Это никогда нельзя сделать до конца. Раз за разом, во все времена, показанные ему Эйдом, Велисарий узнавал одну и ту же картину. Армия идет через регион, «опустошая земли», а затем — не более года спустя — все становится как прежде. По крайней мере, половина уж точно. «Природа Мать», в особенности когда ей помогают бедные и трудолюбивые крестьяне, гораздо крепче и выносливее, чем любая армия.

По правде говоря, самым успешным методом был самый безжалостный. Метод, которым монголы в будущем воспользуются в Центральной Азии. Не просто разрушить инфраструктуру, но уничтожить и людей, которые живут на этой земле. Убрать рабочую силу, которая может заново все отстроить.

Этим методом Велисарий никогда не воспользуется. Мало кто в истории так поступал. Хотя он не сомневался, что малва в дельте реки Инд будут придерживаться именно этого варианта. Последний приказ, который отдаст Линк, после того, как его солдаты разрушат все, что можно разрушить, будет убить всех крестьян. Множество бедных, простых людей, мозолистые руки которых гораздо лучше приспособлены к работе, чем мускулистые лапы солдат приспособлены к разрушению. А затем Линк прикажет сложить трупы в кучи поверх опустошенной земли, чтобы их гниение стало последним, завершающим штрихом.

Своих крестьян-малва. Им не будет оказана единственная милость, которую бедняки во все времена могут ожидать от своих господ, независимо от нрава последних: быть оставленными в живых, чтобы их и дальше эксплуатировали в своих целях.

Он обнаружил, что тоже ищет глазами Маврикия. Сам Маврикий был низкого происхождения. Он родился в семье фракийского крестьянина и, несмотря на теперешний высокий ранг, не был амбициозен. Эта мысль наполнила Велисария странным, мрачным удовлетворением. Первым из многих ударов, которые он намеревался обрушить на малва, будет послать этого человека спасать вражеский народ.

Он думал, что, получив этот приказ, Маврикий будет ворчать. Не из-за содержания, а из-за запутанности и хитрости используемых маневров. Но для разнообразия старый ветеран не жаловался. Даже не стал повторять первый закон битвы.

— Имеет смысл, — нахмурился он. — Они нам потребуются в качестве рабочей силы. — Улыбка, последовавшая за этими словами, была почти ангельской. — В любом случае война — глупое, дурное дело. Так почему бы не перевернуть все с ног на голову?

Странно, но Велисарий сумел заметить Маврикия, в самом необычном месте, которое смог бы вообразить

— Посмотри! — заорал он и обвиняюще махнул рукой. — Он наконец сдался!

Ситтас посмотрел в указанном направлении. Когда он сам заметил Маврикия, то разразился смехом. Как и Куруш.

— Он заявит, что ему требовалось проработать с Агафием очередной вопрос обеспечения, — высказался персидский полководец. — Вы только посмотрите! Клянусь, он будет утверждать, что только насущная необходимость побудила его на это.

Когда Маврикий наконец поравнялся с небольшим возвышением, на котором стояли Велисарий, Ситтас и Куруш, то неодобрительно посмотрел на них сверху вниз, с высоты спины огромного боевого слона, на котором ехал, удобно устроившись в паланкине Агафия.

— Мне нужно решить один вопрос снабжения, — сообщил он громко.

Агафий поднял голову от бумаг, которые изучал, и заметил Велисария и остальных. Затем выпрямился, опершись мускулистой рукой о край открытого паланкина, и улыбнулся.

— Он нагло врет! — крикнул Агафий. — Мы провели все утро, разбираясь с артиллерийскими позициями на этих рисунках.

Хоть Велисарий и не мог заглянуть внутрь паланкина, он понял, о чем говорил Агафий. За время, проведенное в Ктесофоне за планированием экспедиции, он поставил перед собой множество задач, среди которых значилось и наблюдение за работой дюжины художников, чертивших и составлявших документы. Они переводили на пергамент описанные Эйдом укрепления будущего, чертежи крепостей, созданных в Италии в период Возрождения и в Голландии, когда инженеры и архитекторы будущего боролись с вызовом артиллерии, которую использовали во время осад.

Инженеры и архитекторы — и художники. Микеланджело стал известен последующим поколениям как художник и скульптор, однако среди своих современников он прославился как один из лучших военных архитекторов Италии на то время. В городе Флоренция он был главным по строительству укреплений. Он многие месяцы потратил на имевшую важнейшее значение возвышенность Сан-Минато. Точно так же, как потом будет вкладываться в Сикстинскую капеллу. В Сан-Минато он направлял в другую сторону воду, сливая ее в крепостной ров, точно так же, как в дальнейшем будет направлять кисть; он одарил Сан-Минато таким количеством изумительных деталей — бастионов и надстроек — каким наделит потом свои фрески

После того как полководец дал Агафию возможность изучить осадные тактики будущего, Велисарий посадил его за проектирование и планирование с учетом знаний, которые Агафий получил, работая заместителем Велисария по проблемам снабжения армии, чтобы найти возможности с наименьшими потерями брать вражеские крепости.

Велисарий нисколько не сомневался, что Линк, строя крепости в долине реки Инд, будет опираться на опыт лучших военных архитекторов Европы первых столетий войн с использованием пороха. Велисарий станет противостоять малва, зная историю не хуже Линка. Однако лучшим его оружием был острый ум Агафия, бывшего самым практичным, ловким и дотошным человеком, которого Велисарий когда-либо встречал. И его происхождение, такое же низкое, как у Маврикия, добавляло всему делу определенную изюминку.

— Ну и как идет работа? — спросил полководец.

Агафий неопределенно махнул рукой.

— Достаточно хорошо. По крайней мере, Маврикий находит дыры во всех моих лучших планах. Пессимистичный ворчун, вот он кто. «Если что-то может пойти не так, то обязательно пойдет». Как обычно.

Маврикий продолжал гневно смотреть на Велисария.

— Сам я ненавижу ездить на слонах. Уж лучше каждый день трястись на лошади.

Куруш с Ситтасом отреагировали на это заявлений разнообразными ироническими высказываниями, Велисарий же улыбнулся, но ничего не сказал.

Он не сомневался в правдивости заявления Маврикия. Но даже Маврикий, несмотря на всю свою консервативность, склонился к неизбежному.

Римская армия на протяжении столетий предпочитала не использовать боевых слонов, которых так ценили многие ее соперники. Да, эти чудовища могут быть яростными в битве. Но чаще они приносят немалые разрушения не только армии врага, но и своей собственной. Тем не менее Велисарий взял с собой в Индию несколько слонов. Он не намеревался задействовать их непосредственно в сражениях. Они могли нести в паланкинах офицеров, вместе со всеми картами, схемами и документами, которые требуются большой армии. Зачем лишать работы разум такого человека, как, к примеру, Агафий, сажая его на долгое время в седло, когда он может провести недели марша, занимаясь все той же исключительно важной работой, что и несколько предыдущих месяцев?

Поэтому Велисарий не присоединился к подтруниванию и насмешкам. Он отстранился от звукового фона и вернулся к изучению проходящей перед его глазами армии.

«Ну и мешанина! — подумал он наполовину уныло, наполовину весело. — Боевые слоны, гордость древних армий, топают рядом с людьми, вооруженными нашей версией ружей времен американской Гражданской войны. И посмотри вон туда, Эйд, — митральеза21! В колеснице. Клянусь, они откопали эту старушку в каком-нибудь шумерском склепе».

«Это будет великая армия, — пришла в ответ спокойная мысль. — Ты заставишь все это работать».

АДЖМЕР

Лето 533 года н.э.

— Будьте осторожны, — прошептал Куджуло. — Город изменился.

Валентин и Анастасий оглядывали улицы Аджмера. Глаза прикрывали приспущенные шлемы. Ни один из них никогда раньше не бывал в крупнейшем городе Раджпутаны, поэтому сравнивать им было не с чем.