастались тем сильнее, чем спокойней было по пути следования Блэкинга. Но пока обходилось без жертв, то есть, без смертей, Хасан считал, что плата приемлема. В конце концов, тот же Заноза способен был создать хаос и сумятицу прямо там, где ехал. Без всякого колдовства. Он просто не отличал свою полосу от встречной, игнорировал дорожные знаки и не верил в светофоры. Блэкинг водил машину хуже (никто не водил машину лучше), но из пункта в пункт они добирались за одно и то же время, хоть и с разной скоростью. Именно из-за разной скорости Хасан и предпочитал ездить со Слугой. Когда за рулем Заноза, начинаешь сомневаться в своей неуязвимости. Поневоле задумываешься о том, что сминающийся металл и взорвавшийся бензобак даже вампира могут разорвать на клочки, слишком мелкие, чтобы регенерировать, а с некоторых пор, к тому же, все время приходит на ум, что у мелкого белобрысого бритта нет инстинкта самосохранения.

Кто б еще объяснил, почему, именно после того, как Заноза это доказал, Хасан и позвал его работать в «Турецкую крепость», тем самым лишив себя поводов ездить на работу и домой с Блэкингом, в покое и безопасности.