Но не успел он это договорить, как что-то увидел и заорал:

— Пашка, ложись!

Я упал на рефлексах, дёрнул на себя Сан Саныча за ошейник и прижал к земле.

Сначала раздался звон стекла, затем выстрел. Кто-то палил прямо из окна. Один раз, второй, третий! Перед нами взлетали фонтанчики земли. Выстрел сухой, узнаваемой, родной патрон 9×18 мм, который был в не менее родном для меня ПМ.

Якут достал ствол, я тоже, хоть у меня и нелегальный. Но пока мы не стреляли в ответ, только переглянулись, явно думая об одном и том же. Неизвестно, кто на этой даче, вдруг там остались хозяева, взятые в заложники, или кто-то ещё.

Сан Саныч зарычал и сделал попытку вырваться, но я держал, чтобы не задело шальной пулей.

— Лежать! — скомандовал я.

Дощатая дверь дачи открылась, оттуда выскочил человек в чёрном спортивном костюме, держа в руке ПМ. Дистанция — метров тридцать, для короткоствольного макарова — значительная. Да и цель движется, сходу не попадешь. Был бы с собой автомат, уже бы его снял.

Человек бросился к машине и стрельнул на ходу, почти наобум. Видно было, лишь бы отпугнуть нас. Тут мы уже дали ему в ответ, я пальнул несколько раз, ещё пару раз Якут. Я увидел, как одна пуля выбила щепку из двери, вторая разбила боковое окно «копейки», третья шаркнула по капоту, высекая искры.

Гад запрыгнул внутрь и сразу завёл двигатель. Я приподнялся на колено, всё ещё прижимая собаку к земле, потом взял пистолет двумя руками и прицелился получше.

Слишком далеко.

Пальнул он, почти не глядя. Выстрелил Якут, продолжал палить я.

Разбилось заднее стекло машины, в переднем появились характерные отверстия, вдребезги разлетелось боковое зеркало. «Копейка» на удивление резво рванула вперёд, я перенёс прицел ниже, в колёса, они как раз мне открылись.

Быстро выстрелил ещё пару раз. Было восемь патронов в магазине, и ещё один я носил в стволе, так что остался последний. «Копейка» почти приблизилась к воротам, я пальнул ещё раз, и затвор пистолета застыл в заднем крайнем положении. Встал на затворную задержку, сигнализируя о том, что боезапас израсходован.

Я быстро, привычным и отточенным за много лет движением сменил магазин, снял с затворной задержки и загнал патрон в ствол. Снова готов стрелять. Но машина уходила.

Бах! «Копейка» врезалась в ворота. Раздался громкий треск и дребезжащий удар. Воротина распахнулась, в сторону отлетел отломанный кусок доски. Машина рванула по просёлку вперёд, пару раз буксанув по грязи.

— Одна дорога здесь… объездная… петляет, — Якут, тяжело дыша, перезарядил пистолет. — Бегом к машине… сможем перехватить… знаю где.

Я кивнул и убрал оружие в карман. Мелькнула мысль, что, когда сюда отправят криминалиста Кирилла, надо будет попросить его закрыть глаза на лишние следы от пуль, выпущенных из неучтённого пистолета, и не только это — гильзы лишние собрать и выкинуть. Тем более, я в злоумышленника не попал, слишком он был далеко. Не предназначен ПМ для таких дистанций, особенно после пробежки.

Сан Саныч хрипел и с лаем рвался за машиной, но я не пустил — на своих ногах мы его не догоним. Рванули назад, благо, сейчас надо было бежать вниз, с горочки, а не вверх.

— Успеем, — уже в батином москвиче выдохнул Якут. — Успеем, пока он там всё объедет… успеем.

Спешно утрамбовались в авто. Даже Сан Саныч, проникшись духом преследования, с азартом запрыгнул на заднее сиденье, будто понимал, что нам теперь предстоит автопогоня.

Я завел движок. Рванул с места, заметив, как из-под колёс полетели комья земли. Да, я примерно понимал, о чём говорит Филиппов, где мы можем перехватить беглеца. Рудаков, если это он, мог машину и бросить, уйти пешком через лес, но мне казалось, что он, скорее, едет куда-то в другое место.

Но надо его ловить сейчас. Жаль, связь на мобиле здесь не ловила, мы бы на ходу подняли ГАИ и всех, кого нужно и не нужно.

— Туда! — Якут показал рукой.

Мы проехали узкий промежуток между заборами двух дач, чуть не зацепив доски, потом через поляну, где дороги не было вообще, и через горку. Батин москвич всё вывез.

Через этот холм, через тропинку в роще и… мы выскочили прямо на просёлок, всего на несколько секунд не успев перегородить уже изрядно потрепанной «копейке» дорогу. Водитель нас заметил и дал по газам, а мы сели ему на хвост.

— Попался, — Якут хмыкнул. — Пашка, щас выводи машину напрямки, пристреляться надо по колесам. Только чуть ближе надо.

Дорога и вправду выпрямилась, и вскоре мы выехали на разбитый асфальт. Скоро будет мост через реку, но до него ещё надо доехать, а поворот туда крутой.

Уже видел его, на самом повороте оставались столбики поставленных ещё в советское время ограждений. Не все, многие уже снесли лихие ребята…

Мы скорость сбавили, чтобы не улететь в кювет, а вот водитель «копейки» — нет.

— Он чё, больной⁈ — выдохнул Якут, наблюдая за опасным финтом «копейки».

А машина неслась на всех парах. Раздался грохот, когда жигуль врезался в столбик, снес его нахрен, пролетел дальше на большой скорости и впечатался дерево.

Бам!

Передняя часть машины будто обняла ствол, лобовое стекло высыпалось, и тот, кто сидел на месте водителя, вылетел вслед за осколками. Боковые стёкла лопнули, переднее левое колесо слетело и укатилось дальше в лес, будто решив в одиночку продолжать убегать от нас.

Я остановил машину и выдохнул. Вспомнил, что лихачи часто здесь умирали, не справившись с управлением, вылетали с дороги и врезались в росшую там старую толстую лиственницу. Уж сколько было жалоб дорожникам, чтобы восстановили ограждение, но воз и ныне там.

А на счету этого дерева-убийцы уже было несколько трупов, и оно даже не пошатнулось, приняв ещё одного покойника. В том, что водитель сдох — я не сомневался. Я видел, как он поломанным манекеном летел в неестественной позе и как грохнулся со всего маху об дерево.

Лиственница устояла, будто ещё не насытилась кровью тех, кто не считал нужным сбавлять скорость перед этим поворотом.

— Вот и спёкся, — произнёс Якут, выходя одновременно со мной из машины. — Не пристегнулся.

Мы подошли к месту ДТП. Это действительно был наш старый знакомый. Бывший следователь городской прокуратуры по особо важным делам Рудаков умер на месте, удар от встречи с деревом оказался слишком сильным, сломало ему шею, да и, судя по вмятости башки, он умер не только от перелома. Даже не мучался. Он лежал рядом с лиственницей, весь окровавленный, и смотрел куда-то в сторону. Решил забрать все ответы с собой.

Якут плюнул с досадой, а затем подошёл к трупу и залез рукой в карман спортивной куртки покойного. Оттуда он вытащил пистолет, аккуратно держа его за спусковую скобу.

— Опачки! Узнаёшь? — Якут вертел пистолет передо мной.

Пистолет Макарова, но рукоятка нестандартная, щечки изготовлены кустарным способом из древесного материала, с удобными выемками под пальцы. Такой ПМ ни с чем не спутать. Оружие убитого следователя Верхушина. Вот оно и нашлось.

— Ну что же, — Якут положил пистолет на измятый капот копейки, из-под которого валил пар. — Вот всё и совпало. Хоть и помер Рудаков, но этим на всё мне ответил.

— Не знаю, Сергеич, — я помотал головой. — Это Кузьмин лихачил, и даже человека сбил однажды. А вот про Рудакова я такого не слышал. Почему он не затормозил? Неужели не видел поворот? Это каким дебилом надо быть, чтобы так врезаться.

— Испугался, что мы на него вышли, башка отключилась от страха, — Якут пожал плечами. — Или пьяный был вдобавок, вскрытие покажет. Слушай, Пашка, тебе дорого с мобилки звонить? Надо б вызывать опергруппу, зафиксировать все, пистолет с понятыми изъять.

— Разок позвонить можно, — я достал телефон и посмотрел на экран. Одна полоска связи появилась, здесь уже ловило.

Пока набирал номер, обратил внимание, что даже следа торможения нет. Рудаков, видно, уж очень перепугался, как и Кузьмин. Тот тоже натворил делов — хотел в меня стрелять и угрожал жизни невиновным. А этот нёсся, как дурак.