– Забыла, – призналась я. – Ладно, пошли. Сейчас дам ему по шее.

Я набросила халатик, и мы стали спускаться с чердака – сначала Лилька, за ней я. Узкая деревянная лестница чуть слышно поскрипывала под нашими ногами.

– Неужели тебе слышен этот скрип шагов снизу? – спросила я. – У вас вон музыка в прошлую ночь орала, так до меня на чердак еле доносилось.

– У тебя на чердаке вообще много звуков. Сверчки за окном орут, собаки лают, поезда грохочут, у тебя окна открытые на обе стороны. А я, знаешь, сквозняков боюсь, форточку не открываю. И у меня тишина почти мертвая, непривычно так, в городе такого не бывает. И в этой тишине скрип-скрип… скрип-скрип… Вот пошли, сама услышишь!

Чтобы спуститься с чердака на первый этаж, нужно было для начала оказаться на втором и пройти его насквозь, минуя двери комнат. Вслед за Лилькой я вошла в ее спальню, и мы обе замерли, слушая эту действительно мертвую тишину.

Да, внизу определенно кто-то ходил. Неторопливо прохаживался, и доски пола поскрипывали под ногами. Видимо, они были куда старее, чем чердачная лестница, скрипели громче.

– Пошли! – скомандовала я. – Сейчас он получит!

– А может… ты одна? – Лилька втянула голову в плечи. – А то страшновато… Ну, это же всего лишь Колька.

– Тогда чего ты боишься, если это всего лишь Колька? – Мне стало смешно.

– А вдруг он выпрыгнет и напугает! А ты смелая…

И тут мне в голову пришла идея, как проучить Шарова. Неслышно подкрасться к черной комнате… тьфу, черт, уже и я ее так называю! – влететь в нее и напугать его самого. В следующий раз будет знать!

– Ладно, Лиль, сиди. В конце концов, это мой дом, и разбираться с безобразием тоже мне, хоть там Колька, хоть куча бандитов.

С этими словами я вышла, оставив Лильку мучиться совестью.

Я не стала спускаться на первый этаж по скрипучей лестнице, чтобы Колька меня не услышал. Как уже говорилось, в доме было два входа – один с первого этажа, другой со второго, где я и находилась. Я взяла ключи, босиком вышла во двор, обошла дом вокруг и ступила на крыльцо первого этажа.

Его окна были темны. Как можно тише отперла я дверь и бесшумно вошла внутрь. Здесь царила такая же мертвая тишина, как и в Лилькиной спальне. Еле слышно двигаясь, я прошла по коридору к черной комнате и прислушалась. Там тоже было тихо – ни шагов, ни малейшего шороха. Удрал уже Колька, что ли?

Я включила в коридорчике свет. Дверь в черную комнату была заперта, ключ болтался на ручке… и качался!

Может быть, этот шутник где-то притаился? Я бегло осмотрела этаж. Нет, здесь явно никого уже не было, только я. И ключ. Который качался.

Мне стало не по себе. Теперь я понимала испуг Лильки. Вернувшись к черной комнате, я подергала дверь – заперто. Несколько глухих стуков, которые она при этом издала, показались чересчур резкими и громкими в ночной тишине. Отчего-то подумалось, что, возможно, Колька тут и ни при чем…

От такой мысли стало совсем жутко. Кто его знает, что это за дом и что в нем творилось раньше. Одна за другой стали вспоминаться истории о проклятых домах и неупокоенных душах… Только этого не хватало! Не знаю зачем, но я прижалась ухом к двери и послушала. Ни звука. Следя глазами за коридорчиком, я машинально провела по двери рукой, издав при этом громкий шорох. А потом…

А потом услышала еще один такой же шорох, как будто изнутри кто-то тоже провел ладонью по двери.

Тут мои нервы не выдержали. Сорвав с ручки ключ, я бросилась вверх по лестнице. Правда, быстро взяла себя в руки. Это я, скорее всего, подолом халатика коснулась двери, плюс напряженные нервы, ожидание чего-то страшного – вот и получила, что хотела.

Ну, Колька, держись!

К двери спальни Шарова я подлетела разъяренной пантерой. Вбежала, включила свет. Колька спал… или весьма правдоподобно делал вид, что спит. Вот он открыл глаза, но тут же прикрыл их руками и выругался:

– Что, черт возьми, такое?!

– Коля, ты опять внизу ходил сейчас? В черной комнате?

Он сел, уронив одеяло, весь его бок был в красных пятнах от долгого лежания на скомканной простыне.

– Да что ты ко мне пристала со своей черной комнатой?! – заорал он. – Никуда я не ходил, ни вчера, ни сегодня! Ты же ключ спрятала, как я мог?

– Я забыла его спрятать…

– Она забыла, а я виноват?! – взвился Колька. – Никуда я не ходил! Все, отстаньте от меня, я сплю.

Он выключил свет и с размаху грохнулся обратно на кровать.

Я в недоумении вышла, успокоила Лильку, стоявшую у двери, и отправилась к себе. Не похоже было, чтобы он врал…

Но если это так – кто же тогда там был? Или – что?

А утром, когда мы всей толпой готовили завтрак, снова заявился Саша.

– Привет всем! Ну что, пойдем сегодня на лошадях кататься?

Судя по тому, как у всех заблестели глаза, вопрос был риторическим. Кто же откажется! Лично я за эти полтора года занималась многим – и плаваньем, и фехтованием, и верховой ездой тоже, причем успела привязаться к лошадкам. И с удовольствием пошла бы со всеми… если бы не одно НО.

Сегодня я все утро раздумывала над ночными шагами в черной комнате и никак не могла найти этому объяснения. Ну ладно, тот шорох – ерунда, чуть-чуть страха, чуть-чуть воображения и легкое касание халата к двери. Ладно. И сторожевой знак не подавал сигналов об опасности – это тоже хорошо.

Но что-то мне подсказывало – не все в порядке с этим домом. Возможно, здесь что-то случилось, или дом стоит на нехорошем месте… А как отличить хорошее от нехорошего?

Но ребятам ничего не скажу. Не надо их пугать раньше времени. А потому сейчас, пока они будут на лошадях кататься, я попробую обыскать дом – и ту комнату тоже! – в поисках разгадки.

Мы сели за стол, пригласили и Сашу. Он ел аккуратно, по всем правилам этикета пользуясь ножом и вилкой. Мы украдкой косились на него – лично я ножом за столом не пользовалась сроду, что там резать, когда уже все порезано?

– Ну что, пошли? – Саша первым поднялся. Ребята бросились собираться, а я ответила:

– Да, идите. Желаю всем хорошо покататься и никому не свалиться!

– А ты что же, не идешь? – удивился Саша.

– Нет, я не пойду. Боюсь лошадей ужасно. Когда-то пыталась учиться, упала с лошади – с тех пор боюсь.

Лилька, еще не успевшая уйти с кухни, покосилась на меня с удивлением, но ничего не сказала. Она-то знала, что я лошадей люблю и ездить умею. Да уж, привыкли друзья к моим странностям и наверняка считают, что я достойная дочь своей мамы.

Вскоре они ушли, и я осталась одна. Начну, пожалуй, осмотр с черной комнаты, вот только куда я вчера со зла дела ключ? К себе на чердак унесла, это я помню, а потом?

Ключ после недолгих поисков нашелся у меня в дорожной сумке. Причем я его засунула не куда-нибудь, а в правое отделение. Моя сумка поделена надвое. В левом отделении лежат всякие повседневные вещи, а в правом я храню то, что считаю самым важным. Пакетик освященной соли, свою заветную тетрадку, документы. Раньше я еще носила здесь красно-малиновое платье, которое когда-то купила для свидания с Вилором, да так и не пришлось надеть, и я наперекор судьбе всюду его с собой носила. Но на этот раз я его с собой не взяла, поддавшись минутному безверию.

Ну что ж, ключ нашелся, пора идти. Бр-р… Жутковато, тем более что я в доме одна. Может быть, остальных дождаться да вместе…

Ну нет! Это мой дом, и проблемы тоже мои, и только мои.

Малодушно оттягивая время, я подошла к окну и поневоле залюбовалась видом. Синело небо, ветер шевелил пеструю мозаику листвы, по озеру шла легкая рябь, и все это было восхитительно летним, утопающим в океане солнца.

Я глубоко вдохнула воздух, неповторимо свежий, напоенный запахами лета. Хорошо! Эх, а мне сейчас в черную комнату спускаться, где нет окон, а воздух затхлый. И ведь кто-то там раньше жил! Как можно жить, не видя солнца, не вдыхая свежего воздуха? Ужас! Кто это был, интересно? Может, Колька прав, и там жил человек, в силу странной болезни не выносящий солнечного света? Это было бы очень грустно.