Отряд Калькатора едва покинул переулок, когда из-за ряда домов им в спину ударили прожекторы. Нет, не прожекторы.

Фары.

Взвизгнули шины, заревели моторы, и бронированный армейский грузовик налетел на двух космодесантников-предателей и вжал их в стену. Замигали огни, на кузов посыпались куски штукатурки. Орки в толстой шипастой броне и закрытых шлемах палили в воздух, а задние колеса грузовика все еще поднимали, буксуя, красную пыль, пока бойцы выбегали на дорогу.

Церберин пнул боковую дверь, полускрытую пустыми контейнерами.

— Сюда!

Он вбежал внутрь, кажется, перерабатывающего завода или мануфакториума. Карва — за ним, с тяжелым огнеметом, запальный факел которого светился в темноте синим, словно змеиный язык, потом — Реох, Гален, Тоск и, наконец, Антилл, прикрывая тылы мощными залпами из болтеров.

Высоко в двух длинных стенах были окошки, но их наспех заколотили и замазали краской. Небо над фабрикой было алым — ощущение такое, будто смотришь изнутри артерии.

Братья-ветераны включили прожектора на шлемах.

Лучи высветили высокие ряды тяжелых машин и стальных лестниц и — в темной глубине — мясницкие крюки и подвешенные к потолку платформы. Конвейер все еще работал, с грохотом утаскивая непонятные куски хрящей и мяса в темноту.

Окруженный этим ужасом, Церберин едва не забыл про Железных Воинов.

Стреляя в автоматическом режиме, легионеры-предатели отступали внутрь. Воин в клыкастом шлеме и пугающе изукрашенном доспехе сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и кинул заряд в открытую дверь. Взрывная волна хлынула по переулку в обе стороны и закидала мануфакторум кусками плоти и мусора. По команде Калькатора один из его бойцов захлопнул дверь, а двое братьев подтащили погрузчик с бочками и перекрыли им проход.

Церберин быстро огляделся в поисках другого выхода.

— Можем зайти глубже в комплекс, — сказал Калька-тор, шагая внутрь и делая свои намерения предельно ясными. Одна алая линза на его шлеме треснула и бешено мигала, а из прорех в броне сочился серый ремонтный гель, словно ядовитая плесень. Некрашеный керамит брони отступника на миг придал ему почти благородный вид. — Вход в бункер близко, но мы не можем биться со всеми орками в этом городе, чтобы добраться туда.

— И где же этот вход?

— Ага, скажу — и потеряю для тебя ценность. Я слишком стар, чтобы быть дураком, кузен.

— Тогда иди, — сказал Церберин, вытаскивая отстрелянный магазин из пистолета и заряжая новый. Осталось не так и много — придется беречь. — Мы с братьями задержим их.

Он ожидал, что Калькатор будет протестовать. Так поступил бы на его месте Кулак Образцовый — в их природе быть мучениками и спорщиками. Впрочем, подтверждая суровую репутацию своего легиона, Калькатор принял добровольное жертвоприношение кивком рогатого шлема и миганием разбитой линзы.

— Терон! — пророкотал он. Терминатор в самой замысловатой на вид броне обернулся на зов, весь в колючей проволоке и болезненно мерзких символах. В его горжете все еще торчал топор, не давая нормально вращать головой, — времени вытащить попросту не было. — Ты и твои братья останетесь. Будете выполнять приказы этого Кулака Образцового, как мои.

Церберин поднял бровь. Железный Воин так о нем говорит? Странно. Легче поверить, что тяжеловесные катафракты просто задержали бы остаток отряда Калькатора.

— Из чести рождается железо! — проревел кузнец войны, отступая и жестом подзывая бойцов.

Когда мимо него прошел последний Железный Воин, Церберин прицелился из болт-пистолета, прикрывая вход из переулка, по которому они попали сюда. «Это моя позиция», — сказал эгоистичный голос генов, звучащий в крови каждого Имперского Кулака, которому доводится выдерживать осаду хоть в крепости, хоть на холмике. «Я удержу ее». Не сметь бежать, обернуться и выстоять: тактически это было необходимо, но казалось правильным совсем по другой причине.

Тоск присоединился к нему, потом Реох, Карва, Гален и Антилл, плечом к плечу, создав несокрушимый круг. Углы — слабые места, поэтому у самых прочных редутов их нет.

В переулке послышался шум — топот подкованных железом сапог и лязг тяжелого оружия, задевающего контейнеры. Церберин прислушался, пытаясь оценить численность отряда, но его тут же отвлекли машины, окружающие здание, подвозящие войска. Капитан слышал, как они подъезжают к стенам.

— Кулаки Образцовые! — крикнул Церберин, целясь в дверь из-за примитивной баррикады. — Первая Стена!

Частое биение, будто вентилятор поломался, послышалось прямо над головой, и круг Образцовых Кулаков залило алым светом. Церберин поднял глаза и сощурился. Свет лился с неба. Он нахмурился и прицелился вверх. Сквозь стекло посыпались тени.

Орки наступали.

Небеса содрогнулись.

Церберин смотрел вверх. Время тянулось медленно и мучительно, превращаясь в блестящую неподвижность, пока его сверхчеловеческое восприятие обрабатывало внезапно поступившие сверху данные. Миллион отражений его самого смотрел во всех направлениях. Вращающиеся крылья зависшего над землей воздушного судна резали свет прожекторов на куски. Он слышал шум моторов; машина словно застыла во времени, поддерживаемая нисходящими потоками. Сверху, кувыркаясь, летели куски стекла толщиной с ладонь капитана. Он видел это все. Потолок обрушился неравномерно. Удар по нему был нанесен в двенадцати различных точках — огромные тела, закованные в черную броню, обрушились с неба в брызгах осколков, словно пули, выпущенные в воду. Он начал сдвигать прицел вверх, мозг работал с лихорадочной быстротой.

— …разойдись! — донесся из вокса обрывок выкрика, когда на пол фабрики обрушился стеклянный дождь.

Тоск и Антилл укрылись под навесом. Гален приземлился. Все еще целясь вверх, Церберин присел и закрыл голову руками. Осколки стекла тысячей клинков ударили по его броне, пригибая тяжестью к земле. В ушах зазвенело, он видел лишь остро сверкающие грани. Он заметил брата Карву — ветеран чуть откинулся назад и пятился, подставляя грудь и прикрывая резервуары с прометием, закрепленные на плечах. Церберин мог лишь прокричать в вокс-бусину оставшееся неуслышанным предупреждение, когда кусок бронестекла размером с десантный люк «Носорога» острием вниз обрушился на шлем космодесантника и пригвоздил его к полу.

Церберин откатился, давя груды стекла, и тут же там, где он только что был, с хрустом встала пара сабатонов.

Это был орк, ростом три метра и почти такой же ширины, в литом черном доспехе из какой-то плотной, энергоотражающей керамики. Лицо, похожее на лопату, и когтистые руки были расписаны черными полосами. Металлические детали многоствольного самодельного оружия были натерты сажей, и даже клыки выкрашены черным. Орк нажал ярко-красную кнопку на страховочной сбруе, так что к разбитому потолку взметнулись отстегнувшиеся кабели, потом опустил оружие, сжимая его ручищей.

Церберин сделал то же самое. Слишком медленно.

Верхняя часть тела орка рассыпалась зелеными брызгами. Терминатор Железных Воинов прошил его останки очередью из комбиболтера, неспешно поворачиваясь, и от его причудливой брони отскакивали пули.

— Брат-капитан, дверь.

С громоподобным грохотом металлическая дверь, ведущая с улицы, толкнула баррикаду, и орки в шипастой черно-белой броне хлынули внутрь. Вожак заревел, отбрасывая бочку пинком, оружие его плевалось свинцом. Церберин выпустил ему очередь из болтера промеж глаз. Тоск перекрыл огнем вход, но орков это не остановило, они все прибывали, стреляя на бегу.

О, что бы он сейчас ни отдал за тяжелый огнемет Карвы!

Апотекарий Реох стоял у останков ветерана, запустив иглу нартециума глубоко под латный воротник брата до самых прогеноидов в глотке. Свободной рукой он пальнул в живот одному из орочьих десантников — такая рана убивает орка далеко не сразу, и Церберину подумалось, что апотекарий целился туда умышленно.