– Беатрис Трапп дура, – негромко сказала Клара. – Но она не хотела умышленно причинить вам боль.

– Я знаю. Просто мне и в голову не приходило… – Агата замолчала.

Миссис Симпсон сочувственно взглянула на нее.

– Не теряйте надежду, дорогая: она даст вам силы. – Потом она отступила на шаг и произнесла достаточно громко, чтобы слышали все: – Вы что-то побледнели, миссис Эпплкуист. Думаю, мы должны позволить ей немного отдохнуть.

Дамы засуетились и, словно стая птиц, выпущенных на волю, торопливо покинули «обиталище скорби», чтобы продолжить сплетничать где-нибудь в другом месте. Миссис Симпсон ушла последней, и Агата на прощание протянула ей руку.

– Спасибо. Вы помогли мне больше, чем думаете.

Оставшись одна, Агата вновь испытала приступ сожаления из-за того, что ей пришлось всех обманывать. Кажется, она была сыта по горло ложью.

Но ей предстояло осуществить еще один, акт предательства. Она собиралась вновь соблазнить Саймона.

Тем временем наверху Саймон пытался выжать из Джеймса всю возможную информацию. Он заставлял его повторять историю снова и снова – сначала до конца и с конца до начала.

Джеймс был достаточно хорошо знаком с этим методом получения информации, но он еще недостаточно окреп, и даже со своего места в кресле у камина Саймон видел, как он побледнел.

– Не знаю, Саймон! Не помню, чтобы я упоминал какие-нибудь другие имена… и вообще не помню, что упоминал какие-либо имена.

– Думай, Джеймс! Я не смогу отправить другого человека, пока не буду знать, сколько «лжецов» разоблачено.

В дверь постучали, и в комнату Джеймса вошла Агата с чайным подносом.

– Ну вот, на сегодня визиты закончились, и я подумала, что вам, возможно, захочется подкрепиться.

– Извини, сестричка, но у нас нет времени на еду. Разве что его высочество позволит сделать перерыв…

– Не язви, Джеймс. Саймону это нравится не больше, чем тебе. – Агата поставила поднос, на котором стояли две чашки и достаточное для двоих количество деликатесов, так что Саймон мог найти некоторое утешение хотя бы в том, что Агата не хочет уморить его голодом.

Джеймс взял чашку чая.

– Агги, я хочу немного отвлечься. Расскажи мне, что нового в Эпплби.

– Ну, в этом году был очень обильный окот, и за ягнят, которых продали на мясном рынке, мы получили самую высокую цену. Стрижка прошла как обычно, и шерсть еще до сих пор укладывают в тюки. – Агата села рядом с Джеймсом и продолжила рассказ: – В этом году яблоневый сад почти не пострадал от морозов, так что я надеюсь на хороший урожай яблок…

Джеймс усмехнулся.

– Ты говоришь так, будто управляешь имением вместо Мотта, – поддразнил он.

Агата печально посмотрела на брата.

– Мистер Мотт умер за год до смерти папы. Разве папа тебе не говорил?

Джеймс покачал головой:

– Нет, и кто же все это время управлял поместьями?

Агата вскинула брови.

– Я, конечно. А тебе я регулярно отправляла отчеты.

Джеймс побледнел.

– Я думал, ты просто сообщаешь мне новости, – и подозревал, что…

– Ладно, не будем об этом. Вот бульон, он поможет тебе восстановить силы. Выпей все до последней капли. – Агата подала брату чашку с бульоном и с достоинством удалилась.

– Моя сестра обожает распоряжаться, – беззаботно заметил Джеймс, и Саймон впервые осознал, сколько неприятностей принес «Клуб лжецов» Агате еще до того, как он ее встретил. Она оказалась оставленной даже тем, на кого больше всего могла положиться.

И тут он обрушился на Джеймса:

– Тебе не следовало бросать ее – ведь она была еще совсем девчонкой!

Джеймс чуть не подавился от удивления.

– Но ведь она со всем справилась, не так ли?

– Да, но вместо того, чтобы «справляться», она могла танцевать, ходить на вечеринки, флиртовать с молодыми людьми. Где ты был, когда она в тебе нуждалась?

– Работал у тебя.

– Ты сказал, что свободен, что у тебя ни перед кем нет никаких обязанностей.

– Да, ведь я обо всем позаботился.

– Ты предпочел так думать, потому что это было тебе на руку, – презрительно заметил Саймон. – Ты даже сейчас обращаешься с ней как с маленькой девочкой, хотя она сохранила все, чем ты владеешь, и бросила к твоим ногам, несмотря на то что ты этого не заслуживаешь.

Джеймс отодвинул в сторону поднос и, прищурившись, посмотрел на Саймона.

– Ну что ж, давай поговорим о том, кто и чего заслуживает. Ты ее обесчестил и теперь оставляешь, лишив всякого будущего.

Саймон вздрогнул и отвел глаза.

– Ты ведь знаешь, я не могу жениться, – тихо сказал он.

– Нет. Я знаю, что ты предпочитаешь не жениться. У Саймона задвигались желваки на скулах.

– Ты ничего не знаешь.

– Ну так просвети меня.

Почувствовав боль, словно от открывшейся старой раны, Саймон принялся беспокойно шагать по ковру.

– Я никогда не рассказывал тебе о своей матери.

– Верно. Я знаю только, что она не была замужем за твоим отцом, и это все.

– Меня родила грошовая проститутка в Ковент-Гардене, – грубо сказал Саймон. – Когда я начал работать на Старика, меня послали извлечь отчеты о передвижении войск на Мальте из определенного тайника и доставить их в клуб. Тогда я был слишком уверен в себе; мне и в голову не пришло, что за тайником могли, следить.

– Что ж, на первом задании каждый из нас чувствует себя неуязвимым, – спокойно сказал Джеймс.

– Но не каждый, выполнив задание, мчится сломя голову к своей матери, чтобы похвастать этим.

Джеймс напрягся.

– Саймон, неужели ты это сделал?

– Да, сделал и, конечно, привел французских агентов прямо к ней. При этом я так спешил подсчитать, сколько мне заплатят, мне так хотелось спасти ее от этой жизни, что я случайно забыл у нее свой курьерский вализ…

– О Господи! Французы наверняка подумали, что она прячет какие-то документы…

Саймон сделал глубокий вдох.

– Я хватился вализа, пробежав несколько кварталов, и помчался назад, но было уже поздно. Они жестоко избили ее, и она стала похожей на сломанную куклу. Мать прожила всего несколько минут, в течение которых я осознал, что наделал. Она умерла у меня на руках. – Его голос упал до шепота. – И от моей руки.

Джеймс несколько минут сидел молча, потом медленно поднял голову.

– Саймон, тебе уже не шестнадцать лет, и ты профессионал.

– Вот именно. Ты представляешь, на что способны пойти наши враги, чтобы заполучить в свои руки жену профессионала? Сейчас находиться рядом со мной опаснее, чем когда-либо. Ты хочешь, чтобы она погибла?

Джеймс сердито взглянул на Саймона.

– Нет, я хочу, чтобы она жила, чтобы ей было нечего стыдиться и чтобы никто не мог ее осуждать.

– Надеюсь, все поверили ее истории. Даже ты думал, что она вышла замуж.

– Будем считать, что ей повезет и дальше.

– Будем. – Саймон поднялся. – Ты идешь на поправку, и это очень кстати. Мне надо ненадолго выйти, а завтра утром я должен вернуться в клуб. По пути я зайду навестить Рена и сообщу тебе, каково его состояние.

С этими словами Саймон вышел, оставив Джеймса в одиночестве, копавшегося в тарелке. Теперь ему предстояло кое-что выяснить об одном загадочном поклоннике Агаты.

Городская резиденция Этериджа размещалась в великолепном здании весьма внушительных размеров. Наблюдая за ним с крыши пустующего соседнего дома, Саймон обратил внимание на то, что фасад здания мало чем отличался от его обратной стороны, а слуга, которые суетились вокруг дома, не выглядели переутомленными.

Из информации, полученной Саймоном, следовало, что Далтон Монморенси не просто богат. Он был истинным джентльменом, и его богатство лежало в Английском банке, а не в карманах каких-нибудь букмекеров. Он также получил хорошее образование и заседал в палате лордов, проповедуя либерализм и заботу о бедных.

Его слуги были ему преданы и на редкость неразговорчивы. Гостей Далтон принимал редко, а родственников, кроме непочтительного Коллиза, у него, судя по всему, не имелось вовсе. Его гардероб и аксессуары, хотя и были весьма элегантны, не бросались в глаза. Он также не отличался излишней набожностью; одним словом, не грешник, но и не святой.