— Пьяный лежит? — Ирина остановилась. — Замёрзнет же, холодно.

Сан Саныч потянул туда поводок… а у меня в голове словно звякнуло! Забыл же, а ведь место-то самое, как было записано в протоколе. Вот киоск, через дорогу — закрытый кинотеатр, там Кросс собирался ставить автоматы, а дальше платная охраняемая стоянка.

Точно, оно…

К киоску иногда подходили люди, косились на лежащего, но быстро отходили по своим делам. Думают, что пьяный — и действительно народ много пил, кто-то и под заборами вот так валялся.

Значит, придётся самому.

Я шагнул к человеку, Сан Саныч обнюхал его и лизнул в лицо. Мужик лет сорока, лежавший на земле, пробурчал что-то неразборчивое и махнул рукой.

На первый взгляд — действительно будто пьяный. Просто я вот только что вспомнил, что тогда это тело описал участковый, потому что весь УГРО был на разборке, и этим трупом заняться было некому.

А потом выяснилось, что и криминала не было. Обычный сердечный приступ, который случился на улице, как потом написал Ручка в заключении после вскрытия.

Хорошо, что я пошёл по этой дороге.

Иногда, когда люди видят подобное, они цепенеют и проходят мимо, решая, что пусть этим займётся кто-то другой, а не они. Из-за этого и бывали случаи, когда в доме кого-то убивали, а никто из соседей, слыша это, даже не звонил в милицию. Часть людей пугалась последствий, а часть думала, что обязательно позвонит кто-то другой. И нередко бывало, что каждый надеялся на другого — никто так и не звонил…

Но помогать-то любят многие, просто надо обращаться не ко всем разом, а к кому-то конкретно. Тогда результат будет.

— Водкой не пахнет, — сказал я, хотя даже не принюхивался. — Сердце прихватило. Так… — я огляделся. — Эй, парень в джинсовке! Да, да, ты! Человеку плохо, сердечный приступ. Там телефон-автомат за углом. Вызови скорую сюда, а я с ним побуду.

Парень, который только что прошёл мимо, баюкая на руках двухлитровую сиську пива, тут же помчался к телефону. И я уверен, что он добежит до автомата, вызовет скорую и даже покажет им дорогу. Ведь его попросили напрямую.

— Эй, — я постучал в окошко киоска. — Человеку плохо, умирает, надо ему под голову что-то положить. Дай что-нибудь!

Сидевшая там продавщица, которая, я уверен, давно заметила лежащего, тут же достала свою куртку, мы быстро подложили её ему под спину, и приготовила воды. Собирались и другие люди, кто-то просто смотрел, кто-то предлагал оказать первую помощь.

Скорая приехала быстро. Усталый врач вышел и глянул на лежащего.

— Алкашей не возим, — тут же заявил он.

— Сердце у него, — загудели собравшиеся разом. — Сердце!

Врач присмотрелся внимательнее и тут же засуетился. Хоть препараты у них были нужные, повезло ему. Собравшиеся вокруг мужики помогли загрузить его в старую машину (после моей настойчивой просьбы, чуть ли не пальцем пришлось показывать, кто именно), и скорая уехала, включив мигалку.

— Вот как, — произнесла Ирина, ёжась от холода. — А хорошо, что вы такой внимательный. И как организовали всех.

— Можно на «ты», Ира, — сказал я и посмотрел на часы. — Так, уже совсем поздно, а нам ещё надо поговорить о многом.

— Ну, давай тогда на чай, — пригласила она. — У меня печенье осталось.

Ирина пошла рядом со мной, а я ещё раз оглянулся на киоск.

Действительно, сегодня многое изменилось. И этот мужик, возможно, выживет. И другое важное изменение есть в жизни многих людей в городе, о котором они не знают — самая известная ОПГ Верхнереченска сегодня так не появилась.

Но это палка о двух концах. Ведь другое крупное ОПГ никуда не исчезло, будет копить силы. И это может сильно повлиять на город.

И уже на следующий день я увидел последствия…

— Ой, тут у меня не прибрано, — начала было оправдываться Ирина и щелкнула выключателем, расположенным под чёрным электросчётчиком.

Но свет не зажегся.

— Всё нормально, — спокойно сказал я. — Не графья к тебе пожаловали. Эй, Сан Саныч, ничего не забыл? Куда это собрался?

Тот издал скулящий звук и сел на коврик у двери в слишком тесной прихожей, думая, куда ему податься, ведь место для него незнакомое. Только сидел и нюхал непонятные запахи.

— Лампочка сгорела, — виновато сказала Ирина.

— Нет, здесь всё просто.

Я нажал двумя пальцами на белые «пробки», выбитые из счётчика. Сразу включился свет, а на кухне громко затарахтел холодильник.

Прихожка и правда тесная, Ирина, снимая куртку, постоянно в меня тыкалась то плечом, то локтём. Я по-джентльменски помог ей снять ветровку, повесил её на вешалку, приделанную к стене, и заметил, как проволочная вешалка начала оседать вперёд под тяжестью одежды.

— Тут осторожно надо, — сказал Ира. — А то упадёт.

Ну, я знал, что мужа у неё ещё нет, но вижу, что нет и парня, раз никто не мог наладить эту вешалку. Хотя с её-то внешностью странно, что она одна. С другой стороны, следачка держала со всеми вежливую дистанцию, да и в городе она жила ещё недолго. А вскоре и вообще должна уехать в областную прокуратуру, если мне не изменяет память.

— Это мы быстро, — сказал я и прижал вешалку рукой к стене. — Отвёртка есть? Прикрутить надо немного, болты отошли. И открой пока ванную для Саныча. А то лапы у него грязные, дождь же был, он тебе всё затопчет, а мы обещали, что будем себя вести аккуратно.

— Сейчас, — она что-то совсем уж засуетилась. — Квартира-то съёмная, неудобно всё сделано. Я же из другого города, сюда просто назначили, пока…

Она открыла дверь в санузел, и сразу зашумела бегущая по трубам вода. Сан Саныч посмотрел на меня и неуверенно прошёл вперёд. Вскоре раздался скрежечущий звук, когда он запрыгнул в ванну и гавкнул, ожидая нелюбимой процедуры мытья лап.

Ирина принесла мне отвёртку, старинную, советскую, с красной рукояткой из эбонита. Я прикрутил эту вешалку, чтобы больше не болталась, заодно прикрыл крышку счётчика и подумал, что мне здесь будет чем заняться, если будут приглашать чаще.

Раздались щелчки электрозажигалки, это Ирина ставила чайник на плитку. Я прошёл в ванную, в которой повсюду торчали голые трубы и где меня терпеливо ждал Сан Саныч, виляя хвостом. Ванна старая, жёлтая, исцарапанная, мойки не было вообще, зато зеркало приличное, новенькое. Полка под ним густо заставлена батареями всяких лаков, шампуней и прочих девичьих прибамбасов.

Зато чисто, видна женская рука, у нас-то с Сан Санычем типичная холостяцкая берлога, да и некогда регулярно убираться, учитывая, что я торчал на работе сутками, а жены ещё не было.

Я помыл псу лапы, уложил в коридоре на коврик и прошёл на кухню, заметив, каким тоскливым взглядом он за мной следит. Наверняка думает, что всё съедим и ничего ему не оставим.

Кухня — типичная, будто её обставили в советские времена и больше не трогали, даже старый пожелтевший холодильник «Бирюса» не залеплен наклейками от жвачек, а мода на магнитики ещё не пришла.

— Сейчас, вскипит, — Ирина продолжала суетиться. Куртку она сняла в коридоре, из остальной формы ещё переодеться не успела. Кобуры, как я и думал, нет. — Тут надо только за ним посмотреть, пока я… просто у меня тут ничего не готово, я не думала…

— Я прослежу за чайником, — заверил я. — Можешь заниматься своими делами.

Гостей она принимать не очень умеет, не так часто они к ней ходят. Значит, прокурорские помощники за ней особо и не ухлёстывают, хотя чего от них ожидать — кабинетные пацаны, побаиваются.

Ирина ушла в комнату и прикрыла за собой дверь, Сан Саныч собрался было подойти и поскрестись туда, но я предупреждающе поцокал языком, и он снова улёгся и закрыл глаза. Но меня-то не обманет, знаю, что не спит, а ждёт гостинца. Вот хитрюга.

Ну, я-то мент наглый, не дадут, так сам возьму. Так что открыл холодильник, достал оттуда сыр и масло на тарелке, а из хлебницы, стоящей сверху — половинку буханки белого. Больше особо ничего и нет, следаки тоже весь день на работе, готовить некогда.