— У меня детЯм уже, — дядя Витя снова засмеялся, — за двадцатник обоим, учатся уже в институте! Отдай его… как же его… — он защёлкал пальцами, вспоминая, — всё забываю, как его зовут… О, вспомнил! Кириллу, криминалисту, он же всё собирает пукалки да ножики.

— Коллекционирует? — уточнил я, помечая это себе в памяти. Надо проверить.

— Он же и сказал, что охолощённый, — Кудрявцев засмеялся. — Себе присмотрел, значит. Ладно, погнал я…

— Дима, вопрос, — остановил его я. — А вы сразу поехали его брать, связного этого, как только узнали?

— Канеш, сразу! Собрались всей кучей и погнали с базы к нему, пока не убёг. Пока ты там стрелял на хате у следака, — он хмыкнул, — мы уже в общагу ломились. Ладно, покеда, погнал я!

— И чего ты первым-то полез, дядя Витя? — спросил я, в свою очередь усаживаясь на табуретку рядом с его кроватью.

— Да совесть потому что задрала, едрить её за ногу! — в сердцах выпалил он. — Я же про эту бригаду, — голос его стал тише, — я же про эту бригаду мокрушников в курсе был, но хотел их подловить на одном деле, ждал… а тут вот чё оказалось, кого им заказали. Батю твоего. А коли не вышло, хотел живым его взять, но тот басурманин сразу палить давай, через дверь прямо. Меня задел, а его Димка сразу очередью из «Кедра» пришил. Видел, какой довольный? Тоже на реабилитацию отправят.

— Понятно. А кто хотел заказать? Что думаешь?

— Да вот, — он посмурнел, — знаешь, их кто-то заранее вызвал, готовил покушение. Бандиты же хитрить любят, народец скверный. Иногда мокрушник сразу мочит, особенно гастролёр, а иногда хитрее делают, выжидают, готовятся, изучают жертву. Месяц, бывает, ждут или два. Приказ отдал, а потом этого бандита даже щёлкнут, — дядя Витя хлопнул себя по бедру целой ноги, — а приказ действует ещё, и мокрушники работают. Особенно если аванс уплачен.

— Кто-то серьёзно готовился, значит, — произнёс я.

— Паха, есть курево? — с надеждой спросил он. — А то у Димки не спрашиваю, он жадный, никогда не даст. Уши пухнут.

— Да я ж не курю. Побаловался и бросил.

— Эх, — дядя Витя покачал головой. — Просто был вот такой случай… помнишь, был такой Каратист в «Универмаге»… хотя нет, это ты не помнишь, его же в 93-м замочили. Так вот, он как-то раз вызвал бригаду мокроделов с Дальнего востока, так они, едрить их в ногу, китаёзы были, сами под заезжих китайцев-работяг замаскировались, на ремонте работали, в общаге жили, что напротив цели.

— Хитро, — кивнул я.

— Угу. И ждали. И потом, уже когда Каратиста хлопнули, они через неделю завалили директора банка «Феникс»! Предыдущий который был! Ну, мы давай тогда Кросса в разработку брать, он же после Каратиста паханом стал, а тот даже и сам не знал, что покушение готовилось. А киллеры, выходит, своё дело сделали всё равно и свалили. Только случайно они попались, уже в другом регионе, хвастались при стукаче, а коллеги про это прознали, нам весточку прислали. Так и выяснили всё.

— Навевает разные мысли, — задумчиво сказал я. — А я вообще-то к тебе по делу, дядя Витя. С отцом говорил, он передал, что ты про Кузьмина Бориса можешь рассказать, хорошо его знал.

— Ну, как — хорошо, — он задумался и посмотрел в потолок. — Хорошо-то его никто не знал.

— Он с Рудаковым, говорят, нормально жил. И с тобой, хотя я слышал, что вы с ним собачились.

— Что есть, то есть, — дядя Витя кивнул. — Вообще…

Молчал он долго, наверное, секунд тридцать, о чём-то думая.

— О мёртвых, как говорится, или хорошо, или ничего… кроме правды. Так вот… я сам свечку не держал, просто слышал разговоры. Если говорить грубо, между нами, то вот Борька после того, как ушёл от нас, однажды попал крепко по пьянке, а Рудаков его отмазал от уголовки. И заодно взял на крючок…

— Детали знаешь? — спросил я

— Не особо, не копал в эту сторону. Но странности были.

— А кто знает?

Дядя Витя снова думал долго.

— Рудаков точно знает, — он усмехнулся. — У нас же только слухи ходили, но без всякой конкретики. Но вообще, Борька же у нас работал, у него в разработке много кто был. Я бы вот с этой стороны начал копать, мог же он кого-то привлекать для своих дел. Он как-то признался, что у него информатор был среди блатных, ещё со времён УГРО, но отношения у них сложились почти приятельские. Хотя это нами не практикуется, опасно, можно встрять из-за этого. И он этого информатора сам отмазывал от уголовки, и вот информатор сам мог его прикрыть. Не по дружбе, не думай, компромат там. Прознают другие блатные об этом, сами грохнут.

— И кто он?

— Не знаю, говорю же, он не проходил официально, Борька бы тогда сам не сказал — я и не в курсе был бы. Но как выйду на работу, могу поискать, поспрашивать.

— Понял, — я кивнул. — Буду ждать.

— Договорились! — он протянул руку. — Да ты не думай, я здесь недолго, кость не задета.

Вслух я этого не сказал, и дядя Витя тоже не подумал об этом варианте, но Борис Кузьмин ведь раньше, ещё в советское время, работал в УГРО, как и мой отец. А если кто и может рассказать про те времена кроме бати, то только наши старые опера — Якут и Устинов.

И вот они точно могут подсказать лазейку к этому делу.

Чуть позже, центр города

Погода портилась, вот-вот должен был пойти дождь, но летняя кафешка ещё была открыта. Хозяин кафешки лично жарил шашлыки на мангале под открытым небом, официантка разносила тарелки с мясом и кружки с пивом, посетители всё сидели за столами, хоть и поглядывая с опаской на небо. Ветер усиливался, а ограда летней кафешки из стальных чёрных прутьев никак от него не защищала.

За одним столом сидел Боцман, бригадир «Универмага», и двое его бойцов. Один из них, Генка Пианист, рассказывал городские новости.

— Ну и чё, короче, — он размахивал сигаретой при каждой фразе. — Наехали зареченские на этих пацанов, стрелку им забили. Так те Мирона сами взяли у бабы на хате, Чапаю п*** вломили, а Артуру на стрелке такую предъяву сделали, что он сразу съехал и свалил подальше.

— Ты не заливай, — возмутился Резо, отвлекаясь от шашлыка.

— А я-то чё? Братва говорит, что Артур съехал.

— Пробей-ка всё, Резо, — грубым басом сказал Боцман, отпивая пиво. — Что и как, а то мне кажется — гонево это всё, — он сделал ещё глоток. — А я с этой машиной сегодня провозился. Какой-то лошара малолетний в меня врезался, задок к чертям погнул, дверь заклинило. Ремонт в штукарь зелени обойдётся, а то и больше.

— «Чероки» же, — закивал Пианист. — Заказывать детали из Москвы надо, в области хрен найдёшь.

— Так знаю! Надо было крузака брать, к япошкам проще найти.

— Так пусть лошок и оплачивает, — заметил Резо. — Раз сам накосячил.

— Оплатит, никуда не денется. Он в больничке пока, гы-ы, — Боцман коротко загыгыкал. — Пробей-ка, Пианист, кто его родаки, пусть тачку ту продают и…

Рядом с повреждённым «Чероки» остановилась красная девятка. Оттуда выскочил чем-то встревоженный Шмель, высокий качок, и, даже не закрывая дверь, побежал к столу.

— Боцман! — рявкнул он. — Тебя Кросс ищет! Очень недовольный. Чё трубку не берёшь?

— Чё такое? — Боцман нахмурил брови и проверил телефон, лежащий перед ним на столе.

Опять села батарейка.

— А чтобы ты ему пояснил за этого пацана, — запыхающийся Шмель навис над столом. — Ты сегодня избил сына Артура… ну, неродного… но суть-то одна. Он же предъявит за это!

— Вообще, — Боцман отпил из кружки и громко поставил её на стол. — Пацан сам не прав был, ещё возмущался там, я его и осадил. Во-вторых, не калечил, а просто проучил. И откуда я его знать-то должен? Он на Артура-то и не похож сроду!

— Езжай в казино, — велел Шмель. — Кросс ждёт.

— А ты мне не указывай, не дорос ещё, — пробурчал Боцман. — А вообще, я и Кроссу всё обосную, и Артуру предъявлю, чтобы за пацаном лучше смотрел, — хвастливо произнёс он. — Так что пусть не пыжится, армянин, ещё и за тачку мне должен останется…

— Чё-то какой-то замес недобрый начинается, — произнёс Резо, оглядываясь по сторонам.