Я направился в душ, включил горячую воду и позволил ей ошпарить мою кожу, пока мой гнев на самого себя поднимался внутри меня, и глубокий рык вырвался из моего горла.

Когда я достаточно успокоился, чтобы вернуться в свою комнату, я обнаружил Рокси крепко спящей в моей кровати.

Я медленно подошел к ней, опустился на край матраса и сел на него, мои мысли боролись с собой.

Она сонно потянулась, взяла мою руку в свою и потянула меня вниз, чтобы присоединиться к ней. И я позволил ей. Потому что я был слаб и эгоистичен. И потому что я знал, что это был мой последний шанс доказать ей, что я могу быть больше, чем просто мудаком, который сделал ее несчастной, а я все испортил. Было ощущение, что это был тест, и я провалил его, даже не начав.

Я лег, и она прижалась ко мне, положив голову мне на грудь и так идеально вписавшись в изгибы моего тела, что казалось, будто она была создана специально для этого.

Боль в груди уменьшилась, когда я прижал ее к себе, мои пальцы перебирали пряди ее волос цвета радуги, а ее тяжелое дыхание трепетало на моей коже.

Я даже не был уверен, смогу ли я заснуть. Потому что я знал, что утром этот покой будет разрушен. И снова я винил только себя.

Второй раз в жизни я проснулась, чувствуя тепло, безопасность и удовлетворение в чьих-то объятиях. Хотя, в отличие от предыдущего раза, я помнила достаточно о прошлой ночи, чтобы точно знать, в чьей постели я только что проснулась.

Рука Дариуса прижимала меня к себе, но его хватка была свободной, а дыхание ровным, как во сне.

Я медленно открыла глаза и посмотрела на свою руку, лежащую на его груди. Края его татуировок звали меня, и мои пальцы подергивались от желания провести их линии по его коже.

Вместо того чтобы вести себя как влюбленная сумасшедшая, я заставила себя подняться и провела рукой по волосам, глядя на него.

Он выглядел таким спокойным во сне, все жесткие линии его обычного хмурого взгляда сменились мягкостью, которую трудно было сопоставить с тем человеком, каким я его знала.

Я отстранилась от него, моя голова пульсировала от алкоголя, выпитого прошлой ночью, и я огляделась в поисках способа определить время.

Я заметила его атлас, лежащий на тумбочке, и коснулась экрана, чтобы включить его. Мои губы разошлись от шока, когда я увидела, что уже почти одиннадцать утра. Я не проснулась в холодном поту, не начала кричать так громко, что парню из соседней комнаты пришлось стучать в дверь, чтобы меня заткнуть. Черт, я вообще не могла вспомнить, слышала ли я ночью зов теней. А я спала по меньшей мере десять часов. С ночи Затмения мне не удавалось поспать больше четырех часов подряд.

На мгновение я подумала, не виновата ли в этом выпивка, но, по правде говоря, большую часть ночи я не употребляла столько алкоголя, пытаясь прогнать тени, когда спала.

Нет. Это не то, что держало их подальше от меня. И я готова была поспорить, что удобный матрас тоже не был тому виной.

Мой взгляд снова скользнул по Дариусу, и я пожевала губу, размышляя об этом. Пододеяльник лежал у него на коленях, а на обнаженной груди виднелись бесчисленные татуировки, покрывавшие его кожу. На левой стороне его груди плясали темные языки пламени, и от них поднимались фигуры, наполненные надеждой или болью, в зависимости от того, как я на них смотрела.

Я снова переместилась в сторону, отводя взгляд от искусства на его коже и чувствуя себя немного сталкером за то, что так много смотрела.

Голова снова закружилась, и я потянулась к верхнему ящику его тумбочки, надеясь найти там обезболивающее, которое спасет меня от похмелья.

Вместо обезболивающего в ящике лежала пачка бумаг, но прежде чем я успела закрыть его, мой взгляд зацепился за заголовок. Это была копия письма от его финансового консультанта, а на верхней странице был краткий обзор благотворительных взносов, сделанных им за последний год.

Я с интересом прочитала названия благотворительных организаций, которым он отдал деньги.

Центр «Истинный ты» для фейри, лишенных ордена

Приют для женщин и детей «Одна остановка»

Ассоциация переселения стада Пегасов

Фонд «Перерождение» для новых личностей фейри, сбежавших из домов, где злоупотребляли властью.

Он пожертвовал десятки тысяч аур в каждую из благотворительных организаций и сделал все это под вымышленным именем, так что ни одна из заслуг не вернулась к нему. Я снова перечитала названия, заметив, что два из них связаны с Ксавьером, и задалась вопросом, имеют ли два женских приюта отношение к нему.

— Какого черта ты делаешь? — Рука Дариуса обхватила мое запястье так крепко, что стало больно, и я задохнулась, уронив страницу, которую читала, а также те, что были под ней, когда я пыталась вырвать руку из его хватки.

— Ой, — запротестовала я, поворачиваясь к нему лицом и обнаруживая, что его глаза полны ярости. — Отпусти, ты делаешь мне больно.

— Так вот почему ты осталась здесь прошлой ночью? — обвинил он. — Чтобы порыться в моих вещах, пока я сплю?

— Что? Нет! Я искала обезболивающее от похмелья и…

— Что за чертово обезболивающее? — потребовал он, и на мгновение я только тупо уставилась на него, прежде чем поняла, что, конечно же, в Солярии нет таких лекарств. Все здесь пользовались магией для лечения таких вещей, как головная боль, но в состоянии похмелья я просто вернулась к стандартным методам, не говоря уже о том, что мне еще только предстояло научиться использовать целительную магию.

— Это смертная вещь, — пробормотала я, снова дергая себя за руку.

— Чушь собачья, — прорычал он, его взгляд упал на бумаги, которые теперь были разбросаны по ковру. — Я должен был догадаться, что ты не станешь проводить со мной время без мотива.

— У меня не было мотива, — огрызнулась я. — Это ты попросил меня вернуться сюда. Я не хотела смотреть ни на какие твои гребаные вещи. Я просто…

— Тебе, наверное, следовало уйти, если ты хотела измотать меня настолько, чтобы это дерьмо сошло тебе с рук, — холодно сказал он, его хватка на моей руке болезненно сжалась, когда это заявление послало ледяные кинжалы в мою грудь.

На мгновение я могла только смотреть на него, думая о том, насколько поганой должна быть его жизнь, если он всерьез считает, что единственная причина, по которой кто-то может захотеть провести с ним время, — это желание получить от него что-то.

Его взгляд был темным и полным гнева, и я видела, что он убедил себя в этой дерьмовой истории, что бы я ни сказала. И вообще, почему я должна была оправдываться перед ним? Я сказала ему правду, и если он не хотел ее слушать, то это не моя проблема.

— Ты делаешь мне больно, — повторила я, когда он все еще не отпустил меня.

Он внезапно отпустил меня, отпихнув мою руку от себя так, что я чуть не упала с кровати. Я споткнулась, удерживая равновесие, и отступила от него, когда под моей кожей зашевелились тени.

Его обвиняющий взгляд следовал за мной, пока я шла до двери, и я схватилась за ручку за спиной.

— Не ищи меня в следующий раз, когда будешь слишком пьяна, чтобы позаботиться о себе, — холодно сказал он, и нож, который он вогнал в мое сердце, резко провернулось.

Я не искала его, и он знал это. Он искал меня, как всегда, и я, как гребаная идиотка, поддалась его обаянию. Но это должно было быть в последний раз.

— Пошел ты, — прошипела я, открывая дверь и выходя в коридор. Я захлопнула дверь между нами и побежала прочь из его комнаты так быстро, как только могла, не переходя на бег.

Я поспешила вниз по лестнице и направилась прямо к комнате Софии, где сразу же, как только появилась, начала колотить в дверь.

— Мы заняты! — раздался голос Тайлера из-за двери, и я зарычала от разочарования.

— Мне нужен ключ от двери, так что сделайте паузу в трахе на тридцать секунд, пожалуйста!