Ранней весной, едва сошел лед на реках, потянулись в путь первые переселенцы, сначала редким потоком, но с каждым днем их заметно прибывало. Притом в большинстве из молодых семей, кому не хватило земли на родной стороне. Перевозили со всем скарбом на грузовых ладьях, а после и воинских ушкуях, когда появилась надобность в дополнительных судах. По приезду на место каждой семье предоставили надел, помогли со строительством жилья и надворных построек, дали с рассрочкой оплаты скот и домашнюю живность. К лету новые поселения выросли как грибы после дождя, уже тысячи семей расселились в них. На месте прежних крепостей Казани, Елги и Елабуги, приступили к постройке первых городов - внешней стены, ремесленных кварталов, жилых массивов. По указу наместника их возводили по новым нормам, оставляя широкие проезды и безопасные от пожаров зоны, с санитарным оснащением - загаживать улицы и дворы всякими нечистотами и мусором жителям запретили под угрозой немалых штрафов.
С приходом лета началось оживление булгарского войска на той стороне Камы. Стоявшие прежде в пикетах отряды следили за новгородцами, но попыток атаковать оборонительную линию не предпринимали. Теперь появились новые дружины, причем не только с флагом эмира - шитой золотом на зеленом шелке арабской вязью, но и с другими, даже цветом отличавшимися - красным и черным. Не все провинции Булгарии приняли ислам, те же сувары продолжали чтить языческое божество - Тура (Тенгри), а их беки вели дружины под старым родовым знаменем. Похоже, что эмир сумел подмять мятежных князей или договорился с ними объединиться против общего врага, коль те прислали свои отряды на подмогу. Большей частью они встали на излучине Камы напротив крепости Елги, другие же пошли на биремах и дромонах вверх по Волге в сторону Казани.
Булгары пошли в наступление ранним утром по сигналу рога. Первым вступила в Каму легкая конница и стала переправляться вплавь, остальное войско продолжало стоять на своем берегу - по-видимому, дожидалось момента, когда их передовые отряды займут плацдарм на вражеской стороне. Казалось, люди с конями заполонили всю реку - их было не счесть. Первые уже приблизились к тому берегу, а последние только входили в воду, когда новгородские полки применили страшное оружие - греческий огонь. Еще прошлым летом один из рейдовых отрядов обнаружил под Елабугой озеро с какой-то черной жидкостью - густой и липкой. Командир отряда проявил интерес к странному веществу, набрал его в небольшой горшочек, после возвращения в крепость передал руководству. Когда же оное вещество попало к Варяжко, тот без какого-либо сомнения распознал в нем нефть - уж ему ли не помнить ту злосчастную экспедицию, из-за которой оказался в этом мире!
Уже тогда продумал, как применить ценный материал и в первую очередь - для боевых целей. О напалме, конечно, и мечтать не мог - нет многих нужных компонентов, но самое простое из зажигательных средств - греческий огонь, посчитал доступным. Только следовало еще добыть серу и масло, но с ними особых проблем не видел. С того дня закрутились дела с созданием нового оружия - отправил караван грузовых ладей с бочками за нефтью, сначала сам, а потом с набранными в специальную мастерскую людьми занялся перегонкой серы из той же нефти. После экспериментировал с составом горючей смеси, пока не добился устойчивого горения даже в воде, опробовал зажигательные снаряды - от небольших горшочков до пудовой корчаги. Дело поставили на поток, уже несколько мастерских ладили смесь и бомбы, к весне приготовили их тысячи - и малых и больших. После учили самых смышленых воинов пользованию ими - не обошлось без ожогов и травм, но огненную науку они усвоили.
Как только неприятель приблизился к берегу на расстояние броска ручных бомб, раздалась частая дробь барабанов - накров. По этому сигналу бойцы-огнеметчики, вставшие за гуляй-городом у самого берега, дружно запустили горящие заряды. Они частью попадали на чье-то тело, растекаясь по нему, а больше уходили под воду, но вскоре всплывали, распираемые горящей смесью, и взрывались, пугая еще больше растерявшихся людей. Вскоре вступили в бой расчеты онагров - они доставали гигантскими зарядами всю ширину реки. Минуты тянулись одна за другой, а бойцы продолжали вести огонь, пока поднявшийся черный дым не заволок поле схватки. Лишь тогда по приказу командиров они остановились, вслушиваясь в вопли и ржание заживо горевших людей и коней.
Когда же течение унесло последние островки чадящей смеси, глазам наблюдателей с обеих сторон предстала чистая водная гладь, как будто и не было на ней несметной булгарской рати, принявшей мучительную смерть. Со стороны русичей раздался громкий, на всю реку, победный клич: - У-Ра, с булгарской же сохранялась полная тишина, похоже, они еще не осознали случившуюся трагедию - гибель лучшего воинства, боевых дружин. Лишь только после того, как из онагров вновь открыли огонь по судам и плотам, вставшим у того берега, булгары зашевелились - спешно отвели от берега оставшееся войско, а экипажи кораблей пытались вывести их из-под огня. Кому-то удалось, но больше половины горели, с них в воду бросались люди и плыли к берегу, а расчеты онагров пытались поразить их.
Булгары ушли в тот же день, оставив только дозоры. Еще долго ходили среди них слухи об урусах, приручивших огненного дьявола. Хотя о греческом огне многие знали - его с успехом применяли на протяжении уже трех веков византийцы в морских сражениях, при осаде или защите крепостей против тех же русичей - князя Игоря и его сына Святослава. Но никто не мог и предположить, что тайну о нем раскроют дикие племя, не постигшие веру во Всевышнего, погрязшие во многих грехах. Преподанный новгородскими полками урок булгары усвоили надолго - ни в этом, ни в последующих годах не пытались напасть на северян. Только предприняли мирную экспансию - самые смелые из их купцов вступили в переговоры с береговой охраной, после привезли товары в новопостроенные города. Кроме собственных торговых интересов они представляли глаза и уши своих князей и беков - те пытались разузнать больше о страшных русичах, выведать их секреты, ту же тайну греческого огня.
Византийцы применили греческий огонь против войска князя Игоря []
Византийцы применили греческий огонь против войска князя Игоря
Жизнь в Поволжье налаживалась - строились города, разрастались селения от продолжающего прибывать народа. После победы новгородского войска число желающих поселиться на этой земле выросло кратно - как с соседних славянских племен, так и угорских, живших здесь раньше и ушедших на север под натиском булгар. Принимали всех, но под уговор блюсти новгородские законы - кто же их нарушит, на того наложат серьезную виру, если и она не поможет - последует изгнание на все четыре стороны. Особых проблем новые поселенцы не доставили, но вот с местными булгарами у них отношения не сложились - наверное, вспомнили прежние обиды, вот и стали досаждать: - то скот угонят или землю не поделят, бывало и драку учинят по пустячному поводу. Пришлось местным властям разбираться в конфликтах, наказывать виновных, взыскивать с них ущерб потерпевшим. В последующем старались рядом их не селить, размежевая поселенцами из Новгородской земли.
Варяжко ближе к осени перевез свою семью в Казань - здесь ему построили хоромы рядом с окружной управой. Больше прежних почти вдвое - семья-то растет, детей уже пятеро вместе с народившимся минувшей зимой сыном - Тихомиром. Разместились свободно в просторных комнатах, у каждого из взрослых своя, а у детей три - в одной спальня для девочек, в другой для мальчиков, а третья, самая большая, игровая для всех. Первое время после переезда радости и удивления от родных, особенно детей, насмотрелся и наслушался предостаточно - как от окружающей природы, заметно богаче и ярче прежней, так и строящегося города, и, конечно, собственных хором. Старшие дети-непоседы с утра до вечера пропадали на Волге или Казанке, ловили рыбу, тут же на берегу готовили уху или жарили на углях, купались на мелководье, ходили в лес неподалеку. Иной раз со взрослыми, отцом или Румяной, а чаще сами - Варяжко доверился старшей дочери, разумной не по годам, а младшие слушались ее.
