— Хех, чудак человек! — усмехнулся Альберт, умудрившись-таки всунуть лопату в щель. — Так она же внутрь провалилась! Там он, голубчик, там! — Алик поднатужился, навалившись на рукоять лопаты — гнилая плаха с влажным треском переломилась. — Эх! — Размахнувшись, паренек выкинул деревяшку из ямы.

Мальчишки инстинктивно отпрянули от могилы и втянули головы в шеи. Однако, через секунду, они вновь нависли над раскопом.

— Че там? Че там? — наперебой гомонили пацаны, толкаясь на краю раскопа. Комья свежевыброшенной земли падали с бруствера в глубокую яму.

— Тихо вы там! — прикрикнул на них крепыш. — Засыплете все! И так нифига не видно!

— Ну? — изнывал от любопытства Лёньчик. — Есть черепушка?

— Бля-я-ха ме-едная! — нараспев выругался Алик, наконец разглядев содержимое домовины. — Лёньчик, ёперный балет, послушался я тебя!

— Чё такое? Чё не так? — засуетился Пухлик, стараясь разглядеть, чем же так недоволен приятель.

— Ноги под крестом, батенька! Ноги! Знаток, понимаешь! Тьфу! — Алик смачно сплюнул себе под ноги.

— А я откуда знал? — развел руками Пухлик. — Сам-то не лучше! — обиженно произнес он.

— Алик, вместе решали, с какой стороны копать, — примиряюще произнес Андрюха. — Так чего теперь беситься?

— Ладно, — обреченно махнул рукой Альберт, — я-то думал, что отмучились… Ан, нет, придется теперь полностью откапывать.

— Откопаем, не волнуйся! — Лёньчик с показушным энтузиазмом подхватил с земли брошенную лопату.

— Да, откопаешь с вами, — проворчал мальчишка.

— Я помогу! Мне уже лучше! — подключился к приятелям Андрей.

— Хорошо, — согласился крепыш, — если все навалимся — за час остальное откопаем!

— А ты точно рассмотрел? — не унимался Леньчик. — Может…

— Точно! — Алик подцепил лопатой почерневшую кость, придавил её ногой к «штыку» и легко вывернул из коленного сустава. — Вот, черт! — выругался он, когда за отделенной от останков конечностью потащилась и вторая нога мертвеца.

— Чё там? — вновь полюбопытствовал Пухлик, наблюдая за копошившимся в могиле Аликом.

— Да, походу, у жмура копыта какой-то бечевкой связаны, — ответил Алик, перерубая лезвием лопаты веревку. — Ловите мосол! — крикнул он, выбрасывая из могилы кость с болтающимися на ней ошметками сопревшей одежды.

Пролетающая мимо Андрея часть тела умруна мазнула мальчишку по плечу, оставив на коже темный влажный след.

— Сбрендил совсем? — севшим голосом просипел Кучерявый. Через секунду он сложился пополам, опоражнивая содержимое желудка на землю.

— Блин, Дрон, я не хотел, — извиняющимся тоном произнес Алик, выбираясь из ямы. — Я ж не знал, что у тебя желудок такой слабый…

— Ты, как обычно, ничего не знаешь! — смахнув выступившие слезы, обвиняющее произнес Кучерявый.

— Ты это… если тебе так… ну, в сторонке посиди, что ли, — предложил Алик. — Мы с Лёньчиком вдвоем управимся. Давай, Пухлик, времени совсем не осталось! — поторопил он приятеля.

— Я вам чуть помогу, — стараясь не смотреть в сторону разрытой могилы, произнес Андрюха. — Только когда гроб покажется, уйду…

— Смотри, как лучше, — пожал плечами крепыш. — Мы, если чё, и без тебя справимся.

К восьми часам вечера мальчишкам удалось вскрыть могилу полностью. Кучерявый предусмотрительно отбежал подальше и отвернулся, стараясь даже не думать о том, чем сейчас занимаются его друзья.

— Ну что, поднимем? — когда крышка гроба была полностью очищена от земли, спросил Лёньчика Алик.

— Давай, уж, — обреченно махнул рукой Пухлик, примеряясь, как бы поудобнее схватиться за поеденные грибком доски.

— На раз-два, — сказал Алик.

— Понял, — кивнул Пухлик, цепляясь пальцами за край провалившейся крышки. Осклизлая древесина неприятно холодила ладони.

— Раз, два! — скомандовал Алик, потянув крошащиеся под пальцами доски.

Леньчик, прикусив губу, дернул. Крышка легко подалась: видимо, гвозди, которыми она, некогда, была забита, давным-давно вывалились из сгнивших плах. Поднять в целости и сохранности хрупкую конструкцию наверх не удалось: крышка попросту рассыпалась на фрагменты отдельных досок, которые Алик легко выбросил из ямы.

— Так вот ты какой, северный олень, — сказал крепыш, когда мертвец предстал перед мальчишками во всей красе: скорченный костяк в грязно-серых лохмотьях с отсутствующей в колене частью ноги.

— Слушай, Ал, — скорчив брезгливую гримасу, неожиданно осипшим голосом произнес Лёньчик, — а тебе не кажется, что как-то странно он лежит?

— Еще бы! — Алик пошевелил лопатой останки. — Лицом вниз чувака зарыли! Зачем, только?

— Хоть убей, не пойму? — Не смог придумать «путного» объяснения Пухлик. — Алик, смотри, у него руки за спиной связаны!

Крепыш склонился над гробом:

— Угу, бечевочка точно такая же, как и на ногах была.

— Может, преступника, какого, закопали? — предположил Лёньчик. — Мне сеструха рассказывала, как у нас «химиков» хоронят…

— Да не-е, какая в те годы «химия»? — перебил друга крепыш. — Ты посмотри, — Алик прикоснулся пальцами к деревянному колышку, торчащему из грудной клетки покойника, — ему еще и фанеру дрекольем пробили! — Он покачал деревяшку: — Крепко сидит — в гроб воткнулся… Дела! — мальчишка задумчиво почесал короткостриженный затылок.

— Ал, а может… Может Андрюхина бабка-то и не врет? Я читал, что упырям кол осиновый в сердце загоняли… Чтобы, значит, не ходили они по свету после смерти.

— Бред! — резко отмел версию Лёньчика крепыш. — Суеверия! Сказки! Ты чё, темный крестьянин из средних веков? Башка-то, она не только шапку носить! Э-э-э-х! — Алик решительно схватил черепушку, покрытую пучками волос и какими-то мерзкими лоскутами, и резким движением повернул её лицевой частью к себе.

Что-то негромко хрупнуло, и череп отделился от шеи мертвеца. Лёньчику поплохело: по телу пробежали мурашки, а в горле застрял какой-то комок, который Пухлик никак не мог сглотнуть.

— Ну, и какой же это упырь? — Алик без тени брезгливости крутил в руках оторванную голову. — У упыря клыки должны быть. Так? — Крепыш пошевелил пальцами зубы в верхней челюсти черепа.

— Так, — пролепетал Лёньчик, согласно кивая.

— Ну, и где они, по-твоему? — Алик потряс добычей перед лицом приятеля. — Нету! Обычное гнильё! Просто такие же суеверные бакланы, как вы с Кучерявым, забили неповинного человека, посчитав за упыря! Вспомни хотя бы, как инквизиция народ почем зря на кострах жгла. Здесь та же песня — обыкновенное невежество, необразованность! Темнота!

— Ал, тебе бы в таком духе политинформации проводить, — успокоился Лёньчик, согласившись с логическими доводами оппонента.

— А чё, надо попробовать, — задумчиво произнес крепыш. — Не все же Таньке перед классом выпендриваться!

— Ну, она же председатель совета дружины…

— И фигли? — не смутился Алик. — У нас в стране все равны: и председатели, и простые пионеры! Дюха! — позвал Алик Кучерявого, бездумно слоняющегося по кладбищу. — Кинь мешок!

Подхватив свалившийся в яму пыльный куль из-под картошки (заглядывать в могилу Кучерявый не решился, опасаясь очередного приступа рвоты), Алик небрежно закинул в него череп, предварительно счистив лезвием лопаты остатки волос и кожи.

— Готово! — довольно произнес он, завязывая горловину мешка узлом. — В хлорке черепушку отварим, станет беленькой — любо-дорого посмотреть! Севка обзавидуется! Правда, Пухлик?

— Ага! — Лёньчик, сумевший преодолеть страх, повеселел. Пытаясь доказать самому себе, что он непомерно крут, Пухлик присел на корточки и осторожно потыкал пальцем в узел веревки, связывающей запястья мертвеца. На одном из скрюченных пальцев мумии мальчишка заметил невзрачное колечко, покрытое зеленоватым слоем патины.

— Ал, смотри, кольцо, — показал находку приятелю Пухлик.

— Прикольно! — Алик наклонился и попытался снять украшение. Но пальцы покойника, сжатые в кулаки, закостенели и не желали расставаться кольцом.

— Может, не надо? — Леньчик уже проклинал себя за то, что обратил внимание товарища на металлическую безделушку.