Но он уже исчез в темноте, ночь поглотила его.

Париж, ноябрь 1901 года

Софи стояла у кованых решетчатых ворот вокзала, сжимая в затянутой в перчатку руке листок с адресом Поля Веро. Сердце Софи возбужденно билось. И не только от предвкушения встречи со своим учителем, но и просто оттого, что она была наконец во Франции.

Все вокруг было новым, интересным и необычным, и Софи забыла о своих тревогах. Французы — мужчины, женщины, дети — суетливо входили и выходили, самый большой вокзал Парижа кипел и бурлил. Носильщик-негр, тащивший чемоданы Софи, замахал рукой, подзывая один из стоявших в ряд черных блестящих экипажей. Когда Софи сказала носильщику, куда ей нужно ехать, он пытался доказать, что это достаточно близко и можно добраться на метро, но Софи, одуревшая после путешествия через всю Атлантику и от Гавра до Парижа, вежливо отклонила его предложение.

Софи жадно смотрела на улицу Амстердам; конечно, трехрядное движение, масса карет, колясок и автомашин были, в общем, такими же, как в любом крупном городе. Но вот люди здесь совсем другие. Софи отметила, что изящные француженки выглядят очень привлекательными и элегантными, а мужчины-французы эффектны и веселы. Французская речь звучала в ушах молодой художницы музыкой.

Софи подумала, что она поступила очень правильно, приехав сюда. Впервые за три месяца боль в ее душе немного утихла, став вполне терпимой.

— Софи, лучше бы нам отправиться прямо в пансион, — строго проговорила компаньонка девушки.

Софи вздохнула, поворачиваясь ко всегда угрюмой миссис Крэндал. Сюзанна наняла эту высокую сухопарую вдову средних лет, чтобы она сопровождала ее дочь в путешествии и пожила с ней в Париже до тех пор, пока Софи не подыщет компаньонку-француженку. Сюзанна настаивала именно на француженке. К тому же на такой, которая скорее всего никогда не очутится в Нью-Йорке, а если и приедет туда, то никоим образом не сможет получить доступа в высшее общество, а значит, не сможет и выдать тайну Софи.

— Может быть, вы отправитесь в пансион одна, а я приеду позже, когда повидаюсь с месье Веро? — предложила Софи.

Глаза миссис Крэндал выразили верх изумления.

— Но я ваша компаньонка, мисс!

Софи вежливо улыбнулась. И в самом деле, как она могла забыть?

В октябре Софи поняла, что беременна. Впервые в жизни Бог откликнулся на ее молитвы. Ей казалось странным, что радостные предчувствия могут соединяться с горем и печалью, с болью. Софи сразу сказала обо всем Сюзанне, и та настояла, чтобы дочь отправилась в Париж задолго до того, как станут заметными первые признаки беременности. Софи не просто уехала из Нью-Йорка, она сбежала из Нью-Йорка. Сбежала от него и от тех слухов и сплетен, что были связаны с ним.

Ей совсем не хотелось слышать эти сплетни, но Сюзанна, забывая о том, что сыплет соль на раны дочери, пересказывала их во всех подробностях. И Софи знала обо всем, что служило предметом пересудов в обществе, — о женщинах Эдварда Деланца, о его беспробудном пьянстве… Она знала, что Эдвард часто появляется в опере — то с певичкой или актрисой, а то и вовсе с проституткой. Софи слышала, что он проиграл в карты целое состояние. Слышала, что он по-прежнему встречается время от времени с Хилари Стюарт. Слышала, что его уже не принимают в хороших домах, но, зная Эдварда, была уверена — ему совершенно безразличны насмешки и презрение высшего света, который совсем недавно восхищался им и завидовал ему.

Но самой удивительной новостью была та, что Деланца купил большой участок на углу Семьдесят восьмой улицы и Пятой авеню и начал там строительство; судя по всему, это будет огромный особняк, способный соперничать с грандиозной резиденцией Вандербильтов.

Софи гадала, собирается ли Эдвард жить там один или он наконец передумал и вознамерился обзавестись женой, семьей… Поначалу она просто не могла думать об этом без слез. Но это прошло. Софи была достаточно разумна, чтобы понимать: если бы даже она приняла его предложение и вышла за него замуж, она никогда не стала бы счастливой, потому что для него этот брак означал обязанность, а не любовь.

Софи вздрогнула, когда миссис Крэндал дернула ее за руку.

— Если уж вы так настаиваете на том, чтобы сначала повидать вашего учителя рисования, то пойдемте! Чем скорее мы с ним увидимся, тем скорее попадем в пансион и сможем наконец принять ванну и поесть чего-нибудь горячего.

Они подошли к экипажу, куда носильщик уже грузил чемоданы и большой сундук с драгоценными рисовальными принадлежностями. Софи, отчасти уже пришедшая в себя, воскликнула:

— S'il vous plait, monsieur![5] Поосторожнее с этим сундуком!

Отгоняя прочь мысли об Эдварде, она уселась в экипаж. Но не думать о нем совсем было так же невозможно, как и просто забыть его. Софи могла добиться лишь краткой передышки. Она решительно повернулась к окну, разглядывая город, о котором мечтала столько лет.

— Monsieur, ou est-il?[6] — спросила Софи. Ее французский вряд ли кто-нибудь назвал бы идеальным, но он был вполне приемлемым.

Кучер, возвышавшийся над ней на своем сиденье, обернулся. Он оказался молод и смугл, на нем были высокие ботинки, темная шерстяная куртка и черное кепи.

— Се n'est pas loin, mademoiselle[7], — ответил он. — Тот адрес, что вы мне дали, — это Бут.

— Бут? — переспросила Софи.

— Монмартр, — пояснил кучер. И покачал головой. — Beaucoup des bohemes, mademoiselle. Pas du tout convenable[8].

Глаза Софи расширились, она растерянно уставилась в худощавую спину кучера.

К несчастью, и миссис Крэндал тоже достаточно хорошо знала французский — Сюзанна и наняла ее в основном по этой причине.

— Свободные художники! Он живет среди богемы! — воскликнула вдова, бледнея. — Мы должны немедленно повернуть назад!

— Он мой друг, — мягко, но твердо произнесла Софи.

С того момента, как началось их путешествие, Поль виделся ей не просто другом. Он стал олицетворением необходимого ей убежища. Софи знала, что должна заниматься живописью, чтобы освободиться от Эдварда и избавиться от мыслей о нем. Но это было легче сказать, чем сделать. Софи пыталась работать, но безрезультатно. Все ее усилия ни к чему не приводили, одна за другой ее преследовали неудачи. Незадолго до отъезда Софи узнала, что ее «Джентльмен в Ньюпорте» продан. Ей бы следовало не только обрадоваться, но и вдохновиться на новую работу, однако этого не произошло.

— Вы же говорили, он был вашим учителем! — резко сказала миссис Крэндал.

— Да… и моим другом.

Софи сильно волновалась. Она сомневалась, что письмо, в котором она сообщала Полю о своем приезде, уже добралось до Парижа. Его ведь отправили всего за неделю до ее отъезда.

Они въехали на площадь Клиши, и Софи заставила себя рассмотреть старую церковь на южной стороне площади, потом свернули на бульвар Клиши. Сердце Софи забилось быстрее. На этой улице оказалось множество небольших кафе, и, несмотря на то что день был довольно прохладным, перед многими из них на тротуарах стояли маленькие столики, за которыми сидели весело болтающие люди.

Театральные афиши извещали о вечернем выступлении несравненной мадам Коко. Несколько бедно одетых молодых людей вышли из дверей кафе, обнявшись и распевая во все горло. Неподалеку от кафе стояла, прислонившись к стене, хорошенькая женщина в короткой юбке, и молодые люди весело приветствовали ее. Потом один из них схватил ее за руку и притянул к себе, и до Софи донеслись его слова… Поняв, чего он хочет от женщины, Софи покраснела.

Что же это за место, встревоженно подумала она. Неужели Поль Веро живет здесь с семьей! Похоже, Монмартр и правда являл собой не слишком пристойное место.