— Надолго?

— Я полагаю, самое большее — день-два.

Марк Фауст пожал плечами.

— Крис, с нами такого еще никогда не случалось.

— Все-таки вам что-то известно. Во всяком случае, вы знаете больше, чем я.

Улыбка Тони могла показаться искренней.

— Нам казалось, будто мы знаем многое, однако события, как видно, превзошли все наши ожидания.

— И чего же вы ожидали?

— Чего мы никак не ожидали, так это прихода морских тварей. Что они явятся и все разрушат.

— Не могу понять, — проговорил Крис, которому не терпелось получить ответы, — почему вы просто не уехали? Там, в деревне, вы сказали, что оказались по уши в дерьме. Вы знали: что-то происходит, нечто такое, что подвергнет вас — нас — опасности, потому что готовились к этому. Запасали еду, готовили ружья, спали в одежде.

— Да, мы кое-что предполагали, но... но не ожидали, что это будет... плохое.

— Тем не менее вы могли бы уехать. Сегодня утром, с первым же светом.

— Я пробовал, — ответил Марк. — Единственная дорога из деревни перекрыта возле моста. Они завалили ее камнями.

— Вы могли уйти пешком.

— Могли бы, — согласился Тони. — Но видите ли, Крис, одна из этих тварей, наподобие отвратительного старого тролля из сказки, сидела в ручье под мостом. И хотя мне стыдно в этом признаться, я испугался — чертовски испугался — идти по мосту, когда эта штука находится на расстоянии вытянутой руки.

Крис вздохнул.

— Значит, мы в западне по крайней мере на несколько дней. На сколько? До понедельника?

— Почему до понедельника?

— Ну, сегодня суббота. Если не принимать во внимание случайных проезжих, то первым, кто наверняка появится в деревне рано утром в понедельник, будет почтальон.

— Спаси Господь беднягу. — Тони снял очки и потер красные вмятинки на переносице.

— Спаси Господь и нас, — тихо добавил Марк.

Крис уже собирался выкачать еще какие-нибудь сведения из этой парочки, как вдруг услышал шарканье ботинок по каменным плитам. Явился преподобный Рид. Выражение его красного, покрытого пятнами лица было совершенно похоронным. Он ничего не сказал, словно бы даже не заметил их троих. Медленно обошел большую комнату по периметру, осматривая ее. В руке он держал пухлый кожаный портфель, вцепившись в ручку так, что побелели костяшки пальцев.

Сознательно меняя тему разговора, Тони сказал:

— Стало быть, это и есть наш дортуар. Принесем все, что годится для изготовления постелей, потом соберем всех тут и разместим как можно удобнее.

Видимо, Рут, входя, услышала несколько последних слов.

— Правильно, Тони, нам действительно нужно устроить что-то вроде общего собрания.

— Зачем?

— Мне кажется, каждый имеет право знать, что происходит.

— Извини, Рут, но мы не знаем, что происходит. Кроме того факта, что те твари снаружи загнали нас в ловушку. Полагаю, всем и так ясно, что эти существа не хотят нас выпускать.

Впервые за все время подал голос викарий:

— А также яснее ясного, что ни вы, ни ваши соседи-язычники не намерены уходить сейчас — как раз тогда, когда ваш омерзительный божок вот-вот явится.

— Извините, преподобный Рид, — озадаченно проговорил Крис, — что вы имеете в виду? Я не понимаю.

Викарий изобразил подобие улыбки.

— Спросите вот его, Гейтмана. Это его рук дело.

Преподобный Рид вышел из комнаты.

— Что он хотел сказать? — спросила Рут у Тони.

— Он говорит чертовски глупые вещи... Хочет выставить все так, будто мы — языческая секта. А мы ничего не делали. Просто случайно оказались здесь. И что бы ни случилось... мы не сделали ничего, чтобы это произошло.

— По-моему, прежде чем что-нибудь предпринять, — сказала Рут, — мы вчетвером должны сесть — и вы расскажете нам все, что знаете.

— Согласен, — кивнул Крис. — Послушайте, Тони, кончайте темнить. Мы не дети. Выкладывайте.

Марк улыбнулся.

— Тут все дело в вере. Вы нам поверите?

— Не беспокойтесь, поверим, — ответил Крис. — Теперь рассказывайте.

Тони начал сдирать целлофан с сигары, и тут в комнату, громко топоча ногами по доскам и задыхаясь, вбежал один из мальчишек Ходджсонов.

— Мистер Гейтман! Мистер Гейтман! Папа говорит, чтобы вы поглядели. — Лицо парня пылало от возбуждения. — Они там, мистер Гейтман, они там!

Крис высунулся и посмотрел на побережье.

Они действительно были там.

У Криса похолодело под ложечкой.

Он поглядел на других. Жители деревни стояли на стенах морского форта, молча уставившись на песчаный берег, затянутый белым туманом.

Начинался отлив, однако на сей раз темные фигуры не отступили вместе с водой. Те, что расположились выше на берегу, теперь сидели, скрестив ноги, словно древние индейские воины; тела их были темно-красными, цвета спелой вишни. Эти твари с виду были жутко сильными; длинные мощные руки спокойно лежали на коленях. Их безволосые головы по-прежнему походили на статуи острова Пасхи с острыми, вырубленными зубилом профилями. Все головы с закрытыми глазами были повернуты в сторону морского форта.

Наконец море отступило, а восемь истуканов остались беспорядочно сидеть вдоль насыпи.

— Сафдары, — с ужасом проговорил Тони.

— Что? — переспросил Крис шепотом.

— Сафдары, — пророкотал Марк. — Так на урду называли особого рода воинов.

— Исключительно неистовых воинов, — уточнил Тони, не отрывая взгляда от фигур на песке. — Невероятно яростных: сафдары были прерывателями строя, в сражении они первыми молниеносно бросались на врага.

Преподобный Рид издал вздох, который мог выражать и боль, и что угодно еще; его кадык ходил ходуном над грязным белым воротничком.

Рут подошла к мужу.

— Где Дэвид? — прошептал он. — Ему не надо этого видеть.

— Спит в фургоне. Что с ними такое? Они вроде бы меняют цвет.

— Не знаю. Похоже, приспосабливаются к открытому воздуху. Море им теперь не нужно.

Крис обернулся и посмотрел на деревенских. За исключением преподобного Рида, никто не отрывал глаз от фигур на берегу.

— Слава Богу, сюда они попасть не могут, — сказала Рут. — Ненависть. Ты чувствуешь ее? Чувствуешь? Они сидят там и ненавидят нас.

Прошел час. Вода отступила, из-под нее показалась насыпь.

— Я иду домой.

Внезапно прозвучавший голос всех ошеломил — заговорил Уэйнрайт, бухгалтер. У него по-прежнему на голове была повязка.

— Боюсь, нельзя, Уэйнрайт, — покачал головой Тони. А Крис расслышал, как Марк тихо прошипел: «Засранец».

— Нет... С меня хватит. — Уэйнрайт говорил быстро и отрывисто. — Я возвращаюсь домой. Это... Это, видимо, какое-то жульничество. Нас одурачили. Наверно, воры сейчас шарят у нас в домах. А мы торчим тут.

— Старик, там небезопасно, — вмешался майор. — Весьма небезопасно. Вы лучше подождите, пока мы получим... э...

— Майор прав, — спокойно сказал Марк. — Не рыпайтесь.

— А потом наши дома обчистят, а воры смоются, посмеиваясь над нами?

Тони Гейтман вздохнул.

— Мистер Уэйнрайт, те люди — я выражаюсь условно, — те люди вон там совсем не такие, как мы. Они опасны. И вы это знаете, мистер Уэйнрайт. Не покидайте морской форт.

— Я иду домой. И вы все тоже вернетесь по домам довольно скоро — когда осознаете, что Гейтман вас дурачит. Он думает, будто на этом месте какой-то старый языческий бог устроил себе логово. Да он сумасшедший!.. Разве он не сумасшедший, преподобный Рид?

Рид, уставившись в пространство, ничего не ответил.

— Не беспокойтесь. Я и сам доберусь.

Крис пошел вниз по лестнице вслед за Тони, который пытался убедить Уэйнрайта остаться.

Напрасно!.. Через пять минут им пришлось признать поражение и выпустить бухгалтера из ворот на насыпь. Прежде чем вернуться на стену, чтобы поглядеть, чем все это кончится, Крис запер ворота.

Некоторые из фигур пошевелились. Шестеро еще сидели на берегу в ряд вдоль края насыпи ярдах в двадцати друг от друга. Самый дальний сидел там, где насыпь соединялась с прибрежным шоссе. Однако двое, находившиеся ближе всех к морскому форту, встали на колени, словно пара статуй, охраняющих вход в гробницу.