— А что это за Зло? — спросил Алик. — Сатана?

— Нет, не Искуситель, но одно из проявлений его на земле. Возьми, раб божий, — отец Никанор протянул крестик Кучерявому, — носи его и, возможно, он еще не раз спасет тебя…

— Отец Никанор, а можно и нам такие же изготовить? — Алик решил, что наступил подходящий момент. — Ну… там… освятить, как положено… чтобы так же защищали…

— Хорошо, я распоряжусь, чтобы подготовили, — согласился настоятель. — Чин небольшой — много времени не займет.

— А можно, чтобы вы лично провели процедуру? — Алик «ковал железо пока горячо».

— Можно, почему нет? — ответил игумен. — Только сдается мне, ребята, что вы о чем-то недоговариваете? Выкладывайте, как на духу, что вы обо всем этом знаете? То, с чем вы столкнулись… Это по настоящему сильное Зло! Боюсь, что даже такая защита, — он указал на крестик, — долго не продержится! А настоящей веры в вас нет! Выкладывайте! — потребовал настоятель. — И мы вместе подумаем, как вам помочь!

Пока друзья переглядывались, решая открывать монаху карты или нет, отец Никанор привел последний аргумент:

— Если о себе не думаете, подумайте о других невинных! Вы сказали, что было уже два убийства. И если мои догадки окажутся верными, жертв будет много! Очень много!

— Да знаем мы об этом, батюшка! — неожиданно резко произнес Алик. — Мы в какой-то мере виноваты во всем происходящем… Девять лет назад мы вскрыли старую могилу на колывановском кладбище…

— Так это были вы? — произнес отец Никанор. — Мне стоило бы сразу догадаться…

— Так вы в курсе? — Изумлению Алика не было предела, да и остальные парни недалеко от него ушли.

— Да, — подтвердил игумен. — Правда я узнал об этом только когда стал настоятелем… Погодите, а почему вы об этом помните? Петраков утверждал, что принял меры.

— Мы вспомнили об этом совсем недавно, — признался Алик, — как раз накануне всех событий. Мы встретились после долгой разлуки с Леньчиком, собрались втроем и… вспомнили… — Алик решил умолчать о кольце, стоило приберечь «козыри» на всякий случай.

— Это произошло после смерти Петракова? — спросил Настоятель.

— Да, — ответил Леньчик, — я в автобусе ехал, когда Филимоныча выносили. Так он нас что, загипнотизировал в детстве?

— Можно и так сказать, — уклончиво произнес отец Никанор. — А книга? — неожиданно спохватился он. — Вы знаете, где сейчас находится книга?

— Её вчера украли из отделения милиции, — сообщил Кучерявый. — Она проходила вещдоком по убийству Маслова.

— Мы тоже думали, как достать книгу, — признался Алик, — но кто-то нас опередил.

— Есть какие-нибудь мысли, кто бы это мог быть? — спросил настоятель.

— Мысли есть, — сказал Алик. — В тот день на колывановском кладбище были не только мы…

— Что? — не поверим своим ушам отец Никанор. — Не одни? Петраков ничего об этом не говорил!

— Потому что мы об этом ничего не рассказывали, — ответил Алик. — Тогда нас спугнули. Двое. На мотоцикле. Уголовники: Хобот и Пельмень. Пельмень — Славка Петрухин… Тоже из Нахаловки… Он тот, второй труп…

— Ему сердце вырвали! — дрожащим голосом добавил Кучерявый.

— Ох, ребятки-ребятки! — покачал головой настоятель. — Разбудили же вы Лихо! А если еще и книга пропала… Это плохо! Очень плохо! При помощи этой книги Зло может наделать таких бед — вовек не расхлебать!

— А почему вообще Филимонычв хранил её у себя? — спросил Алик. — Не надежнее было бы держать её в монастыре?

— Не все так просто, как кажется, ребята, — произнес отец Никанор. — Нельзя было хранить эту книгу в монастыре. Это долго объяснять, но примите как данность. Значит, вы думаете, что сейчас книга у некоего уголовника Хобота?

— Есть такое предположение, — подтвердил Алик. — Точно мы не знаем… Но кто еще кроме них?

— Хорошо, — кивнул настоятель. — Я наведу справки… А вам ребятки лучше бы переехать на время к нам в монастырь. Я не думаю, что эта тварь набрала такую силу, чтобы ступить на святую землю…

— Так он, что и сюда заявиться может? — ахнул Кучерявый.

— Некоторые, особо сильные, могут, — не стал скрывать монах. — Он пока слаб и лишен тела. Но едва получит желаемое… Так что лучше бы вам принять мое предложение, — непререкаемо заявил он. — Вместе мы справимся!

— Отец Никанор, спасибо вам огромное, — поблагодарил монаха Алик, — мы подумаем. Сейчас мы остаться не можем: сами понимаете семья, работа…

— Не раздумывайте долго, — недовольно произнес батюшка, — лучшего убежища вам не сыскать! А сейчас давайте займемся вашей безопасностью, — предложил он. — Кроме освященных крестиков в нашей обители найдется кое-что еще…

Проводив парней за пределы монастыря, настоятель вернулся в свой скромный кабинет. Подвинув поближе телефон, батюшка принялся крутить диск аппарата, набирая номер междугородней станции. После нескольких длинных гудков, ему ответил приятный женский голос:

— Междугородняя. Слушаю.

— Девушка, добрый вечер! — вежливо поздоровался отец Никанор. — разговор с Москвой на ближайшее время можно заказать?

— Можно, — ответила девушка. — Диктуйте номер.

Монах продиктовал давным-давно заученный наизусть номер московского абонента.

— Ожидайте, — произнесла операторша и отсоединилась.

Разговора с Москвой пришлось ждать больше часа. Наконец телефонный аппарат зазвонил, настоятель снял трубку и поднес её к уху.

— Москва на проводе. Говорите, — сообщил оператор.

В трубке раздалось какое-то шкворчание и невнятная речь.

— Ало! Ало! — произнес батюшка. — Вы меня слышите?

— Шестнадцатый отдел, лейтенант Сафронов на проводе, — услышал Настоятель, когда связь нормализовалась.

— Агент 1236-ть, — произнес в телефонную трубку настоятель. — Высший приоритет!

— Ждите! — коротко бросил офицер.

— Здравствуй, отец Никанор, — после минутного ожидания вновь «ожил» динамик телефонной трубки. Доносившийся из него мягкий, чуть дребезжащий голос поинтересовался:

— Что случилось?

— Благословите, батюшка Феофан! — ответил настоятель, узнав голос бессменного главы 16-го отдела КГБ.

— Я так понимаю, что плохи дела, раз уж ты заявил высший приоритет?

— Плохи, — не стал скрывать игумен. — На днях скончался Петраков…

— Царство ему небесное! — отозвался батюшка. — Сам отошел или помогли?

— Слава Господу сам отошел! — сказал игумен. — Видимо срок пришел…

— Хороший был человек, — вздохнул на том конце провода собеседник. — А ведь еще недавно был бравым офицером… Боевым товарищем… Не привыкну к этому никак, что лучшие уходят… Что с тайником? — вновь вернулся к насущным делам глава отдела.

— О смерти Петрушина я узнал только через несколько дней, — отрапортовал отец Никанор. — Тайник разрушен. Узник на свободе. Книга похищена. Есть жертвы.

— Действительно хуже некуда, — подвел неутешительный итог батюшка Феофан. — Моя вина… Но не могу я привыкнуть, что так быстро летит время… — вновь посетовал он.

— Батюшка Феофан, вся вина на мне…

— Ладно, оба хороши! Поздно о прическе волноваться, если головы уже нет! Об узнике есть какая-нибудь информация?

— Есть, — ответил настоятель. — Он до сих пор бесплотен. Есть идеи, у кого может находиться книга…

— Уже кое-что, — произнес собеседник. — Все подробности сообщите опергруппе. Они будут у вас в ближайшее время! И храни вас Господь, отец Никанор!

Квазимодо подкатил на УАЗике к дому профессора в шесть часов утра. Остановился возле подъезда и, не глуша двигатель, вышел на улицу. В тихий предрассветный час басовитый рокот дизельного движка, отражаясь от кирпичных стен домов, эхом гулял по уютному безлюдному дворику. Горбун задрал голову, выискивая взглядом на втором этаже окна профессора. Одно из искомых окон озарилось электрическим светом. В проеме возник темный силуэт старика, махнувший уголовнику рукой. Ответно взмахнув рукой, Квазимодо закурил, решив подождать старика во дворе. Через пару минут окно погасло, затем, скрипнув растянутой пружиной, хлопнула дверь подъезда.