Поэтому 10 января 1919 года Троцкий телеграфирует Свердлову: «Заявляю в категорической форме, что царицынская линия, приведшая к полному распаду царицынской армии, на Украине допущена быть не может… Линия Сталина, Ворошилова и компании означает гибель всего дела» (Троцкий, «Моя жизнь», стр. 177). Ленин находит, что нужно еще раз попытаться добиться компромисса со Сталиным. В ответ на это требование Троцкий телеграфирует 11 января 1919 года Ленину и Свердлову:

«Компромисс, конечно, нужен, но не гнилой. По существу дела в Харькове собрались все царицынцы… Я считаю покровительство Сталина царицынскому течению опаснейшей язвой, хуже всякой измены и предательства военных специалистов. Троцкий» (там же, стр. 177).

Троцкий заключает свой документированный рассказ словами:

«Немудрено, если военная работа создала мне не мало врагов. Я не оглядывался по сторонам, отталкивал локтем тех, которые мешали военным успехам, или в спешке наступал на мозоли зевакам и не успевал извиняться. Есть люди, которые все это запоминают. Недовольные и обиженные находили дорогу к Сталину, отчасти к Зиновьеву. Эти ведь тоже чувствовали себя обиженными. Каждая неудача на фронте вызывала натиск недовольных на Ленина. За кулисами уже тогда этими махинациями руководил Сталин» (там же, стр. 179–180).

Сталин и «военная оппозиция» правильно считали, что в борьбе за торжество их линии нет другого более надежного пути, как противопоставить Троцкого Ленину, с тем, чтобы убрать Троцкого при помощи Ленина, а потом будет легче разговаривать и с Лениным (Бухарин: «Сталин и под Ильича вел подпольные ходы», Л. Троцкий, там же, стр. 184).

Заместитель председателя Чека Менжинский, докладывая Троцкому о работе особых отделов Чека в армии, сообщил ему, что Сталин «внушает Ленину и еще кое-кому, что вы группируете вокруг себя людей специально против Ленина», но когда при одной из бесед Троцкий задал Ленину вопрос: «Неужели же тут есть частица правды? — я сразу заметил, как заволновался Ленин. Даже кровь бросилась ему в лицо. "Это пустяки", повторял он, но неуверенно… Но я понял, что Менжинский говорил не зря. Если Ленин отрицал, не договаривая, то только потому, что боялся конфликта, раздора, личной борьбы… Но Сталин явно сеял злые семена. Лишь значительно позже мне стало известно, с какой систематичностью он этим занимался» (там же, стр. 183–184).

Такова была внутрипартийная и внутриармейская атмосфера, когда была поставлена на обсуждение съезда военная политика Ленина-Троцкого.

Естественно встает вопрос, почему же в столь тяжелой и враждебной для Троцкого атмосфере, когда буквально речь шла о судьбе военного руководства Троцкого, Троцкий решил не присутствовать на съезде?

Не было ли это тактическим ходом Ленина, чтобы, не раздражая оппозицию неизбежно резким ответом на съезде Троцкого, вернее защищать позицию Троцкого в его отсутствии? Троцкий не дает на это ответа. Сталинская историография тоже обходила этот вопрос. Новая «История КПСС» дает ответ, который удивляет своей «беспартийностью». Там сказано:

«Недооценивая значение постановки военного вопроса на съезде, Троцкий еще до съезда возбудил перед ЦК ходатайство о том, чтобы в связи с обострением обстановки на Восточном и на некоторых других фронтах его самого и всех военных делегатов отправили в действующую армию. Против этого предложения выступали делегаты от фронтовых парторганизаций. Всем было ясно, что решение военного вопроса откладывать нельзя. Пленум ЦК согласился с делегатами… Троцкому же было разрешено выехать на фронт, и в работе съезда он не участвовал» («История КПСС», т. 3, кн. II, стр. 276).

Вернемся теперь к съезду.

На открытом заседании съезда докладчиком ЦК по вопросу о «военном положении» выступил член ЦК Г. Сокольников, который изложил «тезисы доклада» Троцкого, утвержденные ЦК. Точку зрения «военной оппозиции» изложил В. Смирнов, который выступил как содокладчик.

Чтобы правильно оценить вес и значение «военной оппозиции», надо дать некоторые справки о ее лидерах.

«Военную оппозицию» возглавили на съезде:

В. Смирнов (член партии с 1907 г., член Реввоенсовета армии);

А. Бубнов (член партии с 1903 г., бывший и будущий член ЦК, член Реввоенсовета республики);

Ф. Голощекин (член партии с 1903 г., член ЦК в 1912–1917 гг.);

Г. Сафаров (член партии с 1908 г., партийный руководитель 3 армии);

А. Александров (член партии с 1900 г., заместитель командующего Северокавказским военным округом);

A. Мясников (член партии с 1906 г., бывший командующий Западным фронтом, секретарь МК РКП (б);

B. Сорин (член партии с 1917 г., председатель Военного трибунала Восточного фронта);

М. Рухимович (член партии с 1913 г., один из руководителей компартии Украины);

Н. Толмачев (член партии с 1913 г., член Реввоенсовета 3 армии);

С. Минин (член партии с 1905 г., член Реввоенсовета 1 Конной армии);

Р. Землячка (член партии с 1898 г., в 1917 г. секретарь Московского обкома партии, партийный руководитель 8 армии);

Г. Пятаков (член партии с 1910 г., глава правительства Украины);

Ем. Ярославский (член партии с 1898 г., руководитель Военной организации ЦК, секретарь ЦК в 1921 г.);

К. Ворошилов (член партии с 1903 г., командующий Царицынским фронтом, при котором Сталин был членом Реввоенсовета).

(Отметим тут же в скобках, что то, что Сталин был духовным главой «военной оппозиции» доказывает и тот факт, что потом, при режиме Сталина, все они сделались либо членами ЦК или ЦКК, либо занимали высокие посты в государственном аппарате, но во время «Великой чистки» в 1936–1939 гг. Сталин поступил с ними по-сталински — не только лидеры, но и рядовые участники «военной оппозиции» были расстреляны, только своим вернейшим оруженосцам Сталин сохранил жизнь — Землячке, Ярославскому и Ворошилову.)

Сокольников, излагая военную политику ЦК, заявил, что система добровольческого формирования Красной армии с выборным командным составом уже отжила (по свежим следам Октябрьского переворота и во исполнение своих прежних обещаний большевистское правительство 16 декабря 1917 года приняло два декрета: 1) «О выборном начале и об организации власти в армии», 2) «Об уравнении всех военнослужащих в правах» — теперь, укрепившись у власти, ЦК их отменил). Период добровольчества в армии был, по словам Сокольникова, периодом, «когда государственная власть фактически не могла руководить армией», «в конце концов получилась система независимых маленьких отрядов вокруг отдельных предводителей» (там же, стр. 144–145). Теперь наступило время, когда надо создавать большую регулярную армию, с прежней субординацией и дисциплиной, с массовым использованием десятков тысяч царских военных специалистов.

Когда Ленин и Троцкий убедились в том, что ни советскими декретами, ни солдатскими выборами из унтер-офицеров или партийных агитаторов никак невозможно сделать знающих свое дело командиров, они отбросили в сторону все декреты на этот счет и начали создавать командный состав из назначенных сверху бывших царских офицеров (По данным Троцкого, таких офицеров в Красной армии к началу 1919 г. было около 30 тыс. человек. — См. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 180.)

Обосновывая такую новую военную политику ЦК, Сокольников заметил: «Мы были за выборность, когда мы восстановляли солдат против верхов, которые служили царскому, помещичьему и буржуазному режиму… Теперь, при режиме пролетарской диктатуры, отменять тот командный состав, который назначен ей, значило бы выносить вотум недоверия этой власти» («Восьмой съезд»…, стр. 147).

Сокольников продолжал: «Нам говорят: возвращая в армию бывших офицеров, вы тем самым восстанавливаете бывшее офицерство и бывшую армию. Но эти товарищи забывают, что рядом с командиром стоит комиссар, представитель советской власти…» (там же, стр. 147).

Сокольников приводил примеры оправданности новой военной политики ЦК: «Выяснилось, что там, где военные специалисты были привлечены… там был достигнут военный успех. И наоборот, там, где… присланных из центра военных специалистов отсылали обратно или сажали на баржу, как это было в кавказской армии, там мы пришли к полному разложению и исчезновению самих армий…» (там же, стр. 146).