Это не человек, это мразь, падаль. Я бы таких стрелял на улице без суда и следствия, – вдруг зло выпалил Нортон. – Эта быстрая, безболезненная смерть для него подарок, награда. – Нортон замолчал, опустил голову и пошел к стене.

Парни поняли, что это был выброс накопившейся нервной энергии.

В зал зашли охранники, положили на носилки труп и унесли. Успокоившись, Нортон прошел на трибуну и сел на стул.

– Кто хочет попробовать? – вдруг спросил он.

Разведчики молчали.

– Хорошо. Скоро обед, и поэтому мы вам трапезу портить не будем. Вы обдумайте мое предложение, а после отдыха встретимся здесь же. Но я хочу вам напомнить, что это обязательный курс, и хотите вы или нет, но вам придется его пройти. – Нортон сделал паузу. – Кто-то же должен очищать общество от преступной мрази. Вот вам руководство и предоставляет эту возможность – избавить мирных, законопослушных граждан от грабителей и убийц, а заодно и потренироваться. Ведь им, этим ублюдкам, вынесен смертный приговор, и им абсолютно без разницы, пристрелят их в коридоре или удавят в бою. Они давно уже не жильцы на этом свете. А для вас разница есть.

Вы все время тренировались понарошку, как спортсмены, а теперь ради общего дела, ради долга перед нашей страной и обществом вы должны научиться убивать своих врагов. После окончания школы вы получите важные задания, и их исход будет зависеть от того, сможете ли вы выжить в экстремальной ситуации. Ваш отказ от постижения искусства убийства ставит под угрозу выполнение ваших заданий, а значит, безопасность страны и людей, ее населяющих. Ваша психологическая готовность к любым экстремальным действиям, в том числе и гибели за Родину, может спасти тысячи жизней ваших соотечественников – жен, отцов, матерей, детей и стариков. Ради этого можно и нужно быть готовым ко всему.

Вам в вашей последующей работе, возможно, и не придется никого убивать, но вы должны быть к этому готовы психологически. Раз есть в мире зло, готовое убивать, значит, должно быть и добро, готовое убивать. Иначе в мире нарушится гармония.

«Во куда хватил, – подумал Ник, – убивай, чтобы в мире было больше добра. Хотя по большому счету он прав. Не мы первые начали это войну – войну между добром и злом, и не мы диктуем ее правила. Должны быть ответные меры на вал насилия, охвативший страну».

– Я попробую, – вдруг сказал Андрей Саксонов.

Ник удивленно посмотрел на него. Андрей был его другом со школьной скамьи, он знал, что выскочкой тот никогда не был. Наоборот, он всегда слыл тихоней, парнем, любящим одиночество, покой и умиротворенность.

– Только дайте мне почитать уголовное дело моего клиента и постановление суда о вынесении ему смертного приговора.

– Естественно, – ответил Нортон. – Это делается в обязательном порядке. Каждый из вас должен знать, что совершил преступник и за что ему вынесли «вышку». К тому же я вам советую внимательно почитать описание преступления, которое он совершил, и постараться вызвать в себе ненависть к нему. На первом этапе это поможет в бою. Вы не будете его жалеть, и это спасет жизнь вам. Подобные бои иногда заканчиваются плачевно для разведчика, а помогать вам мы не имеем права. Зная о поддержке заранее, вы будете действовать хуже – мол, все равно помогут, и поэтому обязательно погибнете. А в бою с врагом помощи ждать будет неоткуда.

После обеда и часового отдыха все вновь собрались в зале. Андрей пришел угрюмый и сердитый. Отдал Нортону уголовное дело и постановление суда о вынесении смертного приговора.

Ник жил с Андреем в одном номере и видел, как тот читает дело, но говорить с ним не стал. Вообще-то, первое, чему научили молодых слушателей разведшколы, так это помалкивать, держать язык за зубами. Даже оставаясь в комнате наедине, Андрей Саксонов и Виктор Матвеев не разговаривали, не обсуждали занятий, а при необходимости переписывались, посылая друг другу маленькие, в несколько строк письма. Они подозревали, что все комнаты, залы, коридоры и туалеты в разведшколе прослушиваются. Так оно и было.

Андрей сел на стул и насупился.

– Ну что? – спросил Нортон.

– Я готов, – решительно ответил он.

– Тогда запомни одно, – начал Нортон, – никакой жалости к преступнику. Что бы он там ни говорил, доводи дело до конца. – Нортон внимательно посмотрел на Андрея. – В любом случае добивай преступника. Ты не на спортивном соревновании, где соперника надо уважать за его труд, силу и благородство, а в бою с мразью, отпетым уголовником, гадом. Это ясно как дважды два, потому что других здесь нет. Кандидатуры на участие в боях тщательно отбираются, и, если к осужденному есть хоть капля сострадания, хоть намек на милосердие, его помилуют и он отбывает срок в лагере. Здесь же те, от кого надо очистить общество.

Андрей кивнул:

– Я внимательно читал дело и к бою готов.

– Хорошо. Теперь расслабься и настройся, как перед очень ответственным стартом, но держи в голове две установки: ты должен его убить и помни, кто он. Они помогут тебе драться. И еще, ты должен быть спокойным и твердо уверенным в своей правоте.

– Я готов, – повторил Андрей и пошел переодеваться.

Пока он отсутствовал, Нортон рассказал о преступнике:

– Он вор-рецидивист, убийца, зарезал в пьяной драке свою жену и получил за это двенадцать лет лишения свободы. Во время отсидки зарезал в лагере зэка, и за это ему добавили три года. После освобождения он не исправился, а стал грабить людей на улицах. Вскоре в составе разбойной группы совершил нападение на несколько квартир. Узнал, что директор промтоварного магазина скопил деньги на машину и держит их дома. С дружком ворвался к нему, но хозяина дома не было. Его жена, молодая женщина, не знала, где спрятаны деньги, и они начали ее пытать. Ее связали, раздели и лили кипяток на обнаженную грудь. В это время пришла бабушка и привела из школы внучку. Их впустили в квартиру, но выйти из нее уже никто не смог. Эти сволочи начали пытать и бабушку, но и она не знала, где находятся деньги. Те были припрятаны в ванной, на антресоли, но ни мать, ни жена про это не ведали.

Этот гад нанес бабушке несколько ударов ножом в живот, и она скончалась. Затем принялись за восьмилетнюю девочку. Они хотели, чтобы ее мать сказала, где деньги.

Девочке медленно, по кусочкам отрезали ухо, а мать, видя это, потеряла сознание. Затем женщину изнасиловали, а потом нанесли несколько ударов ножом в грудь и в живот. Но, к счастью, она осталась жива. Дочка тоже осталась жива, но какой это стресс для восьмилетнего ребенка. Причем насиловал и убивал только этот гад, – Нортон кивнул на высокого, рослого мужчину-кавказца, вошедшего в зал. Ему было под сорок, он был крепок и силен.

Кавказец, увидев на трибуне людей, сразу направился к ним. Он подошел к решетке и жалобно произнес:

– Это недоразумение. Я ни в чем не виноват. Они ошиблись, я никого не убивал.

Разведчики посмотрели на Нортона, затем на Васильича, но те сидели молча и ни слова не проронили.

В зал вошел Андрей Саксонов. Он был среднего роста, тренированный атлет, мастер спорта по самбо и по боксу, отлично плавал, бегал и владел приемами рукопашного боя. За период учебы в ВШ его научили карате и китайским единоборствам.

– Эй ты, – крикнул Андрей с порога, – я здесь, иди сюда, гад.

Кавказец обернулся и посмотрел на палача.

– Черт, зачем он с ним разговаривает, он что, адвокат, – недовольно произнес Нортон. – Он должен этого козла убивать, а не препираться с ним.

Андрей, сжав кулаки, пошел на преступника, а тот в недоумении отступил назад.

– Ты насиловал и убивал, – громко, с трепетом в голосе, говорил Андрей, – теперь умрешь ты.

– Не надо этого делать, – тихо сказал Нортон разведчикам, – никогда, потому что это вас отвлекает от боя.

Переполненный негодованием Андрей шел на врага, что называется, во весь рост. Он приблизился к отступающему кавказцу и с размаха, изо всех сил ударил его кулаком в голову. Боковой удар пролетел над головой, потому что преступник легко увернулся. Злость и раздражение Андрея усилились, и от его былой соревновательной выдержки не осталось и следа. Он завелся еще больше и с размаху ударил преступника ногой, но тот отскочил в сторону.