— Сейчас, я полагаю, — сказал Маврикий. Велисарий кивнул. Хилиарх взмахнул рукой, и на этот его жест откликнулись трубы. Ожидавшие сигнала фракийские букелларии проскакали через русло примерно в двухстах ярдах вниз по течению и заняли позиции. Когда первые ряды армии малва заметили их, то тут же стали замедлять темп. Несколько человек совершенно остановились. За их спинами столпились следующие. Они представляли собой идеальную мишень для пушечного огня, не более чем в четырехстах ярдах — пожалуй, слишком близко для сферического ядра.

Велисарий склонился к Григорию, сидевшему на лошади слева от него.

— Чем ты зарядил? Сферическими ядрами или картечью?

— Ядрами, — уверенно ответил Григорий. — На этой местности — когда ближайший берег представляет собой либо отдельные валуны, либо комья глинистого сланца — рикошет сработает не хуже картечи. А у меня в запасе больше всего сферических ядер.

Велисарий был не совсем уверен, что Григорий прав, но не собирался оспаривать его мнение и приказывать перезарядить орудия. По сути, командующий артиллерией имел в этом деле больше опыта, чем Велисарий, по крайней мере, в теории, да и тренировался немало. Это будет первое сражение в войне с малва, когда какая-либо из сторон использует полевые орудия как основную силу. И в любом случае, для картечи все-таки далековато…

— Тогда вперед. Стреляй, когда…

— Огонь! — заорал Григорий и взмахнул рукой.

Ожидавшие команды солдаты тут же протрубили сигнал. Но его почти полностью перекрыл грохот орудий. Вся батарея Григория — тридцать шесть трехфунтовых пушек — выстрелила одновременно.

Этот залп сделал гораздо меньше, чем ожидал Велисарий. Да, первый ряд солдат малва упал — и достаточно часто их разрывало пополам. Но вместо того, чтобы сильно проредить вражеский строй, ядра просто продали узкие дыры в плотной массе солдат.

Велисарий напряженно приподнялся на стременах. Исход сражения зависел от этих полевых орудий. Полководец до последнего не хотел использовать митральезы и мортиры в самом начале кампании. Он повернулся к Григорию, собираясь приказать заряжать картечью.

Но Григория рядом уже не было. Командующий артиллерией успел подъехать к орудиям и теперь сам стоял на стременах и орал как больной слон:

— Вниз, вы, жалкие ублюдки! Опустите стволы пониже! Я хочу настильный огонь41, черт вас побери!

Артиллеристы судорожно трудились. По двое они меняли наклон орудий, в то время как командующий занимался наводкой. По его приказу они загоняли клинья между стволом и поперечным бруском, опуская орудия и укорачивая траекторию полета снаряда. Сделав это, люди бросились перезаряжать пушки. И снова простыми ядрами.

Велисарий поколебался, затем сел обратно в седло. Он все еще не был уверен, что Григорий прав, но…

«Хорошим офицерам нужна уверенность их командиров. Лучший способ для полководца деморализовать армию — это вмешиваться в дела своих доверенных людей».

В то время как перезаряжали орудия, греческие катафракты, собиравшиеся теперь на юго-западном склоне, начали стрелять по плотной массе солдат малва, запертых в русле реки. Как и настаивал Велисарий — он хотел свести к минимуму свои потери, — Ситтас и Кирилл держали конных лучников на удалении. Но даже с расстояния в двести ярдов стрелы катафрактов били достаточно сильно, чтобы легкая броня не спасала пехотинцев.

Велисарии увидел, как некоторые из малва начали перестраиваться в ряды. Где-то в этой куче солдат, очевидно, все еще оставались поддерживающие порядок офицеры. И, судя по всему, хорошие — в течение нескольких минут, потребовавшихся для перезарядки римских орудий, малва удалось кое-как построить пикинеров, которых по флангам охраняли мушкетеры. По оценкам Велисария, в течение минуты или около того они начнут атаку.

Он посмотрел на своих артиллеристов. Они приготовились стрелять и ждали приказа Григория. Велисарий снова перевел взгляд на врага. Он хотел изучить, какой урон причинит следующая партия ядер. Григорий потребовал «настильный огонь». Велисарий понимал, чего его главный артиллерист хочет добиться от подчиненных, но не был уверен в эффективности этой затеи.

— Огонь!

Яростный грохот. Затем…

— Матерь Божия… — прошептал Велисарий.

Желание Григория исполнилось. Почти все ядра ударили в землю на расстоянии от двадцати до пятидесяти ярдов от солдат противника. Трехфунтовые железные ядра с воем пролетели по низкой траектории, врезались в землю, затем отскочили. В то время как первый залп ударил в центр и арьергард вражеской армии, убив и покалечив сравнительно немногих, этот прошелся по малва от начала до конца войска.

Однако гораздо худшим, чем сами ядра, оказались рикошеты. Земля, о которую ударялись снаряды, представляла собой отдельные куски камня и сланца. От ударов они разлетелись во все стороны. То есть получилась своеобразная картечь. На одного солдата малва, разорванного ядром, приходилось четверо или пятеро пострадавших от «камушков».

Конечно, срикошетившие камни причиняли не такой серьезный урон, как сами ядра. Но достаточно серьезный, чтобы убить многих солдат и еще большее количество сделать калеками, да и ранеными оказались практически все, кто не успел укрыться за щитами и спинами товарищей.

Этот залп остановил атаку, которую малва пытались организовать. Случайно, или таков был замысел Григория, но хуже всего пришлось нестройной толпе в центре армии.

Теперь русло реки превратилось в залитую кровью маленькую долину. Катафракты продолжали стрелять, в то время как артиллеристы снова перезаряжали орудия.

— Огонь!

Еще один идеальный залп настильного огня. Велисарию стало немного дурно. В подзорную трубу он видел, как солдаты малва пытаются встать, скользят и падают на кровавые ошметки, оставшиеся от их соратников. Падают, но, спотыкаясь, снова поднимаются на ноги…

Он опустил трубу и махнул Ситтасу. Но в тот момент катафракт был занят, пытаясь удержать своих людей, не давая им слишком близко подходить к реке, поэтому не увидел, как машет ему полководец. Тогда Велисарий повернулся в седле и закричал трубачам. На мгновение они тупо уставились на него.

«Прекратить огонь» было последним приказом, который они ожидали услышать. Но подчинились, напоровшись на гневный взгляд Велисария.

Удивленный Григорий и его артиллеристы подняли головы. Велисарий выругался себе под нос.

— Не ты, Григорий! Ты продолжай стрелять! Я хочу, чтобы катафракты прекратили огонь!

Григорий кивнул и вернулся к работе. Тем временем Ситтас уже скакал быстрым галопом по направлению к Велисарию. Завидя его приближение, полководец не знал, хмуриться или улыбаться. Он не сомневался, что Ситтас будет оспаривать его приказ.

Но к его удивлению, Ситтас широко улыбался, когда остановил коня.

— Я хотел оторвать тебе голову, пока не догадался. — Он оглядел то, что осталось от армии малва. Еще один залп пушечных ядер прошелся по их рядам. — Ты не собираешься приканчивать их всех, да? — вопрос был, очевидно, риторическим. — Это означает, что нам не удастся подобрать стрелы. А это немалая проблема, с нашими-то небольшими запасами — если мы используем слишком много стрел в самом начале кампании.

Прошло много времени с тех пор, как Велисарий воевал вместе со своим другом-великаном. Ситтас так смахивал на кабана — и достаточно часто вел себя похоже — что Велисарий позабыл, насколько умен этот человек с внешностью драчуна.

— Нет, не собираюсь. На близком расстоянии мы понесем потери, независимо от того, скольких успели положить. В этом нет смысла, не тогда, когда впереди вся кампания. — Мгновение он изучающе смотрел на врага. — С этой армией покончено, Ситтас. К концу дня ее остатки не будут представлять для малва никакой военной ценности на протяжении недель. Или месяцев. А этого нам достаточно.

Ситтас кивнул.

— Жаль, что мы не прикончим их. Но ты прав. Покалечить их достаточно. У нас есть другие, более важные дела и… — Он посмотрел на солнце. — Нам все еще может удастся пройти несколько миль, перед тем как разбивать лагерь.