сентябрь, 1999

Родители ничего не замечали. И только они двое знали, что случилось. Но оба делали вид, что все нормально. А потом случился взрыв. Илька пришел из института и попал в какофонию звуков. Плач, крик, вой стояли такие, что он бросил у порога сумку и на трясущихся ногах ввалился в комнату. Юлька рыдала сидя на стуле. Тетя Даша плакала похоронным плачем, уткнувшись лицом в большой мужской платок. Рядом сидела заплаканная мама. Дядя Слава ходил из угла в угол. А рядом с Юлькой, поглаживая ее по плечу, стоял самый ненавистный человек в мире. Сегодня на нем был надет костюм, такой же нелепый и немодный, как летняя рубаха. Увидев Ильку, тетя Даша зарыдала еще горше, дядя Слава заходил еще быстрее, а мама, подбежав к Ильке, обняла его. Юлька была беременна. И замужем. Уже три часа как она была замужем за этим чудовищем. И она собиралась переехать к нему. Ильке казалось, что пол уходит из-под ног. Он отстранил маму и вышел из комнаты. Потом вышел из дома и пошел, куда глаза глядят.

***

Юлька лежала на промятой кровати и тихонько плакала. Ей было ужасно плохо. С ней почти никто не разговаривал, кроме младшей Серегиной сестры Нины, шустрой и улыбчивой тринадцатилетней девчушки. В доме постоянно пахло жареным луком и каким-то супом. От этого запаха ее еще больше тошнило. В туалет надо было идти на улицу. Посетив уличный клозет в первый раз, Юлька решила делать это пореже и терпела до последнего. Этим терпежом она вскоре заработала запор, долго мучилась, а вечером увидела на трусиках красное пятно и испугалась. Но вроде ничего не случилось и у нее отлегло. Свекр, громкоголосый, и время от времени нетрезвый, шумно топал и разговаривал на кухне, не обращая внимание на шиканье свекрови. Сереги почти все время не было дома, он много работал. Первый месяц она просто просидела в их, с молодым мужем, комнате. Родители Сереги были ошарашены не меньше скоропалительной женитьбой сына. И еще больше оторопели, когда увидели молодую невестку. Серега внес два Юлькиных чемодана, что-то буркнул девчонке-подростку, которая мельтешила под ногами с веником в руках, стараясь подмести почище, и, слегка подталкивая, проводил Юльку в комнату. Растерянная и бледная Юлька села на старый вытертый стул, и так и осталась сидеть. Через полчаса Серега вернулся, поднял ее на руки, уложил на кровать и начал раздевать. Она лежала такая покорная, что у него защипало в носу. Он наклонился и начал целовать молодую жену. Под его прикосновениями она чуть ожила и шевельнулась. Серега начал ее поглаживать, сначала слегка касаясь, а потом все жарче, разжигая ее почти погаснувшее внутреннее пламя. Юлька громко стонала, но ему было все равно, услышит ли ее кто-то из родных. Главное, что она не молчала. Всю ночь он не отпускал молодую жену, раз за разом доводя ее до оргазма. Под утро оба уснули на сбившихся цветастых простынях. А потом он ушел на весь день. Юлька проснулась одна, вспомнила все и начала плакать. Свекровь, молчаливая неприветливая женщина, пару раз звала ее поесть, но Юлька, услышав зов, затихала, делая вид, будто спит. Она весь день сидела голодной, а вечером возвращался Серега и кормил ее сам. Так проходили дни. Днем Юлька плакала в душной комнате, ночью стонала от безудержного секса. Она очень похудела и ее все время тошнило.

Сереге ужасно хотелось курить. От этого он злился, но сигареты не покупал, зная, что Юльке не нравится табачный запах. Теперь он целыми днями думал о ней. Когда он в первый раз увидел Юльку, ему показалось, что в его серую жизнь влетела яркая прекрасная бабочка. Он даже не мечтал ни о чем, ему хотелось просто смотреть на нее. Она была как богиня — прекрасна и недоступна. А когда он познал эту красавицу, то влюбился бесповоротно. Расставшись, он вырвал из груди огромный кусок сердца и отдал ей. А потом она позвонила и попросила о встрече. Серега спешил к ней, как не торопился никогда в жизни. Узнав о ребенке, в первый миг он возликовал. А потом посмотрел на ее лицо и понял, что что-то не так. Что-то не по плану. Они поженились в тот же день. Небольшое вознаграждение всегда помогало в трудной ситуации. И эта яркая бабочка окончательно и безоговорочно досталась ему. Но со сломанными крыльями. Она больше не летала. И Серега не знал, что ему с этим делать. Его мать, суровая снаружи, но сердобольная внутри, побаивалась невестки. Она шепотом рассказывала сыну, что его жена целыми днями плачет взаперти и ничего не ест. От этого у парня щемило сердце. Его яркая звездочка затухала на глазах. Нет, он мог ее чуть подогреть, он это умел, и она откликалась на его ласки, но после все возвращалось на круги своя. Она, как сумасшедшая, требовала от него больше и больше, безудержная в похоти, а потом падала, и, казалось, энергия покидала ее. Кроме того, ей пора было показаться врачу, беременность достигла почти четырех месяцев, а живота видно не было, и Серега волновался. Но идти в поселковую больницу она категорически отказывалась. И в город ехать тоже. Уговоры не действовали, а заставить ее Серега не мог. И не хотел.

Он вздохнул и вошел в дом. Руки отваливались от дня тяжелой работы. Он умылся, вытерся стареньким полотенцем и, скинув потную рубаху, вошел в комнату. В полумраке блеснули Юлькины глаза.

— Привет, красавица! — шепнул Серега и прилег рядом. Он хотел поцеловать ее, но Юлька дернулась нервно и отодвинулась. Он посмотрел на нее — глаза блестели, наполняясь слезами.

— Опять курил? — неожиданно капризно спросила она. Серега не успел возразить, как жена потянула носом воздух.

— И пахнет от тебя ужасно, — продолжила Юлька вредным голосом.

Серега неожиданно для себя разозлился, вскочил с кровати и вышел, хлопнув дверью. Уже выйдя он услышал, как она зарыдала. Нина юркнула в спальню, прихватив учебник, который она до этого читала. В последнее время сестра научилась прятаться, когда чувствовала, что мешает. Серега вышел на улицу, накинул на голое тело прихваченную телогрейку. Нашарил в наличнике и вынул начатую пачку сигарет. Закурил. А потом достал телефон и набрал номер.

— Привет. Приехать сможешь?

Илька плюхнулся на сидение новенькой машины, подаренной ему на восемнадцатилетие, и выжал газ. "Этот" позвонил только ему, значит с Юлькой что-то случилось. Илька даже думать не хотел о плохом, но поганые мысли сами лезли в голову. Два часа он судорожно сжимал руль, а когда подъехал к высоким воротам, то долго не мог заставить себя выйти из машины. Ворота открылись и Серега вышел навстречу. Он был хмур, впрочем, как обычно. Они не поздоровались и не протянули друг другу руки.

— Что с ней? — у Ильки дрогнул голос.

— Все нормально, — Серега ответил глухо, надтреснуто, — слушай, брат…

Илька дернулся от слова "брат", и хотел резко ответить, что ему не надо таких родственничков, но что-то в голосе Сереги его остановило.

— … ты должен забрать ее.

Илька вытаращился на Серегу, пытаясь понять, что происходит.

— Временно, — устало сказал парень и закурил.

— Но…но… — Илька не знал, что сказать.

— Ей в больницу надо, а она не идет, — Серега повернулся спиной к Ильке, и, как-будто, вытер глаза.

— И ей тоскливо тут.

— Еще бы… — хмыкнул Илька.

Серега вдруг яростно схватил его за ворот полувера и прижал к доскам забора.

— Она- моя жена! Ты понял?! Моя! И ребенок — МОЙ!

Он тут же отпустил Ильку и устало вздохнул.

— Но дома ей будет пока лучше.

Илька растерянно кивнул.

— Я скажу ей, что уезжаю на вахту, ну, совру, в общем, а ты хватай и вези. Понял?

Илька снова кивнул. Серега докурил, бросил окурок в консервную банку и вошел в дом. Илька услышал, как в доме заплакала в голос Юлька. Он, было, дернулся туда, но все же остался стоять. Серега вышел сам и вынес плачущую жену на руках.

— Я не поеду! — она рвалась из его рук, но он держал крепко.

Илька поразился, насколько больной выглядела Юлька.

— Я не поеду! Сережа! Сереженька! — Юлька выла, хватаясь за рукава Серегиной куртки, а он остревенело отдирал ее от себя.