Юлька смеялась, глядя как Гаврила недоуменно косит глазами, пытаясь рассмотреть новую вещь. Андрей пристегнул поводок и подтолкнул пса к воротам.

— Ну, пошли, лишенец, посмотрим, скольких ты сегодня загрызешь!

Лерка, стояла рядом, обнимая поросенка, и раздумывала, идти ли ей в этой странной компании. Потом все-таки надумала и шагнула вслед за всеми. Их процессия — Андрей с Гаврилой на поводке, Юлька, старательно отворачивающаяся от приветливо здоровающихся соседей, и Лерка с Фунтиком, очень привлекала внимание. Фунтик похрюкивал, любопытно выглядывая из ворота куртки, и просился на землю, но Лерка не отпускала его.

— Сиди, говорю тебе! — засовывала он поросенка, который не хотел сидеть в куртке и сопротивлялся, — Гаврила передумает быть добрым и сожрет тебя, дурачок!

Но Гаврила, понимая всю ответственность, возложенную на него, вел себя хорошо, хотя был заметно напряжен. Разнокалиберные собачонки из близлежащих дворов откровенно провоцировали, гавкая на Гаврилу и его свиту, но пес держался, за что и заслужил множественные похвалы.

С того дня прогулки стали регулярными, и уже мало кто удивлялся, встречая Юльку в сопровождении Андрея и собаки. Здоровались и проходили мимо.

День рождения в этом году Юлька решила не отмечать, о чем и уведомила всех родственников. Зато пообещала, что на день "Д" приедет точно. Если бы она пропустила этот праздник, то навлекла бы на себя обиженные взгляды мамы и упреки Ильки, которому бы пришлось отдуваться за двоих.

Ей нужно было посоветоваться. Как назло, Илька в последнее время почти не появлялся, а если приезжал, то забирал Лерку и убывал в этот же день. Нина как советчик не подходила, потому что тема разговора была самая что ни на есть животрепещущая — развод. Юльке было ужасно некомфортно оттого, что придется вываливать это все на Татьяну Петровну. Она даже подумывала втайне ото всех пойти в суд и написать заявление, но потом отказалась от этого.

Лерка опять засобиралась к городской бабушке. То ли весна на нее так действовала, то ли желание поддержать мать, но она в последнее время прямо-таки сама подталкивала Юльку к Андрею. Юлька радовалась и боялась одновременно, памятуя, как нестабильна психика подростка, особенно, когда дело касается отношений любовных. Илька приехал уставший и раздраженный. Он скомандовал Лерке собираться, а сам, отказавшись от еды, упал на диван и прикрыл глаза.

— Ты чего такой замученный? — Юлька присела рядышком и коснулась его плеча.

Илька вздохнул, устроился поудобнее.

— Что-то аврал в последнее время, — ответил он, — контракты с иностранцами, новые поставки. Я всю неделю в командировке был, только сегодня ночью прилетел…

— Так почему же ты не сказал?! — возмутилась Юлька, — что это за жертвенность такая?! Не умерла бы она, доехала на рейсовом автобусе, если уж так сильно хочется в город.

— Кто бы говорил о жертвенности, — поддел ее Илька.

— Я серьезно! — наставила она на него указательный палец, — не смей больше так делать!

— Ну ладно, ладно, — смиренно согласился Илька и снова прикрыл глаза.

— Я развожусь, — тихо произнесла Юлька, и он тут же распахнул глаза, уставившись на нее.

Они глядели друг на друга, пытаясь понять мысли, которые крутились в голове другого. Илька был серьезен, как никогда, а Юлька в очередной раз осознала, как хорошо, что у нее есть такой друг.

— Давно решила? — спросил Илька.

— Нет, — коротко ответила она. — Надо как-то Осиповым сказать, — добавила виновато, — ой, как же мне не хочется!

— Не тяни, — посоветовал Илька. Юлька кивнула, и, поддавшись мгновенному порыву, наклонилась и обняла Ильку, прижавшись щекой к груди. Он на мгновение задержался, потом обнял ее. Юлька слышала, как стучит его сердце, громко и слегка учащенно.

— Иль, мне тебя так не хватает иногда, — призналась Юлька.

— И мне тебя, — ответил он глухо.

Когда она вечером вошла в дом свекрови, то в очередной раз ощутила что-то, что возвращало ее на шестнадцать лет назад. То ли запах, домашний, простой, то ли звуки — тиканья стареньких часов, скрип половицы в кухне или кукареканье петуха за окном. Сегодня эти ощущения приносили боль.

— О, привет! — из комнаты вышла заспанная Нина. — Ты чего так поздно?

Юлька сняла саноги, аккуратно поставила их на клеенку у входа.

— Татьяна Петровна где? — спросила она, проигнорировав вопрос.

— Там, — растерянно указала Нина на двери, — телевизор смотрит…

Юлька сняла куртку и платок, повесила все на крючок, прибитый к стене, и вошла в комнату.

— Добрый вечер, — смущенно проговорила она и улыбнулась.

Татьяна Петровна взглянула на нее и Юлька тут же поняла, что та все знает. Ну или догадывается. Юлька присела, Нина хозяйничала в кухне, гремела чашками.

— Татьяна Петровна, — Юлька долго откашливалась, прежде чем начать говорить, — я хотела вам сказать… В общем… Я собираюсь подать на развод с Сережей…

Звякнули чашки — в дверном проеме застыла Нина, тревожно глядя на мать. Татьяна Петровна встала из глубокого кресла, Юлька тоже встала.

— Замуж собралась? — глухим безжизненным голосом спросила свекровь, и Юлька помотала головой.

— Нет конечно! — слишком жарко ответила она, — но… Но… Так дальше не может продолжаться, Татьяна Петровна!

— Ты права, — кивнула свекровь, — ты права. Не может.

Юлька топталась на месте, не зная, что ей теперь делать. Нина так и стояла в дверях, и Юлька не могла понять, что чувствует девушка, слишком уж хорошо Нина умела скрывать эмоции.

— Подожди еще неделю, — попросила вдруг Татьяна Петровна.

— Хорошо, — растерянно кивнула Юлька, не понимая, к чему эта отсрочка. Но свекровь попросила, значит она просто обязана исполнить просьбу. Тем более, что это неважно, неделей раньше, неделей позже.

Тем более, что в школе наступила горячая пора — экзамены. Юлька смотрела на Лерку и завидовала. Беспечная десятиклассница жила в свое удовольствие, не задумываясь о том, каким трудным будет для нее следующий год. Впрочем, выпускные экзамены в девятом классе она сдала на отлично, и Юлька, которая волновалась больше дочери, выдохнула с облегчением. Вообще, она с легкой завистью наблюдала за тем, как спокойно, в хорошем смысле слова, Лерка относится к учебе. Ее никогда не нужно было заставлять делать уроки. С начальной школы было заведено, что уроки делались сразу, как говорил дед Леша, "на свежие дрожжи". После этого с легкой душой и чистой совестью ученица шла гулять. Ее не утруждали творческие проекты, Лерка всегда была публичным ребенком и никогда не отказывалась выступить перед классом. А проверочные и экзамены не становились поводом для стресса. И этим качеством дочь получилась явно не в нее, потому что Юлька была жуткой истеричкой. "Медвежья болезнь" поражала ее всякий раз, когда приходилось что-то сдавать, и справиться с волнением она не могла.

Неизбежное приближение экзаменов нервировало учителей не меньше, чем учеников. Уже прошли все подготовительные мероприятия, и родительское собрание тоже было проведено. Юльку бесконечно дергали в управление, она подписала сотни бумаг и, вместе со всеми ждала, когда же закончится это испытание. Это был первый экзамен с момента ее назначения директором, и она очень волновалась. На прошлой неделе приезжали из города техники, настраивали камеры. Весь год камеры слепо смотрели на школьную жизнь, и только с конца мая им позволяли оживать и фиксировать происходящее вокруг. В этот день монтировали металлорамку. Юлька, перебиравшая документацию в компании завуча Татьяны Викторовны, прислушивалась, как расходился по коридорам эхом визгливый звук шуруповерта.

— Татьяна Викторовна, почему нет подписи Ромовой? — она вынула из пачки несколько листов, скрепленных степлером. — И Кобзевой тоже… Надо с ними связаться, пусть придут подпишут, это важно!

Шум распахнувшейся двери заставил обеих повернуться к выходу. В дверях, с совершенно обезумевшим взглядом, стояла Лерка. Она тяжело дышала, было ясно, что только в помещении она перешла на шаг