Брежнев хмыкнул?

— Конвергенция?

— Отчасти да.

— Мы же её раскритиковали.

— Ваше право. Да и Швеция в итоге не избежала всех болячек свободного мира.

Брежнев хохотнул:

— Это где пидарасы и ненормальные тетки кругом?

— Вы совершенно правы. И в успокоившемся обществе тут же начинают расти сорняки. Ведь феминистки и сторонники ЛГБТ на самом деле крайне немногочисленны. Но неимоверно агрессивны. То есть незначительное меньшинство заставило остальных следовать их курсом. И горе тому, кто откажется подчиниться. Налицо технологичный этап тоталитаризма и насилия над обывательской личностью. Оказалось, что человеку мало сыто питаться. Нужно нечто большее. Иначе он быстро превращается в скотину, готовую пойти за поводырем.

— Нет в душе искорки.

— И душевного равновесия. Жить только для себя на самом деле неправильно. Сытые обыватели в итоге приводят социум в ад.

— Так и в ад?

— Потому что за душой у них ничего нет. Все до сэбэ, моя хата с края. Отсутствие активной гражданской позиции или превратное её понимание. Разве может государство существовать в подобной парадигме? С управлением разрозненных личностей как раз хорошо справляется тоталитарная система. Не самая лучшее достижение человечества, как показывает исторический опыт.

Брежнев все понял по-своему:

— То есть без коммунизма опять не обойтись?

— Да, — обреченно кивнул Анатолий. Для кого это он все рассказывает? — Поэтому идеологией все равно придется заниматься. Но нам нужна новая и более передовая, основанная на науке.

— Тогда Суслов вам зачем?

— Надо же отчего-то отталкиваться? А Михаил Алексеевич дока в таких вопросах. Вот только пусть он покамест в остальные дела не суется.

Брежнев засопел. Сказано было нагло, с толстым намеком.

— Злой ты и циничный человек!

— Какие есть, Леонид Ильич! Пилюли горькие, но лечат.

Генсек некоторое время тяжело рассматривал гостя, затем неторопливо поднялся, давая знать, что аудиенция окончена. Он протянул руку для прощального пожатия.

— Спасибо за честность, Анатолий. И за взгляд со стороны.

— И вам. За то, что нас слушаете.

Они молча зыркнули друг на друга и разошлись в разные стороны. Только в коридоре Мерзликин понял, что у него вся спина под пиджаком мокрая.

«Уф! Пронесло!»

Да нипочем в прошлом он позволил бы так вести себя. Но сейчас как будто нечто подталкивало его в спину. Более важное, чем сама жизнь.

— Едем в Совмин, ребята.

Официально Анатолий был прикреплен к Комитету по информации при Совете Министров СССР, и все вопросы придется решать через него. Он показал на входе удостоверение и застыл на месте. А куда, собственно, идти? В прошлый раз все решали без него.

— Вы что-то хотели?

Мужчина был седовлас и с проницательным взглядом.

— Да. Я человек у вас новый, и мне требуется решить один вопрос, связанный с квартирой.

— Тогда вам в Орготдел. Второй этаж.

— Спасибо.

На этом злоключения попаданца в СССР не кончились. Его сначала отфутболивали по разным кабинетам. Бюрократия никуда не делась. И в будущем в этом плане мало что изменилось. И не надо изрыгать проклятия в сторону бюрократической машины, проще и полезней изучить её и узнать к кому конкретно стоит обратиться. Но нужный человек, как назло, ушел на обед. Анатолий не стал рассусоливать, узнал, как тот выглядит, и сам пошел в столовую.

Взяв оладьи и витаминный салат, Анатолий спросил у худощавого человека, всем видом напоминающего классического бухгалтера:

— Не занято?

— Пожалуйста!

— Сергей Вадимович, я собственно к вам. Так зачем нам терять время? Может, начнем разговор?

Хозяин кабинет двадцать шестой сильно удивился. Он же не снабженец, чтобы его ловить подобным образом. Сухо кивнул хорошо одетому человеку:

— Слушаю вас.

— От нашего комитета мне выделена служебная квартира на Котельнической набережной.

— Прекрасный дом. Неужели вы желаете съехать?

— Нет. Я хочу прописать там подругу. Она также из моего времени. Мы хотим вместе жить, но без прописки, говорят, нельзя.

— Подождите! Вы этот…

— Попаданец.

Сергей Вадимович с их братом, видимо, сталкивался нечасто. Сразу весь съежился, и глаза забегали.

— Это невозможно! Такие квартиры выделяются лишь холостякам. У вас ведь там полный пансион! Мебель, смена белья, уборка.

— И не вижу проблемы. Будет еще человек.

— Я повторяю. Такие квартиры только для холостяков на время службы. То, что вы привели туда кого-то жить, уже нарушение. Пусть ваша подруга обитает там, где прописана.

— Так она еще нигде не прописана. И даже без паспорта.

Такого поворота сотрудник Орготдела явно не ожидал и застыл на месте с вилкой.

— Тогда…

— Что?

— Не знаю.

— А кто знает? Вы же этим занимаетесь, вам и решать. Не идти же мне к Мазурову с таким мелким вопросом.

Сергей Вадимович еще больше вжал голову в плечи. Затем его лицо прояснилось:

— Тогда вам надо оформить ваши отношения, и вы сможете претендовать на ордер. Вам дадут двухкомнатную квартиру.

— Точно? А проще нельзя?

— Нет! Выделены отдельные фонды для временных поселенцев. Но иначе никак. Как мы вас тогда оформим?

Сейчас уже задумался Мерзликин. Пока особое положение его спасает, но уже назревает скандал. И в Центре, и в Высотке. Да и недоброжелатели не обойдут сей момент. А это опасно ужен для дела.

— Спасибо. Я вас понял. Если что, где оформлять наши отношения?

Сотрудник ответил подозрительно быстро:

— По месту вашей прописки. Можно попросить и вас распишут в скором времени. Затем с новыми паспортами идете ко мне. Но учтите, что квартира будет неслужебной. То есть без мебели и всего остального. Но вы сможете обратиться в ваш ЦПВП и получить ссуду.

Мерзликин растерянно протянул:

— Спасиибо.

Из здания он вышел сильно задумавшись.

— Анатолий Иванович, мы куда?

— А? Да. В Останкино!

Идея пришла в головы собравшимся как бы случайно. Но живо захватила возбужденные умы людей из будущего.

— А имеем ли мы право вмешиваться в искусство подобным образом?

— Почему нет? Мы все равно уже изменили этот мир и далеко не факт, что его снимут в настоящей копии Вселенных. Помнишь, о чем Марк говорил. Здесь уже не основная линия, а боковая. Семеныч же еще бодр, но уже безумно популярен. Даже споет в картине. Разрешение мы для него точно выбьем. Думаю, что Высоцкому такое зело понравится. И серий можно наделать больше. Роман-то немаленький. Нюансов добавить для сюжета. А позже снимать продолжение уже с Шараповым. Это же насколько лет работы!

— И без дурацкого Конкина. Он никак не тянет на доблестного фронтового разведчика.

— А кого?

— Подумаем. Кстати, сколько сейчас лет Шакурову?

— Да уже староват.

— Так и Высоцкий немолод во время съемок был. Главное, чем фильм зрителя взял, харизма и актерское мастерство. Смотришь и видишь, что это настоящий МУРовец. Шарапов зато получится в этот раз с самостоятельным характером. Это ж сколько фильмов с ним можно будет наснимать? Шакуров отлично играет персонажей с внутренним нервом. Ты хотя бы вспомни «Друга».

— Ха, я представил, как они с Семенычем ругаться будут!

— Впрочем, это решать режиссеру.

— И мы выбираем…

— Говорухина! Звони на Мосфильм.

— А я пока узнаю про Вайнеров.

Минут через двадцать они сидели за столом несколько обескураженные. Фильма среди «привезенных» попаданцами кинокартин не нашлось. Зато обнаружилась непредвиденная информация.

— Нет еще у Вайнеров такого романа! В 1967 «Часы для мистера Келли» издали. Там Шарапов майор, командир группы захвата. В 1969 году «Ощупью в полдень» он подполковник, начальник отдела МУРа. 1972 издан «Визит к Минотавру» — упоминается там, как «наш славный шеф, подполковник милиции Шарапов» и учитель главного героя Станислава Павловича Тихонова. «Гонки по вертикали» еще в работе.