— Пацаны, да это просто повезло мне, что последний рейс с заходом в Японию был… Сложилось так: паренек знакомый подтянул — на соседних шконках в шмоньке кемарили…
— Где кемарили? — не понял Алик.
— В шмоньке, — повторил Леньчик. — Так наши мореходку меж собой зовут, — пояснил он. — ШМО — школа морского обучения, а попросту — шмонька.
— Теперь понятно. — Алик вновь наполнил опустевшие рюмки, — еще по одной дерябнем, а то пока бабуля картоху доварит — водка тоже закипит! Чтоб не последнюю! — Тост, произнесенный Крепышом, не блистал оригинальностью, но друзья его с удовольствием подхватили:
— Чтобы не последнюю!
Парни выпили, похрустели свежими огурцами и квашеной капустой, принесенной из погреба заботливой бабушкой Алика.
— Так чё там дальше-то было? С загранкой? — с набитым ртом произнес Крепыш.
— А, так вот, — продолжил Леньчик, — встретил я его случайно. А у них на судне матрос заболел. Списали его, а замены нет. А им завтра в рейс. А у меня как раз все «корки» на руках, и визирование, и паспорт моряка — все у меня в ажуре… До сих пор поверить не могу, что все срослось! Не бывает так: прям, как в сказке!
— Везучий, ты, жучара! — завистливо произнес Андрюха. — Где был-то? Рассказывай! Мы люди простые, в заграницах не были!
— В Осаке был, в Ниигате, в Нагасаки заходили на пару дней…
— Нагасаки? — переспросил Андрей. — Это где америкосы ядерной бомбой жахнули?
— Угу, там, — кивнул Леньчик. — Только они уже все давным-давно отстроили.
— А еще, кроме Японии, где был? — поинтересовался Алик, разливая еще по одной.
— А тебе что, мало? — возмутился Кучерявый. — Мы-то с тобой, похоже, так и помрем, никуда не выезжая…
— Я еще в Сингапуре был, — признался Леньчик. — Мы там на ремонте стояли. Кстати, это я там шмутками втарился — в Японии дороже.
— Везет дуракам! — шутливо воскликнул Андрюха.
— Сам такой! — И не подумал обижаться Леньчик. — Эх, пацаны, знали бы вы, как дома здорово! Просто… Просто у меня даже слов нет…
— Короче, похватали рюмки! — скомандовал Алик. — За это надо выпить! За родину, пацаны!
— Точно Леньчик сказал: в гостях хорошо, а дома — лучше!
— Мальчики, мальчики! — на дорожке, ведущей к беседке, появилась бабушка Алика, держа на вытянутых руках парящую кастрюлю с картошкой. — Подождите горяченькое!
— Бабуль! — укоризненно протянул Алик. — Ну чего ты сама? Крикнула — я бы принес!
— Точно, Марья Гавриловна, — подключился Леньчик, — не надо за нами ухаживать — мы уже большие мальчики и сами справимся.
— Эх, мальчишки — мальчики! — добродушно улыбнулась бабушка, пристраивая кастрюльку на краешек стола. — Поймите же, если мне не за кем станет ухаживать, значит — помирать пора…
— Бабуль, ну ты чего? Рано тебе еще о смерти думать! — Алик шутливо погрозил старушке пальцем.
— Вот и не мешай: мне такая забота в радость! Я вам еще баньку растопила — Алька еще с вечера воды накачал и дрова приготовил. Минут через сорок можете первого парку отведать.
— Марья Гавриловна, да вы прямо золото! — обрадовался Леньчик. — Года два как в нормальную баню не ходил!
— Только закусывайте хорошо, ребятки, — уходя, посоветовала старушка. — А лучше б вообще её, проклятую не пили! — ворчливо добавила она.
— Бабуль, у нас все под контролем! — заверил её Алик. — Мы по чуть-чуть. Правда, пацаны? Ну, давайте, что ли, под горячее?
— Слышь, бродяги, — произнес Леньчик, когда приятели выпили-закусили, — я тут, когда к поселку подъезжал, на похороны наткнулся…
— Знаем, — отзвался Кучерявый, — Филимоныча вчера выносили. Я бы тоже на похороны сходил… Но ты же сам видел — в наряде был.
— И я в тот день по полям совхозным мотался… — признался Алик. — Нехорошо получилось: мы Филимонычу вроде как обязаны были…
— Это ты про черепушку колывановскую вспомнил? — улыбнулся Леньчик. — Вот покуролесили!
— Да уж, по шпанюковству натворили делов, — согласился Алик. — И взбрело же в башку, могилу разрыть? Спасибо Филимонычу, что в ментуру нас не сдал.
— Пацаны, а помните колечко, которое мы в могиле нашли? — спросил Леньчик.
— А то! — согласно кивнул Алик.
— И я помню, — поддержал его Андрей. — У нас же с этим колечком игра интересная была: будто бы с его помощью мертвецов видеть можно.
— Точно-точно, была такая игра! — припомнил Алик. — Мы тогда представляли, что покойную Лукьяниху видим, и еще старика какого-то, который типа за её душой приходил. А ты, Андрон, свистел будто бы тебе в зеркале упырь с кладбища, ну, тот, чью черепушку мы откопали, являлся…
— Погодите, чуваки! — возмутился Леньчик. — Какие игры? Вы о чем? Все именно так и было!
— Да-а-а, — Алик даже закашлялся от изумления, — Кучерявый, Леньчику больше не наливай!
— Ты чего, братуха? — толкнул Пухлика в бок, Андрюха. — Какие колдуны-упыри-кольца? Уж на что я в детстве в бабкины сказки верил…
— Ладно, Андрюха, это Леньчик нас разыграть решил! — довольно заржал Алик. — Лучше давайте Филимоныча помянем — жаль старикана, номальным мужиком был.
— Ох, чё ж я маленький не сдох?! — стонал Кучерявый, держась руками за голову, в которой маленький молотобоец хреначил неслабой такой кувалдой по темечку. Болезненная пульсация усиливалась, стоило только шевельнуться. Вчерашнее затянувшееся «по чуть-чуть» незаметно для приятелей трансформировалось «в дупель». И этот самый «дупель», превратившийся в свою очередь в жуткий утренний отходняк, стал для Андрюхи настоящим кошмаром. И все бы ничего, если бы было можно отлежать в кровати, да отпиться капустным или огуречным рассолом — так нет же: вместо запланированного выходного Андрея срочно вызвали на работу.
— Ну что, Карпов, плохо? — застав Андрея в туалете, поливающего голову холодной водой из-под крана, «посочувствовал» подчиненному капитан Трифонов — начальник поселкового отделения милиции.
— У-у-у! Башка трещит, Николай Трофимыч, — перекрывая воду, промычал Кучерявый.
— Пить надо умеючи! — заржал начальник, колыхнув необъятным животом. — Цитрамона выпей, если совсем невмочь…
— Так я думал, отлежусь — законный выходной! — парировал «выпад» капитана в свой адрес Кучерявый. — А цитрамона я уже и так две таблетки сожрал!
— Ну, раз сожрал, значит сейчас полегчает, — отдуваясь, произнес Трифонов, занимая место у раковины, оставленное Андреем. — Ну и жара сегодня! — выдохнул он, набирая полную пригоршню ледяной воды. — Что же к обеду будет? Ох, хорошо! — сполоснув раскрасневшееся мясистое лицо, воскликнул Николай Трофимович.
— Товарищ капитан, — плаксиво произнес Карпов, вытирая голову полотенцем, — а я очень сегодня нужен? Может быть, как-нибудь без меня?
— Разговорчики, сержант! — одернул подчиненного Трифонов. — Ты, вообще-то на службе! Родина сказала надо…
— Понятно! — грустно произнес Кучерявый.
— Не «понятно», а «есть», — ворчливо поправил капитан, — или «так точно»! Распустились вы у меня — совсем устав забыли!
— Так точно: есть, товарищ капитан! — вытянулся в струнку сержант.
— Ладно, отставить, — добродушно пропыхтел капитан. — Вышло так, что баранку сегодня некому крутить: Панченко с пневмонией в больницу попал…
— С пневмонией? Летом? В такую-то жару? — не поверил Кучерявый.
— Сам удивляюсь, — пожал плечами капитан. — Поэтому тебя с выходного и дернули — дело срочное… Ну, ты как? Пришел в норму? С «козликом» управишься?
— Это ж не пешком ходить, товарищ капитан! — стараясь не трясти головой, хихикнул Кучерявый. — Ну, и цитрамон, вроде как действовать начал… — «прислушался» к внутренним ощущениям Андрей.
— Еще таблетку закинь, — посоветовал капитан, — и через полчаса будешь в норме.
— А что за дело такое срочное, что без меня никак? — поинтересовался Кучерявый, постепенно приходя в себя.
— Убийство тут у нас нарисовалось, — «просветил» подчиненного Трифонов. — Не было печали! И на тебе!
— А кого убили-то, товарищ капитан?
