Мерзликин обиженно засопел:

— Они сами ко мне липнут!

— Анатолий Иванович!

И снится нам не рокот космодрома

Не эта ледяная синева

А снится нам трава, трава у дома

Зелёная, зелёная трава!

У Алексея оказался неплохой баритон. И песню они исполняли на бис уже третий раз. Музыканты тщательно запоминали ритмы и малость ошалели от количества денег, что им насовали благодарные слушатели. Как бы еще договориться с этими загулявшими геологами о песне? Анатолий же подметил в толпе пару приличных дам, у которых заволокло дымкой глаза.

Вечер удался! Лишь Павел, скромно целивший в углу «Нарзан» был недоволен. Опять ему завтра пистонов вставят. Нет, надо менять работу! С таким подопечным он до пенсии не доживет!

.

Мерзликин принимал поздравления. Настроение у всех было праздничное. Завтра Новый 1974 год. С ума сойти, он второй раз в жизни будет его праздновать! Хотя в прошлом отрезке ему было лишь пять лет, и тот малыш разве что мог радоваться новогоднему утреннику, подаркам и ёлке.

Они устроились в большом кабинете редакторов. На сдвинутых столах красовалась выпивка и простая закуска из Останкинского буфета. Недавно всех сотрудников редакции порадовали увесистой премией. Но Анатолий замечал, что людям приятно не только денежное вознаграждение. Работа над циклом передач получалась больно уж необычной и до безумия интересной. Да и постоянное общение с человеком из будущего открывало перед ними невероятные перспективы.

«Окно в мир!»

— Друзья, за удачное продолжение в Новом году!

— Виктор, не части! Завтра рабочий день.

— Да пребудет с нами етическая сила!

Это уже шутки из репертуара Мерзликина.

Мужики налегали на коньяк. Это отдел программ проставился. Женщины скромно пили шампанское, закусывая шоколадными конфетами и апельсинами. Мерзликин делал вид, что не замечает толстые намеки яркой брюнетки в узком жакете. От нее явственно исходили волны желания, но после полученного от куратора втыка он сам себе запретил служебные романы. Ибо нефиг!

Ничего, в общем-то, нового. Женская половина персонала использовала все годные и негодные средства для продвижения по служебной и личной лестнице. А средства у них во все времена были одни и те же. С превеликим трудом Анатолию удалось угомонить взрыв гормонов и более трезво оценить советский подвид дамской половины общества. Самые элитные, детки совдеповского истеблишмента в подобные телевидению конторы не забредали. Да и больше мечтали удачно выйти замуж. Синекурных должностей в Москве хватало.

Номенклатура строго стерегла свои незыблемые привилегии. В том числе получение вакансий, связанных с выездом заграницу. Суточные в валюте, а то и вовсе работа там на месяцы и годы. Затем удачливые граждане приезжали в столицу, «упакованные» по самое не балуй. Со связями и наработками. Их ранг в обществе «дикого совка» тут же подпрыгивал невероятно вверх. Они могли смотреть на коллег и знакомых с высоты своего элитарного опыта.

Мерзликину снобизм таких типажей был крайне смешон. Эти люди обычно ни черта не знали о социуме, где провели некоторое время или вовсе побывали наскоком. Зато как любили поучать тех граждан, кому не повезло прикоснуться к «забугорному»! А вся соль чаще всего состояла в том, что командировочные смогли привезти столько-то блестящей мишуры, дефицита, угостить знакомых сущей ерундой по понятиям человека из будущего. Что ему испанские оливки и финский сервелат по сравнению с русской черной икрой или балыку из осетрины? Вот элитарная пища! Или настоящие фрукты с частных южных плантаций. Да, дорого. Да, на рынке. Посему не для всех. В этом и соль, и прерогатива «сливок общества». Но в местном перевернутом с ног на голову мире отчего-то завсегда отдавали приоритет зарубежному шмотью и хламу. Отсюда и корни будущего воздыхания над «Гуччи» и «Армани».

Так что в общении Мерзликина с «высшим Московским светом» покамест имелся большой пробел. Не вращался он пока в тех кругах. Да и не горел особым желанием. В прошлой жизни насмотрелся на пустоголовых «светских львиц». Здешние ничем не лучше. Во всяком случае, в памяти предков они нисколечко не отразились. Значит, нечего на них тратить время.

Более распространенной «прослойкой» являлись дамочки, заточенные на телевизионную или административную карьеру. Образ ведущей или диктора последние годы стал в безумно популярным. Это как блогером или инфлюенсером в будущем. Казалось бы, всего-то требуется приятные внешние данные и подвешенный язык. Но по факту внутренняя кухня студий и отделов оказалась до предела наполнена интригами и внеслужебным рвением. Проще всего было настучать на коллегу по партийной линии. Партия тут же возбуждалась и лезла разбираться. Номенклатуры для подобных действия имелось с избытком. Мерзликин поражался обилию лишних людей в аппарате. Ладно бы они занимались делом, но по факту перекладывали бумажки и делали важный вид.

Анатолий по этой линии и получил от куратора звиздюлей. По малолетству он не был знаком с советской системой нравственного блюдения общества. А ведь за пресловутую «аморалку» могло запросто прилететь от бдящих за ситуацией партийцев. Казалось бы, какое дело КПСС до ситуации в семье и отношению к адюльтеру? Но ни фига: член партийца являлся достоянием общественности. Профсоюзы, женские комитеты также не оставались в стороне. Сколько и с кем — самый живой вопрос современности в понятии изголодавшихся по тесному общению с мужчинами ответственных товарищей женского пола.

И даже людям одиноким не следовало афишировать свои связи в коллективе. В чем-то эта система сохранилась неизменной и в будущем. Хотя службы безопасности обычно использовали сексуальный компромат с разрешения вышестоящего начальства. И первые лица компании обязательно находились вне подозрения. Своего рода льгота. В элитарных кругах мочили друг другу совершенно иными способами. Политическими.

Ну и никто не отменял любвеобильных работниц вспомогательных технических служб. Частенько они яркие представители так называемой «лимиты». Девушек, приехавших в столицу из провинции на какое-либо предприятие, остро нуждающееся в рабочих руках. Устроившись на новом месте, самые умные из лимитчиц тут же начинали искать себе мужа москвича. И не сказать чтобы эти девушки оказались в чем-то неправы. Каждый ищет свое счастье по возможности. И как показывает опыт, провинциалки яростней всего за него борются. Многие из них талантливы и имеют пробивной характер. Мерзликин уже сполна испытал несколько таких на себе. Нет, определенно — патриархальные устои в СССР рухнули. И похоже, что безвозвратно.

Поздновато спохватились замшелые идеологи. Молодежь активно выбирала сытый и свободный образ жизни. К чему её, собственно, и призывали все эти годы. И пресловутый Запад здесь ни при чем. Почему молодые люди на шестом десятилетии советской власти должны нести лишения оставалось непонятно. Ничего иного «Суслятина» предложить не могла. Но Анатолий за эти недели внезапно для себя самого осознал, что и сносить идеологических патриархов пока рано. Одна из основных ошибок реформатора Горбачева заключалась в том, что перед тем как рушить, следовало найти и использовать замену. Без подпорок любая система власти рухнет. Примеров в истории не счесть.

Подельник Горбачева Яковлев открыто позднее заявлял: Я убежден, что стоит вернуть народу России свободу, как он проснется и возвысится, начнет обустраивать свою жизнь так, как ему потребно. Все это оказалось блаженной романтикой. В жизни все получилось во многом по-другому'. Хороша Маниловщина?

Тлять! И это говорит политический деятель, устроивший заварушку на одной шестой части суши⁈ Не зря последний председатель КГБ В. А. Крючков так говорил об «архитекторе перестройки».