— И представил я: город наводнился вдруг веселыми людьми

Вышли все по дождь, скоро что-то пели и плясали, чёрт возьми…

— Как в тему-то, а? — Турок хмыкнул. — Наугад включил кассету, и тут тоже про дождь.

— Вы все что-то одно и то же слушаете, — я уселся вперёд, — что Султан, что ты. Только сейчас осень, не весна.

— Ну, про осень у них тоже есть классная запись.

А песня продолжалась:

— Позабыв про стыд и опасность после с осложненьем заболеть

Люди под дождём как салют, встречали гром — весенний первый гром.

Турок выключил магнитолу и убрал кассету в подкассетник с надписью DDT. А потом повернулся ко мне.

— Погнали?

— Поехали. Получается, Север вам стучит?

— Не совсем, — он покачал головой и завёл двигатель. — Всё сложно, ерепенится много, а мы пока не давим на него, а то соскочит ещё или своим попадётся. Его тогда сразу закопают, а нам он ещё нужен.

— Да у вас тут вообще агентурная работа налажена, — я усмехнулся и откинулся на спинку сиденья, снова поймав себя на том, что по привычке ощупываю, что внизу. — И у Кросса свои люди есть, и у Артура. А теперь ещё и у Слепого.

— Если бы всё было так просто. Вот смотри, Паха, — он прищурился и включил дворники. — Темнеет уже быстро. Так, ладно, к сути. У тебя вот тоже своя агентура водится, но у тебя есть определённая цель — чтобы эти твои стукачи-информаторы слушали между делом среди своих и тебе пересказывали, если что интересное попадётся. А у нас — у нас чуточку другое.

— И что именно? — произнёс я, чтобы поддержать разговор.

— Да вот, что у РУОП, что у нас, цель — не кого-то одного за уголовку посадить, а всю банду накрыть. РУОП, потому что с группировками борется, а мы — чтобы вообще все связи этой группировки или банды прервать и с корнем выдрать всё, что с ними связано, потому что это всё влияет глобально на всех. Такая вот обстановка в стране, и раз я в этом управлении работаю, то бандюганов, а не всяких шпионов или террористов ловлю. Хотя часто всё связано бывает между собой. Мы смотрим шире, на единичную уголовку не размениваемся.

— Ну, да, — я хмыкнул. — А мы, получается, так, детский сад — штаны на лямках? Между прочим, пока вы там пасете кого-то, ныкаетесь, наш маленькое отделение несколько убийств раскрыло, а несколько предотвратило. Глобально для страны такое? Может, и нет, а для города и области — даже очень.

— Ты чего завелся, Паха? Я же не хвалюсь. Я про то, что нам светиться на урках и на уголовной рутине не резон. Сам понимаешь, выслеживаем крупную рыбу.

— Ладно, проехали, всяк кулик свое болото хвалит. Давай к делу… Скажи мне, коллега, а что в этой схеме делает Север? Сидит на своём месте, бандитствует, а потом, когда банду накроете, он всех сдаст и в шоколаде останется? А пока, чтобы вы его не прессовали, только по мелочи вам стучит?

— Ну, что-то вроде, Паха. Как-то он конкурентов из другого города нам сдал тайком, думал, мы не поймём, откуда источник, а мы его нашли и этим взяли на крючок. Но пока удочку ещё не тянули, пусть зацепится покрепче. Будет надо — прижмём, но пока он и его кодла блатная не в приоритете. Но Север, гад, себе на уме, иногда приходится осаживать, вот как в тот раз, когда он тем пацанам пушки подгонял. Или, — Турок снова глянул на меня. — вот как сейчас, раз уж пообещали, я от него потребовал, что он с тобой встретился. Вот только это не значит, что он всё выложит. Может вообще наврать, с него станется.

— У меня не забалует. Сам его прижму, запоёт. Он же вам с этим оружием чуть бойню в городе не устроил, можно сказать, так что уговаривать его не надо, а сразу в оборот брать, в ежовые рукавицы.

Турок закивал.

— Да и мы думаем, — сказал он, — что эта разборка Артура с Кроссом тоже не просто так произошла. Но это, знаешь, пока не забивай голову и жди звонка от Султана, он пока важнее. Нельзя, чтобы схрон в Чечню ушел.

Тем временем мы выехали за город, проскочили мимо пилорамы, и я подумал, что отправляемся в посёлок за рекой, но мы свернули на просёлочную дорогу и доехали до недостроенной заправки. Там уже стояла серая тойота с включенными фарами. Внутри виден силуэт человека. Иногда у его головы загорался тусклый огонёк. Курит, значит.

— Подожду у трассы, — сказал Турок. — Мелькать не буду, чтобы не нервничал, а то не разговорится. Но если надо его напрячь, то я могу и с вами постоять.

— Не стоит, справлюсь.

— Если что, зови, добегу, — он похлопал себя по боку, обозначая кобуру через куртку. — Если чудить вздумает.

— Начнёт барагозить — я ему такой трах-тибидох устрою, что ему совсем ахалай-махалай станет.

Я вышел из машины, закрыл дверь и пошёл через хрустящий под ногами гравий к тойоте. Турок отъехал назад. Руки я держал в кармане, баюкая ПМ. Вороненая сталь приятно холодила кожу.

Если вдруг Север окажется завязан в делах Рудакова и Кузьмина, да ещё и в курсе, что на встрече буду я, может пальнуть, чтобы закончить то, что начал Кузьмин. Но я начеку. А будет забавно, если грохну его из его же оружия.

Но никто в меня не стрелял, пока же Север просто курил, внимательно изучая меня. В машине играла музыка, но слушал он, как и ожидалось, не Шевчука, а шансон.

— Что ж ты, фраер, сдал назад, — пел Михаил Круг. — Не по масти я тебе…

Это что-то из раннего. До хита «Владимирский централ» оставалась ещё пара лет, вот тогда он будет играть из каждого утюга. И это ещё группа «Бутырка» не появилась, те-то вообще в нулевых будут петь отовсюду.

Музыка замолчала. Похоже, Север думал, что я останусь снаружи под дождём, а он внутри, но я нагло обошёл машину, при этом глянув, есть ли кто-нибудь на заднем сиденье, и сел вперёд.

— Ну и чё тебе надо, мент? — хрипло спросил Север.

Этот мужик уже в возрасте, хотя поседел явно раньше времени. Очки затемнённые, татуировок на видимых местах нет, а золотые «болты» почти закрывают шрамы от сведения партаков. Да в зубах у него не стальные фиксы, а модный сейчас фарфор. Металлокерамику ещё, вроде, не ставят.

Но всё равно, несмотря на внешний лоск, это уголовник со стажем, криминальный авторитет. И стукач в разработке.

Опасный он. И мы с ним сидели в одной машине, в полумраке, ведь единственный источник света — включенные у «тойоты» фары. В их свете видно мелкие капли дождя. Дождь тревожно барабанил по крыше.

— Поосторожнее, вор, — я разместился поудобнее. — Хотя ты же ещё не коронован, так что пока ещё только жульман в вашей иерархии, или как там это называется сейчас. Но, глядишь, коронуют.

— Много знаешь, мент, да не всё, — отрезал он. — Говори, чё хотел!

— Говорить буду, когда я захочу, а ты пока слушай. У тебя ситуация не та, Чудь, — назвал я его старой кликухой, — чтобы что-то от меня требовать. Такое же у тебя погоняло было?

— Во как, — он хмыкнул. — Подготовился, мент. Да особо не борзей, и не таких ломал.

— Да ты у нас крутой, я посмотрю.

Я повидал много всяких блатных, от недавно откинувшихся, которые тут же совершали мокруху на первой же пьянке, до таких вот авторитетов. У них были общие черты, блатные часто подолгу думали над каждой фразой, потому что на зоне за одно неверное, даже и случайно брошенное слово можно было получить кучу проблем. Из-за этого они иногда казались заторможенными, особенно те, кто вышел недавно.

Многие говорили на своём жаргоне только среди своих, а с посторонними общались спокойно и вежливо, хотя это зависело от обстоятельств. Часто они были начитаны. А чего ещё там делать? Вот и читали много, библиотек на зоне — завались. Потом так вообще, высшее образование получить можно будет в процессе отсидки.

А вот Север быковал, как и многие «синие» при виде мента. По понятиям, ему даже говорить со мной «западло». Вот только времена уже другие, воровские понятия уходят в историю, и сидящие за одним столом мент и вор в законе уже не вызывали вопросов. Но Северу за тайную встречу со мной предъявят, если узнают, и он про это в курсе. Поэтому и шифруется, но избежать встречи не смог.