Направился в порт, там под разгрузкой стоят несколько судов. Заглянул в открытые трюмы, увидел какие-то тюки, обвязанные веревками.

На пристани стоят несколько кранов двух типов. Один тип портовых кранов действует по принципу коромысла, "колодезного журавля". На одном конце канат с крюком, на другом прикреплен балансир, от него канат протянут через барабан к горизонтальной лебедке, приводимой в движение лошадьми. После того, как груз из трюма судна прицеплен крюком к крану-коромыслу, лошадь по кругу вращает барабан лебедки и груз вместе с балкой крана вздымает вверх. Как я понял, этот тип крана обслуживал небольшие по размерам суда. Метод подачи груза на пристань не изучал, так как сразу же обратил свое внимание на работу другого портового крана.

Иной тип крана, с вынесенной стрелой, обрабатывал большие суда. Естественно, он и по своим размерам был больше первого, и работу его лебедок обеспечивала не лошадь, а паровая машина. Его конструкция близка к нашим, земным.

Закончив обследование порта, вновь оказался на лужайке перед большим дворцом, складывается впечатление, что туда меня притянула некая сила. Это впечатление тут же подтвердилось появлением передо мной высокого, светлого, белокурого, голубоглазого мужчины, на вид которому было лет около сорока. Плотного телосложения, широкого в плечах, одетого в странную одежду, которую можно было бы назвать мундиром или камзолом, подчеркивающим ее официальность, или приверженность ее носителя (не обязательно владельца) к статусу руководителя.

- Пришелец, я тебя давно жду, - обратился он ко мне без всяких приветствий, - я глава этого города.

- Здравствуй, - ответил я ему, - а зачем? Ты можешь мне помочь поближе познакомиться с вашим городом?

- Да, - ответил он, - что тебя интересует?

- Порт я уже посмотрел, ты не мог бы показать мне вашу промышленность?

- Хорошо, - ответил глава, - с чего начнем?

- С легкой промышленности, - сказал я.

Перед моим взором возникли вытянутой формы одноэтажные здания с двускатными крышами, легкая промышленность, как тут же объяснил мне глава города (он оказался более, чем мэр, но это выяснилось позже), у них разделена по цеховому принципу. Не успел выяснить структуру управления промышленности, как мы оказались в цехе, где стояли множество простых ткацких станков.

- Это полотняный цех, - отметил я про себя, - полотно делают из льна, хлопка (с хлопкового дерева) и конопли.

Через мгновение мы оказались в другом цехе, где производился пошив одежды. Швейные станки совершенно не были похожи на машинки Зингера, представляли собой несколько прямоугольных рамок с иглами с ножным приводом.

- Что еще? - спросил глава города, когда мы вылетели из швейного цеха.

- Тяжелую промышленность, - ответил я и, заметив на одной из улиц движущуюся автомашину, типа нашего трамвая, но передвигающуюся по булыжной мостовой, продолжил:

- Как производится изготовление таких транспортных средств?

Мгновенно мы оказались в мрачном помещении, здании цеха по изготовлению автотранспортных средств. Куча металлических балок, изделий, часть кузова и множество того, что обычно можно наблюдать в цехе металлоизделий небольшого предприятия, каких множество у нас в России, или в цехе нестандартного оборудования.

- Похоже, вы не применяете в производстве конвейер - спросил я главу города, - вы все изготавливаете поштучно?

- Мы не знаем, что это такое, - ответил тот.

Мы вновь оказались перед большим красивым зданием с колоннами, который являлся резиденцией главы.

- Ты только мэр города - спросил я главу, - а кто находится в "Казанском Соборе"? У нас на планете все управление в странах централизовано, сконцентрировано в одном управленческом центре.

- У нас не так, - ответил он, - все города страны с прилегающими территориями обладают полной самостоятельностью, живут по своим планам, независимым от кого-либо. Я управляю таким же анклавом (так мое сознание интерпретировало территориальное обособление), а там (у меня возникла картина "Казанского Собора") осуществляется идейное, духовное руководство всей страной.

Тут же у меня возникла картина, как со всех сторон в город везут на подводах, преимущественно а также на судах, лодках продукты земледелия, которые обрабатываются на мельницах, складируются на складах и поступают в торговую сеть, всплыли опять картины железных монет в обращении.

- Заглянем в ваши магазины? - предложил я.

- Да, - согласился мой гид.

После чего мы оказались в магазине готового платья, где на вешалках висела одежда - платья, сорочки, брюки, такие же, как у нас на планете. Пристальное же мое внимание, почему-то, привлекли вешалки, плечики. Они там деревянные и из металлического прутка.

- А есть у вас столовые, пункты общественного питания, - заинтересовался я, - давайте посмотрим?

Влетели в столовую, расположенную в центре города. Обычное помещение с длинными деревянными столами и скамьями темного цвета, прилавок. После чего вновь оказались перед его резиденцией.

- Как Вас зовут, - спросил я, - у нас разные языки, но ведь надо же как-то идентифицировать друг друга?

Тот задумался, а у меня возникло сначала как предположение, а потом и уверенность, что я могу назвать его именем "Иггл".

- Твое имя "Иггл"? Ты согласен?

- Да - с облегчением ответил он, - давай так. А тебя я буду звать "Пришелец", ты все равно у нас один…

Так мы познакомились, у меня на планете Глория уже двое, если не друзей, то знакомых.

- А как называть твой город, твой анклав? - спросил я также.

Тот снова задумался и, копаясь в моих мыслях, не найдя там ничего пригодного для себя, предложил:

- Называй просто "Столицей", сойдет.

У них там все проще.

- У меня есть проблема, - начал Иггл, видимо с целью ее решения он давно меня поджидал, еще с первых моих посещений города, - дело в том, что мой архитектор уже "никакой" (моя интерпретация), не развивается, нет никаких идей, архитектурное развитие остановилось.

Тут же недалеко от нас появился человек в белых брюках, голубой рубашке, архитектор города. На вид ему было лет шестьдесят, может быть больше. От него исходило чувство вины, некое равнодушие ко всему окружающему и, пожалуй, усталость, какая появляется у большинства пожилых человек. Вся скукоженная его фигура говорила о дискомфортном состоянии души и тела.

Иггл продолжил:

- Ты пришел к нам с планеты, которая опередила нас в развитии, мне бы очень хотелось посмотреть, как развиваются там у вас строительство, архитектура, нам очень надо заглянуть в будущее. К сожалению, наши архитекторы вашу планету не посещают, новых идей мало. Мы знаем, что у вас бывают наши духовные лидеры (опять у меня возникла картина "Казанского Собора", а также нескольких человек оттуда, которые посещали Землю, наблюдая нашу жизнь), но они не строители, не хозяйственники и от них ничего нельзя добиться, они все держат втайне.

- Дорогой Иггл, - с некоторой печалью ответил я, - не осуждай своих идеологов за хранение их знаний в тайне. Несмотря на то, что в области развития техники, строительства, на Земле больше опыта, в духовном развитии у нас иная структура, на нашей планете намного больше неразвитых людей, живущих в основном животными инстинктами и неконтролируемыми эмоциями, занимающих "дно" эволюционной пирамиды. Это привело к уничтожению друг другом сотен миллионов человек за последние несколько столетий. Ваши лидеры понимают, насколько опасна идеология землян для населения Глории, поэтому не желают возбуждать любопытства к нам.

- А вы не планируете направить к нам свои летательные аппараты и прилететь к нам в физических телах?

- Это маловероятно в ближайшие несколько десятилетий, техника не позволяет, к тому же о Глории знают только единицы и им никто не поверит. К вам прилетят скоро другие инопланетяне - аннунаки с планеты Нибиру, они привезут с собой любовь, радость, новейшие технологии, покруче, чем у нас.