– Инди? – тихо позвала девочка постарше. – Ты заходила туда посмотреть – до того, как полиция приперлась?

– Не хочу, чтобы мне снились кошмары, – вяло ответила полноватая девочка.

– Бедняжка Инди, – поддразнила ее старшая.

– А что?

– Ты так же боишься кошмаров, когда…

– Да, боюсь.

– Ах ты, – рассмеялась старшая, – ах ты эгоистка…

– Заткнись, Каролина, – крикнула рыжая девочка.

– Миранду убили, – продолжала Каролина. – Наверное, это похуже, чем…

– А я думаю, слава богу, что мы от нее избавились, – сказала Инди.

– Да ты больная.

– Это она была идиотка больная, подожгла меня сигаретой…

– Ну-ка обе замолчали, суки! – перебила рыжая.

– …и лупила меня прыгалками!

– Ты и правда сука, – вздохнула Каролина.

– Вот именно, могу и так сказать, если тебе так спокойнее, – огрызнулась Инди. – Муторно, конечно, что одну идиотку убили, но я…

Маленькая рыжая девочка снова стукнулась головой о стену и закрыла глаза. Дверь открылась, и вошел Гуннарссон, ведя беглянок.

Йона сидел, откинувшись на спинку кресла. Лицо спокойное, темный пиджак расстегнут и слегка смялся, мускулистое тело расслаблено, однако глаза – серые, цвета льда на морском заливе – внимательно изучали вошедших девочек.

Прочие воспитанницы захохотали, заулюлюкали. Лю Шу, нарочито раскачивая бедрами, на ходу растопырила пальцы буквой V.

– Лесбиянка несчастная! – выкрикнула Инди.

– Хочешь – давай примем душ вместе, – предложила Лю Шу.

Следом за воспитанницами вошел куратор, Даниель Грим. Ему, видимо, очень хотелось, чтобы Гуннарссон прислушался к его словам.

– Пожалуйста, проявите немного терпения, – попросил он, помолчал и продолжил: – Вы пугаете девочек. Уже тем, что вы здесь…

– Не беспокойтесь.

– Не могу, – вежливо ответил Даниель.

– Чего не можете?

– Не беспокоиться.

– В таком случае мне на вас наплевать. – Гуннарссон засопел. – Отойдите в сторонку, дайте мне сделать свою работу.

Йона заметил, что куратор небрит и что футболка под курткой надета наизнанку.

– Я только хочу сказать, что… этим девочкам полицейские не кажутся защитниками.

– Да ну-у, – ухмыльнулась Каролина.

– Приятно слышать, – улыбнулся ей Даниель и снова повернулся к Гуннарссону. – Но если серьезно… большинство наших воспитанниц имели дело с полицией в худшие времена своей жизни.

Даниель, похоже, отлично понимал, что он в глазах полицейских – досадная помеха, но все же решился спросить:

– Я разговаривал с координатором насчет того, где будут жить девочки…

– Не всё сразу, – перебил Гуннарссон.

– Это очень важно, потому что…

– С-сучка, – раздраженно буркнула Инди.

– Отвали, – огрызнулась Лю Шу.

– Потому что ситуация может им повредить, – продолжал Даниель. – Ночевка в этом доме девочкам будет не на пользу.

– Отправить их в гостиницу? – спросил Гуннарссон.

– Это тебя надо пришибить! – выкрикнула Альмира и запустила в Инди стаканом.

Стакан ударился о стену и разбился вдребезги, вода полилась по стене. Осколки посыпались на пол. Даниель бросился к девочкам, Альмира отвернулась, но Инди успела несколько раз ударить ее по спине кулаком, прежде чем Даниель разнял их.

– А ну-ка прекратить! – рявкнул он.

– Альмира просто сука, она…

– Инди, успокойся. – Даниель перехватил руку девочки. – Мы же говорили об этом, разве нет?

– Говорили, – сказала Инди уже спокойнее.

– Ты же неплохая девочка, – с улыбкой прибавил Даниель.

Инди кивнула, и они вместе с Альмирой принялись собирать осколки.

– Я принесу пылесос. – Даниель толкнул входную дверь, она легко открылась, захлопнулась у него за спиной, и на стене со стуком качнулась репродукция рисунка Карла Ларссона.

– У Миранды были враги? – спросил Гуннарссон, обращаясь сразу ко всем.

– Нет. – Альмира фыркнула.

Инди искоса глянула на Йону.

– А ну-ка послушайте! – громко произнес Гуннарссон. – Вам нужно только ответить на пару вопросов, а не орать и не молоть чепуху. Не такой уж это адский труд.

– Смотря какие вопросы, – спокойно парировала Каролина.

– А я все равно буду орать, – буркнула Лю Шу.

– Играем в правду? – Инди с улыбкой указала на Йону.

Тот ответил:

– Играем.

– Допрос провожу я, – запротестовал Гуннарссон.

– Что значит вот это? – Йона поднес руки к лицу.

– В смысле? Не знаю, – ответила Инди. – Викки с Мирандой постоянно так делали…

– Не могу больше, – перебила Каролина. – Ты не видела Миранду, она именно так и лежала, там столько крови было, везде кровь…

И она зарыдала. Психолог подошла к девочке и приглушенным голосом стала успокаивать ее.

– Кто такая Викки? – Йона поднялся с кресла.

– Новенькая…

– Где, кстати, эта сучка? – перебила Лю Шу.

– А в какой комнате она живет? – быстро спросил Йона.

– Небось смылась к своему хахалю, – предположила Туула.

– Мы обычно запасаемся стесолидом и спим как…

– Вы сейчас о ком говорите? – громко перебил Гуннарссон.

– О Викки Беннет, – пояснила Каролина. – Я не видела ее уже целую…

– Это еще кто?

– “Викки” – так много букв, – рассмеялась Лю Шу.

– Выключи телевизор, – нервно велел Гуннарссон. – Я хочу, чтобы вы все успокоились и…

– Не орите, – огрызнулась Туула и прибавила громкость.

Йона присел перед Каролиной на корточки и со спокойной серьезностью взглянул ей в глаза.

– Так где ее комната?

– В самом конце. Дальше всех по коридору.

Йона вышел из домика, торопливо пересек двор (навстречу попался куратор с пылесосом), поздоровался с криминалистами, широкими шагами поднялся по лестнице главного здания. Свет уже погасили, и в помещении царил полумрак – только плиты пола поблескивали, словно кремень.

Одной девочки нет на месте, думал комиссар. Может, она убежала в суматохе, может, другие девочки пытаются помочь ей, скрывая нечто, им известное.

Обследование места преступления только началось, и спальни девочек еще не осматривали. Полицейским следовало прочесать весь Бригиттагорден, но времени не хватило – слишком много всего сразу надо было сделать.

Девочки подавлены и напуганы.

Наверняка где-то здесь остался дневник, который вела убитая девочка.

Полиции надо запросить подкрепление, еще криминалистов, еще ресурсов.

Йона дернулся при мысли о том, что отсутствующая девочка может прятаться в своей комнате. Может, она что-нибудь видела, испугалась и теперь не решается выйти.

Комиссар прошагал в коридор, куда выходили двери жилых комнат.

Что-то потрескивало в бревенчатых стенах и балках, но в остальном в доме стояла тишина. Дверь в нише была чуть приоткрыта. Там, за дверью, лежала, закрыв лицо руками, покойница.

Йоне вдруг вспомнились три горизонтальные полоски крови на дверном косяке. Подсохшие кровавые следы трех пальцев, однако подушечки не отпечатались. При первом осмотре Йона видел эти три полоски, но он тогда был настолько поглощен структурированием первых впечатлений, что только теперь понял: кровавые следы расположены не с той стороны. Они вели не к месту убийства, а от него. Всюду разбегались еле видные, затоптанные отпечатки сапог и босых ног, но три полоски на дверном косяке указывали путь убийцы.

Некто с окровавленной рукой намеревался заглянуть кое к кому из воспитанниц.

Больше никто не умрет, прошептал себе Йона.

Он натянул латексные перчатки и направился к последней комнате. Когда он открыл дверь, послышалось шуршание; комиссар замер, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Звук прекратился.

Йона осторожно протянул руку в темноту, пытаясь нащупать выключатель.

Он снова уловил шорох и странное металлическое позвякивание.

– Викки?

Комиссар провел рукой по стене, нашарил выключатель и зажег свет. Желтое сияние тут же залило скудно обставленную комнату. Створка окна со стуком качнулась в сторону леса и озера. Что-то зашуршало в углу, и Йона увидел перевернутую птичью клетку. Желтый волнистый попугайчик хлопал крыльями, уцепившись за верхние прутья.