Из всех новопридуманных шайтанских изобретений самыми приемлемыми были автомобили и самолеты. Хасан, застрявший в тридцатых — «психологически» застрявший, так это называл Заноза — в том десятилетии, когда получил афат, успел при жизни освоиться и с теми, и с другими. Так что он сносно водил машину, а самолеты признавал самым быстрым способом перемещения между двумя сильно удаленными пунктами. Не самым удобным — он предпочел бы поезд. Но когда однажды, уже здесь, в Алаатире, они заспорили о сравнительном комфорте самолетов и поездов, Заноза, выслушав аргументы, не пффыкнул, как это обычно бывало, и не заявил, что мертвым комфорт не нужен. Нет, он нехорошо задумался, нырнул куда-то в свое пространство, заполненное бесконечным видеорядом новостей и картинок, бегущими строками чисел и слов, и ломаными молниями графиков. А когда вынырнул, недовольно сообщил:

— Поезд купить можно, но это займет время.

— Не надо поезд, — сказал Хасан непререкаемым тоном, который иногда действовал, — к цыганам поезд. У нас самолет есть.

По сути, Заноза не оставил ему выбора, кроме как летать их самолетом. Покупка билета на поезд могла быть чревата покупкой поезда целиком. Мальчик очень умный, и очень сумасшедший, и ни то, ни другое не исправить. Когда-то Хасану было жаль, что такие мозги так исковерканы. Потом привык.

Сейчас можно было бы ехать железной дорогой. «Амтрак» предлагал маршрут от точки до точки. Но стоило представить себе долгие часы в компании Эшивы, как самолет начинал казаться и быстрым, и удобным. Поезда проигрывали ему во всех отношениях.

— Ты решил обследовать все транспортные узлы, или мы полетим на восток? — поинтересовалась Эшива, когда Хасан позвонил ей и велел приезжать на аэродром.

Он ей про восток ни слова не сказал. Сама догадалась. Думала о том же. Думать об одном и том же с Эшивой — это все равно, что разучиться думать вообще. Но вопреки здравому смыслу, Хасан счел добрым знаком то, что индийская ведьма верила в возможности парня, живущего на востоке.

Она знала его. Хасан был наслышан о нем от Занозы. Ph.D Алекс Шерман, гениальный изобретатель, почему-то не получивший ни одного патента. Заноза называл его Доком, много о нем рассказывал, и рассказы были один другого неправдоподобнее. Хасан не поверил бы, но… мальчик не врал. Может, преувеличивал, в этом он мастер, но не врал, точно.

Два года назад, зимой, Заноза забрал из гаража один из своих шайтан-мобилей самопальной сборки, и отправился в «отпуск», искать приключений на задницу. С подачи Эшивы, как без этого? Заноза приключений наугад не ищет, ему целеуказание нужно, а Эшива всегда готова подать какую-нибудь дурацкую идею.

Вернулся он через две недели. Полумертвый, и совершенно счастливый. Из кузова побитого автомобиля взирал на окрестности ствол скорострельной пушки, и Хасан уставился на оружие с недоумением, естественным для любого, кто пытается хоть как-то соблюдать законы. Заноза всегда возил при себе что-нибудь тяжелое и совершенно нелегальное, но никогда в открытую, а эта пушка, она просто-таки вопияла: «я смертоубийственная, преступная и такая чертовски огромная, что меня невозможно спрятать!!!» 

— У меня для тебя подарок! — сообщил Заноза, тем своим тоном, который предшествовал особо впечатляющим событиям.

— Ты убил и съел Эшиву? — Хасан решил сразу предположить самое лучшее. Заноза выглядел достаточно голодным и бешеным, чтоб убить и съесть кого угодно.

— Я привез тебе кровь фей! Канистру!

В этом был он весь. Просто хоть на щит ему эти слова пиши. Должен же у мальчика из хорошей семьи быть щит с девизом? Кровь фей измеряли в унциях, она стоила дороже любых денег, дороже золота, покупалась и продавалась лишь в обмен на услуги или на легендарные предметы. Настолько легендарные, что многие, без обиняков, называли их волшебными, и если б Хасан верил в магию, он согласился бы с этим определением.

Заноза привез пять галлонов этой крови. Бронированный кузов шайтан-мобиля был измят, а в нескольких местах прорван — металл выгибался, как будто подранный гигантскими когтями. В добавок, из кузова на всеобщее обозрение торчала эта проклятая пушка.

— Как ты доехал, с этой дурой? — спросил Хасан, потому что знал, что все остальное мальчик расскажет сам. В красках, помогая себе мимикой, жестами и ругательствами. Устроит целое представление. — Никакое обаяние не убедит копов в том, что она — антураж ролевой игры в «Безумного Макса».

— Я появи-ился, — Заноза, кажется, готов был сплясать один из своих победных, дикарских танцев, но был для этого слишком слаб. Слоги он, однако, растягивал: верный признак прекрасного настроения и полного довольства собой. — Я просто появился тут, на парко-овке. Док меня отправил. Телепортировал. Ха! Это круто, чувак, но это на один раз, процедура ни хрена не отработана, так что нам еще долго придется летать самолетом. Зато, Хаса-ан… — он радостно заулыбался, и даже очень голодный вид не сделал улыбку менее заразительной, — смотри, что у нас есть!

Заноза нырнул в кузов. Чем-то там загремел. Чем-то тяжелым. Точно не канистрой с кровью. А через полминуты ствол пушки задрался в небо и загрохотали выстрелы. Слишком громко для чуткого мертвецкого слуха. Цыгане б взяли этого мелкого засранца, предупреждать надо, если собираешься стрелять так близко. И так долго. Очень долго. Как-то ненормально долго.

Морщась от грохота, Хасан заглянул в кузов. Заноза был уже в кабине: пушка управлялась оттуда, и системы наведения в шайтан-мобиле были не хуже, чем в каком-нибудь танке. Или вертолете. А в самом кузове, кроме канистры, стояло что-то…

Что-то. И все. Определения Хасан не нашел ни на английском, ни даже на турецком. На ум просились нечистый и цыгане, но только как ругательства. Ни тот, ни другие к сооружению в кузове отношения не имели. Оно выглядело… если опустить детали, вроде паутины армированных проводов, торчащих во все стороны шипов, пробегающих по металлу электрических разрядов, оно выглядело как металлическая рама на четырех ножках, высотой немногим больше полуметра. Рама стояла над ящиком, полным снарядов для пушки. И… их становилось все меньше. На глазах становилось меньше. Пушка стреляла, голова раскалывалась от грохота, выстрелы раздирали небо на куски, а из ящика под рамой, сошедшей прямиком со страниц любимых Занозой комиксов про безумных ученых, исчезали снаряды.

Это работало. Чем бы оно ни было, оно работало.

Когда грохот смолк, Хасан не сразу начал слышать. Был бы живым, слух, наверное, отказал бы на неделю. Так что слова Занозы, высунувшегося из кабины в кузов, такого довольного, что рука не поднялась дать ему подзатыльник за стрельбу без предупреждения, Хасан услышал не все. 

— …подарил. Стояла у него в подвале...  яма для угля… закончились… Мать их, Хасан, они закончились, столько мне пришлось стрелять! 

Уж что-что, а стрелять — это он всегда любил. И, наверное, всегда умел. Но полная угольная яма — это же настреляться до умопомрачения. Хотя, что там помрачать? 

Доктор Шерман изобрел телепортацию, а Заноза воспользовался его изобретением, чтобы отправиться куда-то, где только бесчисленное количество снарядов и повышенная надежность модернизированной пушки спасли его, шайтан-мобиль и, увы, Эшиву, от гибели. Причем, поскольку телепортер находился в стадии отладки, и бесперебойно работал лишь с мелкими предметами, добираться до места мальчик предпочел на машине. А обратно так спешил, что убедил Шермана испытать устройство с полной отдачей. И вот он, на парковке, вместе с машиной, целый и невредимый. А голодный потому, что слишком долго пользовался дайнами. 

И в кузове у него — канистра крови фей…