Правда, Мартин чаще надевал кроссовки, чем ботинки. И ни за что не стал бы носить кожаный плащ. Он длинный, неудобный, полы путаются в ногах, да и тяжелый к тому же.

Кстати, о плаще… этот уже не спасти, спасать там нечего.

Заноза поднял его с пола, посмотрел на свет сквозь оставленную болтом дыру. Погладил заляпанную грязью черную кожу. Вытащил из карманов пару обойм к «Аспидам» и выгреб браслеты, которые тут же начал надевать. Один за другим.

Зачем их столько?

А зачем столько колец и сережек? У каждой зверушки свои побрякушки.

— Плащ новый нужен, — сказал Мартин. — Ну, или… в принципе, можно попробовать починить этот. Но без магии не получится.

— Пфф… — сказал Заноза.

— Починить? — понял Мартин.

— Это сложно?

— Технически, да, довольно сложно, но подарки лучше чинить, а не выкидывать. Ты же новый плащ не хочешь не потому, что этот особенный, а потому, что тебе его подарили?

— Хасан подарил.

Заноза помолчал. Застегнул крепление последнего браслета и посмотрел на Мартина.

— Он мне сначала подарил один. Такой же. Взамен предыдущего. Такого же. Но тот был не дареный, а так, купленный. Я его двадцать восемь лет носил, тот, прежний, пока вконец не угробил. То есть, Хасан решил, что я его вконец угробил, и подарил другой. А потом он улетел в Белград. Мне не сказал, у меня в Европе проблемы, так что… Короче, он решил, что лучше не говорить. И я его там искал, — Заноза вытащил из кармана мятую пачку «Житана»,  оставалось только удивляться, как сигареты у него остаются целыми, — это девяносто пятый год был. Прошлого века. Война, всякое такое. Я попал под взрыв склада боеприпасов. Кто, на хрен, знал, что это склад боеприпасов? Он и взорвался-то случайно. Ну, почти. Меня осколком к стене прибило, до земли не достать, еле отцепился, блин. Лэптоп угробил.  Дыра была… — упырь сунул сигарету в зубы и показал руками размер дыры. Получилось что-то поменьше дыни, побольше грейпфрута, — и во мне, и в плаще. А плащу, считай, года нет. И подарок, к тому же. Scheiße, я этот несчастный город перевернул за ночь, другой плащ искал. Думал, Хасан меня увидит, спросит — где, блин? И что я скажу? Просрал?

— Нашел? — Мартин не понимал, в чем проблема. Подарок есть подарок, в конце концов. И если тебе что-то подарили, а оно потерялось, сломалось или испортилось, это твое личное дело, а никак не дарителя. Ты, вообще, можешь подарок выкинуть. Он твой, делай с ним, что хочешь.

— Нет. Наврал ему назавтра, что плащ дома оставил, типа, так полетел, типа, подумал, война же, мало ли что случиться может. Порвется где-нибудь. Ну, ясное дело, он тут же понял, что все уже случилось, и плащу хана.

О! В этом Мартин тут же опознал себя. Он сам, пытаясь врать, каким-то образом всегда выбалтывал правду. Со стороны это, оказывается, выглядело очень просто и очень глупо. Но на себя со стороны не посмотришь, на чужих ошибках врать не научишься. 

— Домой вернулись, он мне подарил этот, — Заноза протянул пачку Мартину. — Тринадцать лет уже. И неизвестно, когда он мне теперь подарит новый.

— Так что этот лучше починить, — Мартин кивнул, щелкнул зажигалкой. С любопытством поглядел, как упырь жмурится, прикуривая.

Забавный он, странный, и с ним все еще интересно. А он все еще ждет, что Хасан найдет его. Но как? Если там, в их мире, ничего не знают о других мирах, как обычный вампир может найти Тарвуд? Который не мир даже. Осколок планеты, непредсказуемо мечущийся в Хаосе. Да пусть и необычный вампир, пусть он такой же странный, как Заноза, какая разница? 

— Ты обещал рассказать про это место, — напомнил Заноза.

— И выпить, ага. Пойдем. В баре окон нет, насчет солнышка можешь не беспокоиться.

«Нандо» считался местом почти легендарно непристойным. И легендарно дорогим. При том, что цены тут были сравнимы со средними по Москве, в чем-то повыше, в чем-то пониже. Зайти сюда днем, перекусить в кафе или выпить кружку пива в баре можно было без ущерба для среднего же кошелька. А вечером… цены-то оставались прежними, но девочки и мальчики Зуэля выходили танцевать, и тут уже обладателю среднего кошелька ловить было или нечего, или очень недолго. Никто, что характерно, не неволил. Никто не заставлял отдавать танцорам деньги и дарить подарки. Приватные танцы стоили, вообще, заоблачно, и, казалось, Зуэль назначал цены в расчете на то, что посетители покрутят у виска пальцем, скажут, «да вы тут охренели!» и о привате забудут. 

Посетители говорили. И «охренели» было еще самым мягким из того, что они говорили. Но деньги отдавали все равно. И за танцы. И за что-нибудь, кроме танцев, в одном из номеров наверху. Зуэль пожимал плечами, мол, каждый сам решает, как сходить с ума. «Нандо» приносил прибыль. Всех все устраивало.

Мартин, всегда интересовавшийся танцами, любыми, просто танцем, как искусством, про «Нандо» был наслышан. Точнее, парень, чье тело он занял, слышал про клуб, хоть сам никогда и не бывал там. Ну, а Мартин… нет, объяснять Занозе, что Мартином Соколовым звали как раз этого парня, самоубийцу, чьи душу и тело захватил демон по имени Нейд Алакран — это слишком сложно. В другой раз как-нибудь. Теперь Мартин — это он. И он, когда узнал про «Нандо», заглянул сюда, как только представился случай. Демонам случаи случайно не представляются, так что Мартин попал в «Нандо» в тот редкий день, когда в клуб пускали только по приглашениям. В такие дни здесь танцевал Зуэль. И его лучшие ученики.

— Альбинка как раз из лучших, — вспомнил Мартин к слову, — та девушка, которая первой к тебе пришла.

Заноза кивнул, мол, принял к сведению.

Зуэль был Мастером. С большой буквы. И знал об этом. Понял, еще пока учился, еще до того, как успел сделать первые серьезные шаги в карьере танцора. По причинам, остававшимся для Мартина загадкой, осознание своей исключительности заставило его забыть о сцене. Люди, они, вообще, разные, а гении еще и долбанутые, это правило без исключений. Зуэль решил, что ему нельзя танцевать на сцене, решил, что нельзя, чтоб его видели слишком многие, и черт знает, что там он еще себе решил. Хотя, судя по действию, которое оказывали на зрителей танцы его учеников, не так уж он был не прав.

И он открыл «Нандо». Влез в долги, в кредиты, но наскреб денег, хватило, чтоб купить дешевую двухэтажную коробку на окраине. Персонал он набирал с бору по сосенке — студентов и просто молодежь, ищущую если не работу, так подработку. Они и были его первыми учениками. К тому времени, когда Мартин, демон, знавший об Искусстве и о танце все, что только могут знать демоны, появился в клубе, «Нандо» уже успел стать легендой.

— И это среди тех, кто самого Зуэля не видел. А он редко танцует, и только для своих. Для тех, чьи мозги не жалко, — Мартин ухмыльнулся. — Был бы он демоном, я б решил, что он души вынимает, веришь?

— А он точно не демон? — Заноза, напившийся крови, спокойный за судьбу плаща, довольный отсутствием окон в баре и наличием здесь бурбона (последнее стало для Мартина приятным открытием), готов был принять любой ответ.

Наверное.

Мартин предпочел не проверять, и сказал правду:

— Он человек. Гениальный. Хоть и не сказать, что очень умный. Но он знает, что я — демон. Когда шеф выяснил, что я тут бываю… и что даже пару раз танцевал… В те дни! — уточнил Мартин быстро, — когда тут все свои, и все лучшие. Просто, это… танцевать с тем, кто умеет, с той же Альбинкой, или с Иссой, или с Оксанкой, их так-то немного, лучших учениц. Заноза, это как на ножах драться с тем, кто умеет. Почти такой же кайф. Я не знаю, как тебе объяснить. Может, как перестрелка с еще одним таким же стрелком, как ты?